Она еще немного подождала, а потом прикусила губу и толкнула дверь.

Полицейский оказался красавчиком. Высок-строен-мускулист. Легкая проседь на висках, волевая складка на лбу, сурово поджатые губы. К тому же, целый майор. А вот потенциальный жених подкачал. Бледный, с синяками под глазами, какой-то весь мятый, вялый, и… впрочем, он же раненый. Поверх одеяла лежат крупные руки, пальцы нервно теребят ткань. Левое плечо замотано бинтами, белыми и аккуратными, видимо, недавно была перевязка. Оба мужчины уставились на нее с ожиданием. Лена в ответ на немой вопрос в глазах полицейского заявила,

– Я Лена, его невеста, – и наивно захлопала глазами. Потом подумала, что надо добавить натиска, пока Виктор не начал задавать глупые вопросы, и добавила,

– Ой, доктор, скажите, он ведь поправится, да? Ведь поправится?

Майор смутился, и тут только Лена поняла, что она не могла знать его звания. Он был в штатском, а поверх еще и в белом халате, но она почти видела его погоны. "Ясновидение… вот что это такое – ясно вижу…" – подумала Лена, пока майор объяснял ей, что он не доктор, но Виктор непременно поправится, а он уже закончил.

Виктор все это время молчал – то ли устал от допроса и раны, и не соображал, что тут происходит, то ли и сам хотел отделаться от майора. А может, ему понравилась "невеста", и он был не против небольшого обмана.

Майор оставил визитку, попросил "если что-нибудь вспомните, немедленно звонить", пожал вялую руку Виктора, коротко поклонился Лене, и вышел. Когда он проходил мимо, Лена словно услышала шепоток его мыслей: "хорошо, что ты, парень с этой девкой там не гулял… подняла бы визг, и они сделали бы контрольный обоим. И было бы у меня еще два молчаливых трупа…"

Лена вежливо улыбнулась и подождала, пока майор выйдет.

– Невеста? – голос Виктора звучал тихо и глухо, но смотрел он вполне осознанно.

– Я Лена, – представилась девушка.

– Надеюсь, не репортер? – так же тихо сказал Виктор, – В книге бы уже явился репортер, и попытался бы взять… – тут он задумался и наморщил лоб, словно забыл слово.

– Интервью, – подсказала Лена, – Нет, я не репортер. Я племянница Ольги Семеновны, она про вас мне и рассказала.

– В самом деле, невеста, – начал говорить Виктор, и Лена почувствовала в нем раздражение.

– Вряд ли, – сказала она и села на табуреточку рядом с койкой, – Тетка про вас слишком хорошо рассказывала, чтоб я захотела замуж.

Виктор помедлил. Лена почти видела, как он медленно ворочает ее слова в голове, и вдруг ей стало стыдно. Человек потерял много крови, у него слабость, головокружение, болит, наверное, все. А она ему морочит голову.

Тут Виктор засмеялся. Тихо, слабо, стараясь не шевельнуться лишний раз, но вполне весело.

– Взаимно, – сказал он, – Взаимно… Так зачем вы…

– Тут сложно сказать, – ответила Лена, и вдруг поняла, что не знает, как объяснить то, что привело ее сюда.

"Он не первый, кто будет считать меня странной…" – подумала она, и эта мысль ее утешила.

– Понимаете, я иногда вижу кое-что… как это сказать…

Теперь уже Лена мяла нервными пальцами подол халата, пыталась оформить в слова то, что видела во сне. И чувствовала. И слышала.

Оказалось, это очень сложно. Особенно сложно было объяснить, зачем она сама сюда пришла. Лена была уверена, что так надо… до тех пор, пока не начала об этом говорить.

– Настоящие голубочки, – сказал чей-то голос, и Лена вздрогнула. Не просто от того, что только что в палате никого не было, дверь не открывалась, а окно было на третьем этаже. Дело в том, что голос был какой-то неправильный. Вроде бы детский, но в нем слышалась злоба и ярость.

На подоконнике сидела девочка. Почти голая, худая и полупрозрачная.

– Киска-Мяу? – вдруг спросил Виктор. Девочка заулыбалась. Один передний зуб у нее отсутствовал, и улыбка была безрадостной, злой. Словно девочка знала, что сейчас надо улыбнуться, и растянула губы.

