Меня мучила мысль о всем, что я упускаю, пока матушка пряла свои нитки, не позволяя мне вырваться в мир. Я обдумала план побега: отец вернется только под утро, а матушка рано ложится спать. Эти невидимые цепи не давали мне покоя. Я нетерпеливо трясла ногой, ожидая момента, когда матушка уснет.

Наконец, я услышала шаги за дверью. Десять минут, кажется, пролетели. Тихонько приоткрыв дверь, я выглянула. Тишина и покой – это мой сигнал. Я схватила возможность и, единственным энергичным движением, скрылась в темноте, открыв входную дверь и прыгая в вечерний воздух.

Пройдя по тропинке, завуалированной ветвями, я чувствовала, как радость и тревога переплетаются внутри. Чем ближе я подходила к главной поляне, тем громче становились звуки праздника – смех, песни и всплески веселья.

– О, ты всё-таки пришла? – удивленно воскликнула Латия, обнимая меня с такой теплотой, что на мгновение я забыла о своих переживаниях.

– Да, – сказала я, отстраняясь от неё. – А Хандер уже здесь?

– Нет, – усмехнулась она, тряся головой. – Он с отцом в церкви.

Церковь. Это слово всегда вызывало у меня дрожь, как будто в нем скрывались все страхи, которые я пыталась подавить. Я лишь кивнула Латии, когда она предложила пройти к костру. Вокруг горел огонь, окруженный парнями и девушками, смеющимися и прыгающими через языки пламени. Их смех был весёлым и беззаботным, а поцелуи полны нежных обещаний. Я стояла несколько в стороне, вытянув вперед ладони, стараясь согреться. Тёплые языки пламени касались кожи, но не могли согреть сердце.

Я бы тоже с удовольствием оказалась в компании, но где-то в глубине души знала, что никому не нравлюсь. Мои мысли прервались, когда из темного леса раздался странный шум, напоминающий завывание. Я прищурилась и бесшумно отошла от костра, желание исследовать это звучащее одиночество подгоняло меня вперёд.

На небольшой поляне, освещенной серебристым светом луны, я увидела сцену, заставляющую сердце забиться чаще. Хандер пятился назад, в страхе и недоумении, словно находился на грани паники. Напротив него, обнажая белоснежные зубы в ярком свете, медленно шагал волк. Его глаза, зеркала ночи, смотрели полные голодом и предвкушения. Я почувствовала, как внутри всё сжалось, но страха не было – в груди зашло пламя. Как и в тот раз, когда я открыла свои способности и поняла, что обладаю магией. Теперь же, я без раздумий раскрыла ладонь и в ней загорелся яркий огонь. Золотисто-оранжевые языки пламени плясали, готовые обрушиться на волка в любой момент. Я знала, что должна защитить Хандера несмотря на то, что он мог думать обо мне.

Волк, не замечая меня, в этот момент прыгнул в сторону Хандера. Я, не теряя ни секунды, метнула огненную магию в его сторону. Пламя легко нашло путь и поглотило его. Волк завизжал и отпрыгнул в сторону, как будто сам дьявол дотронулся до него. Внезапное движение было полным непонимания и ярости.

Я заметила, как Хандер поднял на меня свои серые глаза, полные ужаса и неприязни. В этот миг я почувствовала, как в сердце что-то сломалось. А в следующую секунду глядя на его лицо, я увидела ненависть. Ненависть к тому, кто обладает магией.

Я чувствовала, как страх и отвращение переплетаются в воздухе, как и моя изоляция от мира. Метаясь в своих мыслях, я не могла понять, что сделала не так. Я лишь хотела защитить его, сделать правильно. И все же, несмотря на мою благородную цель, тень его отвращения неизбежно падала на меня.

– Ты ведьма, – произнес он, его голос звучал как приговор.

Понимание обрушилось на меня, обжигая, как огонь, который я только что выплеснула на волка. Я раскрыла свой секрет, и была уверена, что он был прав – это была роковая ошибка.

– Папа! – его крик, полон злости, прозвучал в ночи.

Раздался шорох – из темноты начали выступать тени. Их лица были затенены, но я могла различить силуэты людей с факелами. Впереди всех шагал высокий мужчина с длинной бородой и злыми черными глазами. Это был священник Алексиус. Говорили, что он инквизитор, и его присутствие внушало страх. Алексиус приближался ко мне, и я постепенно начала пятиться назад, но за мной стояло только деревце, которое не спасало от взглядов, полных ненависти.

– То, что ты видел, это правда? – прорычал он, обращаясь к Хандеру.

Его кивок в ответ стал приговором, и Алексиус быстрым шагом подошел ко мне, его голос, словно ржавый меч, прорезал тишину.

– Ты ведьма! – произнес он, и с одним единственным словом разразилась шумная неприязнь.

Толпа преданных ему последователей начала бурно шептаться и переговариваться. И я уже понимала, что не потяну на себе эту тяжесть ненависти.

– Йен, – приказал он, из толпы вышел тот, кого я ненавидела больше всего.

Йен подошел к Алексиусу, и тот жестом указал на меня. Мой страх возрос, когда он схватил меня за руки. Я пыталась вырваться, но его хватка была железной.

– Что ты делаешь? – закричала я, но в ответ лишь получила снисходительный взгляд.

– Связываю ведьму, – пронёс Йен, не отрывая от меня своих изумрудных глаз.

– Отпустите меня! – закричала я, ощущая, как ярость и обида наполняют меня. – Я спасла Хандера от волка! Так вы хотите мне отплатить?

– Магия – это яд, – прошипел Алексиус. – И все, кто пропитан этим ядом, должны сгореть.

Он направился к одинокому дереву посреди поляны, а Йен, как бы не желая отпускать свою жертву, тащил меня за собой. Я грызла свою губу, в попытке подавить слёзы, но они сами катились по щекам. Надежда на спасение угасала, а вокруг только ненависть и страх, пропитывающие воздух. Внутри меня росло чувство, что я просто хотела сделать то, что было правильно; но в этот момент ничто уже не имело значения.

– Стоп, что? – крикнула я, пытаясь высвободить свою руку. – Вы же не…

– Мы должны сжечь ведьму, – на ухо прошептал мне Йен, его голос звучал весело и ядовито.

Я чувствовала, как тепло моего сердца угасает, принимая его слова с ужасающим предчувствием. Йен дотащил меня до ствола дерева и швырнул меня к нему с силой, от которой я потеряла равновесие и едва не упала на землю. Я быстро собралась, но его руки уже схватили меня за запястья, и в тот момент, когда я попыталась вырваться, он был слишком силен и ловок. Хантер, все еще находившийся в спасительном одеяле от волка, пришел в себя и, подхватив веревки, начал обвязывать меня к стволу. Я почувствовала, как она впивается в мою кожу, крепкая и безжалостная.

– Вот ты и попалась, колдунья, – подмигнул мне Йен, отступив на несколько шагов назад, оставляя меня беспомощной. Я чувствовала, как моё сердце колотится в груди от страха.

– Йен, – произнес Алексиус, протягивая ему факел. – Предоставляю тебе эту возможность. Ты вышел на след ведьмы, уничтожь ее.

– С радостью, – прошипел Йен, его глаза сверкали, пока он забирал факел у священника, и шагал ко мне.

Я старалась изо всех сил увернуться, но веревки были крепче, чем я думала. Его дыхание было жарким и близким, оно касалось моей щеки, как то главное, от чего у меня просто дух захватило.

– Прощай, ведьма, – произнес он ледяным голосом.

Я видела, как он бросает факел к моим ногам. Пламя медленно, но верно начало ползти ко мне, и я осознала, что всё это – не бессмысленный кошмар, а реальность.

– Это не конец! – прокричала я, сжимая кулаки, до крови, пытаясь высвободить силы изнутри, но там было только пустое ожидание. – Я найду тебя, Йен, и ты очень сильно пожалеешь об этом.