Она что, реально думает, что моя память, как у рыбки? У меня, конечно, не мозги гения, но и не обтянутый барабанной кожей череп. Просто я предпочитаю пропускать мимо ушей всё, что не относится к категории «жизненно важно» или «немедленная опасность для жизни».

— Как тут забудешь, — вздохнул я и направился к аллее, ведущей за стены Академии. — Дед ведь умер. Сейчас доберёмся до дороги и поймаем такси. Если повезёт, доедем без приключений.

— Угу, мама прислала адрес адвоката, — кивнула сестра и поспешила за мной. Семейные дела не терпят отлагательств, особенно когда речь идёт о наследстве и потенциальных скелетах в шкафу.

Вот чего я не понимаю, так это почему у нас нет личного автомобиля с водителем. Я ведь родился в семье графа, а не в хижине лесника. Наш Род нельзя назвать бедным — на жизнь и прочие мелочи хватает с избытком. По рассказам родителей, Род Добрыниных когда-то был весьма влиятельным и почитаемым. У нас даже есть несколько тысяч гвардейцев на службе. Правда, ни один из них, видимо, не счёл нужным подвезти нас — графских наследников — к академии. Что ж, придётся и дальше изображать простолюдинов и ловить такси, надеясь, что водитель не окажется маньяком или, того хуже, любителем шансона.

Но если сравнивать нашу семейку с другими аристократическими Родами, у которых гвардейцев как грязи, то мы выглядим скромно. Хотя могли бы и вовсе быть бомжами под мостом, так что грех жаловаться. Нам повезло с отцом-пацифистом, который ловко умудряется обходить конфликты. Он умеет договариваться, создавать положительный имидж, и не вставлять палки в колеса соседям. И я рад этому не только потому, что у нас нет лишних гвардейцев для очередной бессмысленной войны, но и потому, что войны мне уже порядком надоели.

Я навоевался в своей прошлой жизни, так что спасибо. Здесь я не собираюсь лезть на рожон, хотя бы первые сто лет. Пусть другие маги меряются силами на полях сражений, а я буду заниматься более конструктивными вещами.

Мне важно работать над своим телом и правильно использовать гравитацию. Когда подготовлю свое тело полностью, тогда беспокоиться придется не мне… А тем бедолагам, которые решат перейти мне дорогу. Ведь заставить кого-то взлететь без парашюта — это не только познавательно, но и чертовски весело.

Спустя час, по словам навигатора в такси, но из-за пробок: спустя час тридцать.

— Цок-цок… — Машины туфли выбивали по гранитной лестнице ритм настолько унылый, что даже вороны на карнизе вздрогнули. — Обычно вся семья собирается на оглашение завещания, а мы с тобой тут одни, как сироты, при живых родителях.

Я взглянул на неё и усмехнулся. Что её так гложет? Неужели наша непобедимая амазонка боится ответственности? Или опасается, что дедушка оставил нам в наследство коллекцию проклятых матрёшек?

— Да ладно тебе, — отмахнулся я, стирая пот со лба. Жара сегодня такая, что яйца можно жарить прямо на асфальте. — Все остальные заняты: кто в командировке, кто в тюрьме… Ну и потом, от дедушкиного завещания не стоит ждать золотых гор. Жил он, мягко говоря, в избушке на курьих ножках где-то в лесах Урала. Что там делить? Старый самовар и пару ржавых подков?

— Просто странно, что родители попросили именно меня поставить подпись, — пробормотала она. — Обычно такими вещами занимаются взрослые.

Я хмыкнул. Ну, а кто ещё? Я? Спасибо, мне хватило приключений в прошлой жизни. Если бы родители знали, кем я был на самом деле, они бы, наверное, задушили меня ещё в колыбели шёлковым шарфом и сказали бы бабушке, что так и было.

Мы вошли в кабинет адвоката — тип в очках, похожий на сову, которая недоспала пару лет. Протянул ему руку, а он пожал её только кончики бледных пальцев, будто боялся, что я передам ему вирус скуки.

— Господин и госпожа Добрынины, вы как раз вовремя, — пробубнил он, юркнув обратно в своё кресло.