– Еще немного, и вы ляжете рядышком. Догоните меня, – сказала она, – Тем, кто болтает, предлагают помолчать.

Лена вздрогнула. Девочка была мертвой, она узнала ее – это она висела с рассеченной грудью, и легкие "здорового человека" были видны в кровавой дыре. Лена видела это во сне, забыла и вспомнила…

Снаружи послышалось, как кто-то подошел к двери, тихонько взялся за ручку.

– Бегите, глупцы, – сказала девочка и захихикала. Лена схватила, что попалось под руку – увесистое, длинное и неуклюжее. Дверь раскрылась, Лена почти не глядя треснула вошедшего по голове.

Вешалка с висящим на ней одиноким белым халатом наделась вошедшему мужчине на шею, зацепилась рогульками за голову, намотала на глаза белую ткань. Девочка-призрак засмеялась. Теперь в голосе слышалась искренность – она откровенно злорадствовала. Лена подумала, что вдруг это просто врач, пришел выгонять тех, кто слишком утомляет больного, но тут раздался негромкий хлопок, и по левому уху хлестнули мелкие осколки штукатурки и кирпича. Она не задумываясь ударила по руке, которая угадывалась под тканью халата, и не удивилась, когда увидела упавший на пол пистолет с длинным глушителем.

Виктор сел на кровати.

– Он не один, – заявила девочка, – Ведь дружба – это чудо!

Лена подскочила к нему, подхватила его под руки. Виктор глухо застонал, но встал, сильно навалившись на нее. Мужчина вслепую махал руками, пытаясь высвободиться, и Лена тихо сказала,

– Замри, пристрелю!

Тот послушно замер, приподнял руки. Выглядел он при этом невероятно нелепо – с халатом, намотанным на голову, с вешалкой надетой на шею и с поднятыми руками. Лена подумала, что стоило бы в самом деле подобрать пистолет, глянула на пол и не увидела его. Вспомнила, что когда бросилась помогать Виктору, запнулась обо что-то тяжелое, железное. Видимо, теперь оружие улетело куда-то под кровать, или под тумбочку, и искать его совершенно некогда.

Мертвая девочка все хихикала своим странным, злым смехом, а Лена и Виктор медленно вышли из палаты. Лена напоследок пнула мужчину, пытаясь попасть носком туфли по копчику, прорычала, как могла грозно,

– Сунешься за нами – пристрелю!

И поволокла Виктора прочь, к пожарной лестнице.

в которой Костик ужинает, а Василиса бежит впереди мотоцикла

За три дня до того, как Виктор вышел на прогулку, Костик вышел из машины. Не совсем сам, ему помогли. Обычно Костик был довольно шустрым и подвижным мальчиком, но он еще не привык к своей новой форме, и двигался неуклюже. Николай Федотович одной рукой придерживал Костика за лапу, помогал и направлял его. В другой руке он сжимал амулет, так, чтоб Костик видел его. Конечно, Костик был послушный мальчик, но превращение нестабильно и лучше подстраховаться.

Мысли Костика были простыми и легкими, и чем дальше, тем легче и проще они становились. Свежий осенний ветерок приятно холодит тело. Под лапами мягко проминается мокрая земля. Очень хочется кушать, но второй человек уже достает из второй машины еду. Костик не помнит, как зовут второго человека, к тому же, кажется, это иногда разные люди. Николай Федотович – тоже слишком сложно, но Костик пока стесняется называть его проще – Хозяином. Николай Федотович говорил, что это временно, что потом будет проще, а пока можно и так.

Второй человек сажает еду под деревом, подходит к Николаю Федотовичу.

– Не нравится мне это место, Хозяин, – говорит он, – Какое-то оно…

– Ты девчонку хорошо связал? – перебивает его Николай Федотович, – Гляди, она вредная, сбежит.

Второй человек оглядывается, но еда смирно сидит, где положили. Костик тоже смотрит туда, облизывается. Он уже очень голоден, настоящей еды ему не давали целый месяц, а его новая форма требует все большего.

– Да сами видите, смирно сидит, – говорит второй человек, – А место мне все равно не нравится.

– Конечно, это ж место Силы, – отвечает Хозяин, – А время подходит, Грань истончается. Потустороннее становится ближе, но нам того и надо.