Мы вывалились из автобуса по одному. Мрачные Стражи, одетые в бронежилеты и с ружьями в руках, приказали нам встать в шеренгу. Мечущиеся вокруг в свете прожекторов тени напоминали привидения – меня даже накрыло ощущение сюрреализма происходящего. Руки забыли о браслетах, перестав болеть, а глаза до боли всматривались в тени Стражей, пытаясь убедить разум в том, что это люди, а не новые модели автоматонов – настолько слаженно и механически те двигались, расставляя заключённых в ровную шеренгу.

Наконец, суматоха закончилась. К нам вышел старичок, как две капли воды похожий на того, что проводил перекличку в полицейском участке. Я даже подумал было, что это он и есть, но тот подал куда более тонкий голос:

– Называем имена по очереди! Левый, начинай!

Пока страдальцы кричали свои имена, я думал о том, что, наверное, татуировки влияют и на телосложение и характер. Старики, которые занимаются перекличками; молодые охранники, все выбритые подчистую и с хорошим телосложением; охранники в возрасте, имевшие брюшко и обязательные усищи или бороды; работяги вроде меня сплошь худые и грязные – под каждую татуировку свой тип. Или каждая татуировка под свой тип? Мои размышления прервал оклик:

– Чего заткнулись, собаки пустынные?

Сосед слева ткнул меня локтем. Надтреснутым голосом я выкрикнул:

– Милад!

Перекличка пошла дальше, снова застопорившись на том самом амбале с покрытым шрамами лицом. Вместо того чтобы назвать своё имя, он снова принялся ныть:

– Начальник, меня подставили! Я тут вообще быть не должен! Я…

Старичок махнул рукой. Из толпы охранников тут же выскочил бравый молодец и быстрым движением ударил амбала палкой. Тот намёк понял – прокричал своё имя (которое я тут же забыл) и заткнулся.

Наконец, прозвучало последнее имя. Старичок сверился со списком и кивнул сам себе. Потом, приняв наигранно-скорбный вид, прочитал нам речь о том, что мы – разочарование народа и вообще отребье, а также о том, какую прекрасную возможность жизни в Айшуйе мы потеряли. Закончил он фразой:

– Вещички ваши уже притащили, разбирайте вон в той палатке, у правого огнемёта. Оружие, боеприпасы, деньги, наркотики и алкоголь были заранее конфискованы!

Я пригляделся: действительно, у огнемётной башни справа от гермодвери стояла едва различимая на фоне бетона серая палатка. С нас сняли ржавые наручники, и мы дружным строем пошли за вещами. Зайдя в тускло освещённую бензиновыми лампами палатку, я увидел длинный ржавый стеллаж с широкими полками, на которых лежали чёрные мусорные мешки, какие используют в Зелёной Зоне – для Жёлтой такая роскошь была чистым расточительством. Мусорными мешками у нас заменяют двери между комнатами, тенты над местами отдыха и всё в таком духе. На каждом мешке было написано белой краской имя. Хмурый Страж неопределённого возраста в нахлобученном на глаза ржавом шлеме принялся раздавать вещи в порядке очереди. У кого-то вещей не было – бедняги отходили в сторону, растерянно глядя в пол. Нытик (так я прозвал того амбала со шрамами) и тут отличился: я услышал его возмущённый вой о том, что вещей не привезли и половину. Уставшим голосом Страж посоветовал жалобщику обратиться в Верховный Суд Айшуйи и отослал амбала восвояси. Тот в ярости схватил мешок и пошёл к другим заключённым, принявшись горячо им что-то доказывать.

Наконец, очередь дошла и до меня. Мне показалось, что охранник хитро подмигнул, выдавая мешок. А может, это был нервный тик? Кто знает. Я отошёл прочь, а потом с замиранием сердца развернул шелестящий тонкий пластик. Внутри лежал мой баул, целый и невредимый. Пошарив рукой, я ощупал вещи, лежащие внутри. Вроде всё на месте. Я облегчённо вздохнул. Внезапно надо мной возникла тень. Голос Нытика прозвучал неожиданно резко:

– Э… рабочий! Поделись припасами с бедным человеком!

Я поднял голову: лысый нависал надо мной, в глазах его плясали безумные огоньки алчности. Я, впрочем, не растерялся:

– Охрана! Охр…

– Да тише, тише, шучу я! – хриплым шёпотом успокоил меня Нытик, опасливо озираясь. – Ты не трясись так, дружище!