Мы с Машей устроились на диване напротив. Она плюхнулась с таким энтузиазмом, что пружины заскрипели, а я сел аккуратно, боясь, что диван решит уйти в отставку прямо подо мной. Пока он монотонно бубнил, я размышлял о том, как мало мы знали о нашем деде. Для нас он был чем-то вроде легенды — все слышали о нем, но никто не видел. Известно лишь, что он был магом высокого ранга, но уже давно превратился в отшельника и передал управление Родом моему отцу. Наверное, решил, что общество белок и енотов куда интереснее семейных обедов с нами. Не могу его в этом винить.

— Добрыня! — резко вырвала меня из мыслей Маша, толкнув локтем в бок и кивнув в сторону телевизора, экран которого мигал. — Сейчас покажут видеозапись с дедушкой.

На экране появился дед — седобородый, в свитере с высокой горловиной. Его глаза смотрели прямо в камеру, и казалось, что он видит нас насквозь. Приятно, что хотя бы после смерти он решил уделить нам время.

Адвокат, не тратя времени на предисловия, принялся вводить нас в курс дела и предоставил договор с печатями и подписями деда. Короче говоря, всё, что подтверждает законность завещания и нашу скорую гибель от бумажной волокиты.

Никто из нас даже не ожидал, что дед уйдет так скоро из жизни. Видимо, тот проклятый недуг, который он подхватил во время последней войны, оказался сильнее его магии. Не удалось ему прожить хотя бы ещё пятьдесят лет.

Раз уж адвокат перестал бубнить, значит, сейчас начнется самое интересное. Хоть посмотрю на деда вживую, а то видел его крайне редко, и то только на выцветших фотографиях. Он вообще ни с кем в последнее время не хотел общаться, словно скрывался от кого-то.

Для меня, человека, у которого в прошлой жизни не было семьи, его поведение — загадка. Машу и меня он не видел никогда… По крайней мере, лично. Хотя, кто знает — может, следил за нами через магические шары или подслушивал наши разговоры через говорящего ворона. Надеюсь, не во время душа.

— Здравствуйте, родственнички! — начал он своё обращение таким командным тоном, что у меня мурашки побежали по спине. Выходит, правду про него говорили: характер ещё тот. — Если вы сейчас смотрите это видео, значит, я нахожусь в чертовски длительном отпуске под названием «Смерть», и вряд ли из него вернусь. Хотя, кто знает… Может, там скучно, и я решу устроить вам небольшой апокалипсис на следующей неделе. Но неважно, — он что, был оптимистом? — ведь теперь это вам придётся разгребать проблемы, а не мне. Так что расслабиться больше не надейтесь!

— В смысле? — пробормотал я вполголоса. Я думал, что хоть здесь получится отдохнуть. Что-то мне уже не нравится, к чему движется это обращение.

Дед на записи прищурился, словно мог услышать мои мысли, и ухмыльнулся так, что даже Чеширский кот позавидовал бы ему.

— Значит так, слушайте меня внимательно, мои дорогие наследники. Мне почти не о чем жалеть в своей жизни: я ел, пил и делал, что хотел. Но есть одна ошибка, которую я хочу исправить. Я оставил управление Родом твоему отцу, Добрыня, и это было большой глупостью. Думаю, вы с сестрой справитесь лучше. Или хуже. Посмотрим.

— Что за таинственность? — дед начал свою речь с загадочной полуулыбкой. — В общем, готовьтесь, уважаемые потомки, к жестким стычкам и пороховому дыму. Простите меня, но я не мог изменить это наследие, которое теперь легло на ваши плечи.

Мы с Машей переглянулись, словно завороженные, и продолжили внимать словам деда.

— Дело в том, — продолжал он, — что в Перми большая часть аристократов должна нам весьма значительные суммы. Он развернул потрепанный временем список и начал перечислять фамилии аристократических Родов с таким спокойствием, будто читал прогноз погоды. — Одни задолжали нам пятнадцать миллионов, другие — тридцать. Цифры такие, что у кого-то могут и усики зашевелиться.

Конечно, кто-то бы обрадовался: можно вернуть долги и купаться в роскоши. Но мы с Машей понимали, что для нас это скорее похоже на приглашение прогуляться по минному полю. Я тяжело вздохнул, скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула, осознавая, что спокойного сна нам теперь не видать. Если честно, захотелось вздремнуть прямо сейчас, пока еще есть такая возможность. Но Маша не дала мне уйти в свои мысли — ущипнула за щеку и прошептала что-то недовольное на ухо. Пришлось вернуться к реальности и досмотреть видео до конца.