Каэдэ слушала продолжающийся в кабинете разговор, и сердце у нее в груди колотилось все отчаяннее. Неужели кто-то из людей, которые бывают в этом доме, и есть преследователь?..
От усердных движений языком кляп мало-помалу начал размягчаться.
А тем временем дед снова заговорил. Каэдэ изо всех сил напрягла слух.
– Вы как будто испугались.
– Так и есть. Сердце у меня пошаливает. Пожалуйста, не надо меня больше так пугать.
– В таком случае успокойтесь, а потом будьте добры подумать: какой сюжет сплели бы вы, Глупапаша, из вышеизложенного?
– Э-э… сюжет? То есть?
– Если попросту, кто он, этот Икс?
– Хм. Даже не знаю, можно ли говорить такое…
– Не смущайтесь.
– Но предупреждаю: это не более чем мое дурацкое мнение. Икс ведь мужчина, так? А помощницы по уходу, начиная с Окаппы-сан и заканчивая консультантом, который здесь появляется редко, – женщины. Другими словами, если принимать во внимание только бывающих в этом доме мужчин, список сильно сокращается.
– Молодец. Называть такое мнение дурацким – самоуничижение высшей степени. На самом деле оно вполне логично.
– Если уж говорить прямо, мужчин здесь бывает всего двое: я, специалист по нарушениям речи, и физиотерапевт. Или же Глупапаша и Софуто-куримуя-сан.
– Совершенно верно.
– Но что касается дальнейших сокращений списка, такому человеку, как я, остается лишь сдаться без боя.
– Ну, это вряд ли. Но поскольку я церемоний не развожу, теперь моя очередь. Прежде всего, Икс чрезвычайно быстро бегает. А вы, уж извините, сердечник, которому перевалило за шестьдесят, так что «хороший бегун» – это не про вас. С другой стороны, Софуто-куримуя-сан явно крепкого сложения и вдобавок помогает родителям в их заведении. Говорят, большие бидоны с молоком очень тяжелые.
– Значит, все-таки…
– Вдобавок работа физиотерапевта требует огромной физической силы. Нередко приходится выдерживать всю тяжесть тела пациентов с избыточным весом. Так что очевидно, кто на самом деле Икс.
– Вот она, обманчивая людская внешность… Нет, не хочу свысока отзываться о других.
– Понимаю. Но это же я спросил ваше мнение, так что не переживайте.
Пот, проступивший по всему телу Каэдэ, вмиг стал ледяным. А потом, словно ей в макушку ударило током, она вдруг вспомнила, откуда ей знаком второй запах.
«Это же была ваниль…»
Запах ощущался слабо, но именно он защекотал ей нос при встрече с физиотерапевтом.
Несмотря на всю опасность положения, в котором она очутилась, почему-то в голове Каэдэ возник образ «человека с запахом ванили» из книги Эллери Куина.
Как же так? С виду такой искренний и серьезный Софуто-куримуя-сан оказался ее преследователем. Но если вспомнить его необыкновенную быстроногость и силу объятий, остается лишь согласиться. И если с минуты на минуту он появится здесь…
Каэдэ представила это и ужаснулась.
– …Вообще-то есть еще одна причина, по которой Софуто-куримуя-сан внушает подозрения.
– Вот как. Я бы послушал, если вы не против.
– С виду он кажется честным, а мне сказал явную ложь.
– Ложь?
– Как известно, здесь в саду водятся сверчки-судзумуси, которые издают стрекот приятного тембра. И он пожелал записать эти звуки с помощью смартфона.
– Кстати, я ведь тоже записал их на цифровое устройство.
– Однако есть одно «но». В новом определителе насекомых, который принесли мне в подарок недавно приходившие в гости дети, сказано, что сверчки-судзумуси издают настолько высокочастотные звуки, что записать их на смартфон невозможно. По-видимому, сделать запись этого красивого пения можно только с направленным высокоточным ИКМ-рекордером или высокоэффективным записывающим устройством вроде вашего, если вдобавок подобраться к сверчку как можно ближе.
– А-а… Этого я не знал.
– И тем не менее он сказал, что поставит запись пения сверчков на телефон как звук в режиме ожидания, а это явная, неприкрытая ложь. И для этой лжи должны быть какие-то причины. Что вы о них думаете?
– Хм… ну, к примеру, это ложь, чтобы усыпить вашу бдительность, Химонъя-сан.