Сказав это, он тут же отошёл от меня как можно дальше. Я задумался: вдруг он нападёт на меня в Красной Зоне? Следует быть осторожным… Бейбут дал взятку, чтобы меня не обыскивали, но обыскивали ли остальных? Вдруг и кто-то из них заплатил охране, чтобы пронести с собой в Красную Зону оружие?

Наконец, все процедуры были окончены. Мы стояли перед вратами в Красную Зону, готовые быть сожранными ею. С адским воем врата начали разъезжаться в стороны, шелестя песком и осыпая мелкие куски бетона со стены вокруг. Ужасный скрежет длился будто бы вечность, не обещая нам ничего хорошего там, за вратами. С резким лязгом двери прекратили движение, распахнув перед нами свой зев. За ним виднелись какие-то обгоревшие руины непонятно чего, окружающие засыпанную песком и обломками арматуры с бетоном площадку, будто бы бывшую уродливым братом-близнецом той подземной, на которой стояли все мы.

За исключением мусора, площадка была пуста. Огромный автоматон-Страж прогрохотал грузными шагами, подойдя ближе и осветив на всякий случай близлежащие руины. Не найдя сенсорами ничего примечательного, машина проскрипела гулким механическим голосом: «Проходите!»

Мы двинулись вперёд, в объятия тонущего в сумерках неизвестного мира…

* * *

Опустошённая площадь. В лучах заката видны уставшие и растерянные лица. Никто не дал инструкций, куда в Красной Зоне идти дальше и чем заниматься. Тут не было ни распорядков, ни указаний, ни расписаний. Все заключённые сбились в кучу, крепко сжимая в руках вещи. Внезапно вспыхнули прожекторы. Зычный голос, усиленный громкоговорителем, громыхнул:

– Отойти от дверей!

Вся толпа, включая меня, испуганно засуетилась, поднимая поставленные было на шершавый бетон баулы с вещами. Желтоватый свет слепил глаза, словно солнце взошло во второй раз, а повторяющийся громкий приказ напоминал гром во время редкой в этих краях грозы. Мы разом попятились к ближайшим обгоревшим руинам, спотыкаясь об бетонные и кирпичные обломки.

В тёмном лабиринте бетонного скелета старого мира не было ничего примечательного – было понятно, что за десятки лет здесь пропылесосили каждый уголок в поисках мало-мальски ценных вещей. Кое-где торчали кости и ветхие лохмотья бедолаг, оставшихся здесь и так и не решившихся уйти в глубь Красной Зоны. Некоторые бетонные стены были испещрены пулевыми отверстиями. Вся обстановка будто бы кричала о безнадёжности и смерти.

Кто-то из моих собратьев по несчастью вдруг сорвался с места и побежал, крича во всю глотку:

– Пошло всё к Иблису! Оставайтесь тут и подыхайте!

Бедолага явно тронулся головой. Он уже было добежал до закрывшихся железных дверей, как со стен рявкнул пулемёт, коротким росчерком взбив фонтанчики пыли у ног беглеца и заодно наделав десяток дырок в самом бедняге – на предупредительный огонь тут явно не было лишних патронов. Мы разом кинулись на землю, кто-то начал громко ругаться. Впрочем, вся суматоха кончилась так же быстро, как и началась. Уже спустя минуту мы все стояли на ногах, даже не пытаясь отряхнуть пыль с одежды – толку бы с этого не было никакого. Кто-то из толпы подал дрожащий голос:

– И что нам делать?

Вокруг раздались неуверенные шепотки. Толпа начала делиться на небольшие кучки, стараясь выбирать людей со своими татуировками. Я не стал белой вороной, подойдя к трём плечистым парням и одной девице в дряхлых комбинезонах, оживлённо обсуждающих варианты действий:

– Да говорю тебе, мне корешок сообщил, что тут есть банда механиков! Надо просто пройти… Э-э-э…

– Ты чё, забыл, куда идти? Дубина!

– Заткнись! Он говорил, тут какой-то ангар будет через километр, там они и живут. Только сторону не помню…

– Надо найти оружие и проваливать отсюда!

Когда я подошёл, кучка смолкла, настороженно уставившись на меня. Постаравшись изобразить максимальное дружелюбие, я улыбнулся во все свои двадцать три с копейками зуба и протянул им руку: