— Ага, конечно, именно так и было, — выдал я с сарказмом, глядя на часы. — Нам, если что, на занятия пора выдвигаться.

— Чего это ты первым о них заговорил? — Маша рассмеялась. —

— Ладно, пошли, — хмыкнул я, доедая круассан, и схватил рюкзак.

Болтая с сестрой, мы двинули на занятия. Как же я «люблю» пары. Просто жить без них не могу. Первой оказалась лекция по новому предмету: методики групповых действий в бою. Вёл её препод с смешными растрёпанными волосами. Едва мы вошли в аудиторию и сели, как я заметил его. Он стоял весь такой важный, с мечом в ножнах и кожаной перевязью через плечо, напичканной артефактами. При знакомстве с нами он рассказал, что участвовал в знаменитых сражениях, а затем ввёл нас в курс дела по предмету. После чего начал объяснять, что нас поделят на группы по пять человек для боёв, которые он назвал «звёздами».

— Любая звезда должна состоять из пяти бойцов, — сказал он с энтузиазмом. — Пока слабые одарённые просаживают щиты и подрывают вражеское вооружение, сильные маги прикрывают их и бьются с равными по силе противниками.

После этого он обвёл аудиторию испытующим взглядом.

— Вам известно, почему именно пятёрки-звёзды считаются лучшим вариантом для участия в сражениях?

Кто-то поднял руку, но препод сам ответил на свой вопрос, подробно всё объяснив. Но тут вдруг один тип с моего курса, граф Дмитриев, крикнул с места:

— Лучше ещё раз повторите, Макар Никонович, а то до Добрыни туго доходит с первого раза! — и громко заржал.

Ну, как говорится, я записал тебя, дружок, в чёрный список. Будешь у меня первым кандидатом на «особое» внимание.

— А кто у нас тут Добрыня? — Макар Никонович прищурился, сверля аудиторию взглядом.

Да чтоб тебя! Серьёзно? Теперь меня будут выделять? Я постарался сделать вид, что глубоко заинтересован в своём конспекте.

Дмитриев этот, вроде не полный идиот, но как же сейчас он облажался. С третьего дня учебы зудит мне на нервы своими бестолковыми выпадами. Думаю, его схема проста: унижай самого здорового на курсе, и ты король горы. Обычно я пропускал его выходки мимо ушей, но сейчас это уже перешло все границы. Маша тоже злобно на него покосилась.

Ну что ж, пришло время для небольшого урока физики. Подумав немного, я взял обычный ластик, согнул его пальцами и… вжух! Ластик полетел прямиком в Дмитриева, усиленный гравитацией в двадцать килограммов. Мог бы и больше дать, но боялся, что прыщавый вообще скрутится в узел. Ластик бесшумно пронесся, а Дмитриев внезапно приложился лбом о парту. Пусть теперь поспит немного, может, приснится ему, как не связываться со мной. За это он мне даже спасибо сказать должен: я избавил его от нудной лекции.

— Так ты, значит, и есть Добрыня… Отлично с ним разделался, — дед Макар хмыкнул и указал на Дмитриева. — Но давай-ка к доске: объясню тебе еще раз суть силы Звезды, раз уж твои однокурсники говорят, что ты не понял.

С непроницаемым лицом я вышел вперед. Он начал вещать, что наглядно покажет мне всю подноготную. Да уж, как раз то, о чем я мечтал. Никонович достал какие-то палочки, похожие на те, что в суши барах дают. Оказывается, они для магии служат, и тоже артефакты.

— Думаю, многие из вас знают, что эти палочки первого класса используются для средних по силе атак, — обратился он к аудитории. — А какие у них еще особенности? Или это всем известно, кроме Добрыни?

Руки взметнулись вверх, а я согнул палочку пополам и протянул ее ему.

— Ого! — удивился дед. — Смотри-ка, какой ты у нас сильный, раз так легко справился.

— Да-да, Добрыня у нас самый сильный в потоке! — выкрикнула черноволосая одногруппница.

Но преподаватель, не угомонившись, дал мне две сцепленные палочки и попросил повторить трюк. Серьезно?

— Дело в том, ребята, что эти палочки могут магнититься друг к другу так крепко, что разделить их непросто. Одна палочка имеет прочность сто баллов, а вместе они дают двести, — вещал Никонович.

Лучше бы он причесался: волосы, будто после встречи с розеткой.

Я все же согнул и две палочки, и преподаватель, приподняв бровь, похвалил меня. Затем он начал подсовывать мне три, четыре, больше. Со скучающим взглядом я сгибал их одну за другой. Дед Макар с каждым разом все больше недоумевал, но потом ехидно улыбнулся и дал пять палочек. Повернувшись к залу, пафосно заявил:

— Запомните, эти палочки будут вашими лучшими друзьями в бою: они помогут вам побеждать и экономить время для решающего удара.

Бла-бла-бла… Скука смертная. И как же меня уже этот Никонович достал: понять не могу, зачем он заставляет меня эти палки гнуть, словно я цирковой медведь.

— А теперь вы, наконец, поймёте, зачем я вас мучил с этими палочками, — заявил Никонович, драматично раскинув руки. — Если одна палочка крепка сама по себе, то пять сцепленных вместе крепче в целых пятнадцать раз. И это я к тому, что пятёрка бойцов — Звезда предоставит вам высокие шансы на успех в битве.

— Кхе-кхе… — я нарочно закашлялся, чтобы Никонович обратил на меня внимание. — Я, кажется, уже согнул ваши пять палочек.

— Молодец… — промямлил препод, явно не слушая, но через секунду его глаза удивленно расширились.

— Короче, бред полный с этими палочками, — я протянул ему комок скрюченных палочек, похожий больше на узел. — Вообще не понимаю, в чём тут прикол.

Старик открыл рот, но вместо слов вырвался только смешной хрип. Да и пофиг. Колокол на башне протяжно зазвонил, обозначая перерыв — самое время набить свой желудок. Не дожидаясь, пока препод вернётся в реальность, я направился к выходу. Но тут на меня со всех сторон налетели мои одногруппники, жаждущие подробностей, как я умудрился согнуть несгибаемое. Будто им делать больше нечего, чем лезть под ноги голодному человеку. Прокладывая себе путь через толпу, я отбивался от назойливых сокурсников. Один особо умный решил поделиться своими глубокими мыслями:

— Кажется, Добрыня просто не осознавал, что их невозможно согнуть, поэтому и смог, — важно заявил ботаник, поправляя очки.

Конечно, чушь собачья, но звучит забавно. Может, я и подумал бы об этом, если бы мой мозг не был полностью сосредоточен на сочных сосисках в тесте, залитых горчицей и кетчупом. Да уж, философия подождёт, пока мой желудок не перестанет грозить захватить власть над моим телом. Но вот незадача: как только я приблизился к заветному прилавку, Маша вынырнула из ниоткуда и начала прыгать за моей спиной, тормоша меня за рукав.

— Добрынюшка, я записалась в кружок по бальным танцам, и мне срочно нужно новое платьице для занятий, — заныла она.

— Чем я могу помочь? Денег на тряпки дать? — пробурчал я, с тоской глядя на пустую полку, где лежали ранее сочные стейки. Лежали…

Честно говоря, танцы — это её тема. Хотя смешно представить, как эта мелкая дьяволица крутится в бальном платье, не строя кому-нибудь подлянку. В моём воображении это выглядело, как минимум, комично.

— Не-е, мне нужны не деньги, а ты, братец! — она ткнула меня пальцем в ладонь и состроила невинное лицо.

— Даже не проси: танцевать я с тобой не собираюсь. Можешь пытаться до второго пришествия.

— Ой, будто я тебя не знаю, — передразнила меня Маша. — Понятно, что тебя туда не затащишь, разве что пообещав гору протеина и тонну варенья.

Вот же зараза мелкая.

— Еще раз повторяю, это не я тогда сожрал всю банку варенья, — вздохнув, стал объяснять ей, почему так шутить глупо.

— Я знаю, — ехидно улыбнулась она. — Это была я, но все равно все считают, что это сделал ты, а потому шутка все еще смешная.

— Ничем не могу помочь, — нахмурился я и отвернулся.

— Но мне просто нужно, чтобы ты съездил со мной за платьем в магазин.

Чёрт, а тут уже не отвертишься. Одну её за стены академии не отпустишь — мало ли что случится в наши смутные времена. Лень, конечно, та ещё, да и перспектива долго таскаться по женским магазинам радости не добавляет, но выбора нет.

— Ладно, встречаемся после уроков во дворе, — проворчал я, пытаясь утешиться видом оставшейся на прилавке буфетной пиццы.