– Да, эту версию стоит учесть.
– В таком случае, как я сказал с самого начала, надо заявить на преследователя в полицию, пока его действия не усугубились.
– Нет, Глупапаша-сан, до этого еще далеко.
– В смысле?
– Выводы, которые я поначалу сделал из имеющихся у нас немногочисленных сведений, определенно совпадали с вашими. Но… обдумав это дело с другой точки зрения, я в конце концов пришел к совершенно иным заключениям.
– К каким это иным?
– Ну, для начала углубимся в причины, по которым он солгал о якобы сделанной записи пения сверчков. Даже если он усыпил бы мою бдительность или снискал благосклонность, вряд ли это принесло бы ему много выгоды. Если вдуматься, вред от разоблачения этой лжи оказался бы гораздо значительнее.
– И то правда. Раз солгавшему веры нет.
– Тогда как насчет другого предположения? Несмотря на все старания, он так и не смог найти в саду среди травы поющего сверчка. Я отчетливо видел его, только подобраться ближе не мог, и он, чтобы не расстраивать меня, сделал вид, будто записал его пение.
– Так неужели этот сверчок?..
– Ну разумеется! Сверчок был моей галлюцинацией. Действительно, физиотерапевт солгал. Но эта ложь проистекала из присущей ему доброты.
– Ха-ха… вот, стало быть, как? Ну, а что же это за иные заключения, к которым вы пришли?
– Сейчас объясню. Но сначала можно попросить кое о чем?
– Прямо сейчас? О чем же?
– Извините, нельзя ли мне сигарету?
– Хм, сигарету? Так вы, значит, курите?
– Только изредка. Они вон там, в ящике туалетного столика. Синяя пачка с надписью «голуаз». И зажигалка, наверное, там же. Извините, буду признателен, если поможете прикурить… ф-фух. Вы уж извините, спасибо.
– Не за что. Ну, к продолжению рассказа.
– К продолжению рассказа? То есть?
– Не дразнитесь. Рассказа о том, какие еще выводы вы сделали о личности преследователя.
– Ах да, верно. Обратимся к «конкретному ущербу», который Каэдэ потерпела из-за преступных действий Икса, хотя сама Каэдэ, по-видимому, об этом не подозревает. Обычно большинство преследователей стремятся заполучить вещи объекта своих преследований. Ф-фу-у. Икс тоже не исключение. Он крал имеющие отношение к Каэдэ вещи средь бела дня.
– Да, действительно поведение, типичное для преследователя. Но каким образом из него следуют ваши иные заключения?
– Так вы не спешите и послушайте. Навестив меня вчера, Каэдэ привела в порядок зимнюю одежду, сложила ее в ящик вон того комода. И вместо нее выложила вот этот красный кардиган. Как он, идет мне? Я вот думаю, не слишком ли он яркий даже для весеннего.
– Вам так идет, аж завидно.
– Вот и хорошо… Нет, нехорошо, уже готово.
– Что-то случилось?
– Да мне вдруг показалось, что любимый кардиган уже пропах табаком.
– Эм-м… извините, если неправильно понял… вы что же, развлекаетесь, вынуждая меня нервничать?
– Вам просто почудилось. Ф-фу… Итак, на чем мы остановились? Ах да, на зимней одежде. Убирая ее, Каэдэ так обрадовалась, что в ящике комода хватило места. Но в комоде всегда недоставало места, чтобы удобно разложить все зимние вещи. До недавнего времени там лежало кое-что еще.
– Кое-что еще?.. Если речь о вас, Химонъя-сан, значит, какие-нибудь старые книги?
– К сожалению, нет. Там лежали многочисленные фотографии, которые Каэдэ вставляет в рамки. Когда мы, пациенты с ДТЛ, смотрим на снимки людей или изображения пейзажей, зрительные галлюцинации накладываются на них. Вот почему Каэдэ, беспокоясь за меня, убрала снимки в ящик комода и, видимо, сама напрочь забыла о них. Ох, Глупапаша-сан, я не слишком задерживаю вас?
– Становится все интереснее. По такому случаю я бы хотел дослушать.
– Вот и замечательно. Преследователи стремятся заполучить не только такие предметы, как снимки, но и органику, имеющую отношение к объекту их преследований. Например, обрезки ногтей. Или пластиковую бутылку, на которой осталась слюна. Или даже… да, и волосы. Ну, что скажете?
