Даже одно простое прикосновение к воронке причиняло болезненные ощущения. А уж погружение в жидкий огонь было за пределами боли. Мир вокруг будто взорвался.

Стояла тишина. Из-под сомкнутых век я различила свет. Я мягко покачивалась в невесомости. Так могло продолжаться годами – мне не хотелось ничего делать, только лежать так и наслаждаться миром и гармонией.

«Тарани».

Я неохотно открыла глаза. Вокруг простирался огромный зал с колоннами. Он был так огромен, что казался почти бесконечным. И в центре этого зала находился Оракул. Он улыбался.

«Добро пожаловать».

– Спасибо, – пробормотала я, удивляясь, что несмотря на все злоключения я все еще жива. Потом я увидела остальных. Там были Вилл, Ирма, Корнелия и Хай Лин. Еще Королева. А также Питер, по-прежнему не приходивший в себя.

Королева теперь выглядела вовсе не по-королевски. Все следы жидкого огня исчезли. Вместо сверкающего роскошного наряда на ней была простая льняная сорочка, поношенная и не слишком чистая. Ее волосы свисали на лицо жидкими сосульками, и хотя на лице не было заметно морщин, ее кожа казалась сухой и безжизненной. Вся ее красота, все величие были по большей части созданы волшебством, но теперь магии в ней почти не было. Она ушла. А то, что осталось… как там говорил Оракул? Девушка с крупицей волшебной силы. Магии в ней всего на одну каплю больше, чем в остальных людях.

Я посмотрела на Вилл.

– Ты знала это? – спросила я. – Ты знала, что если мы проведем ее обратно, она потеряет свою мощь?

Вилл слабо улыбнулась.

– Я на это надеялась. Я просто доверилась своему сердцу, как и советовал Оракул.

«Вы все сделали верно. И вы в самом деле достойны быть Стражницами Кондракара».

– Спасибо, – повторила я, легко поклонившись. – Эээ… теперь все… в порядке?

«Все, что было в ловушке, теперь оказалось на свободе. Все, что было искажено, теперь исправлено. Волшебница предстанет пред судом Братства. А ты можешь возвращаться домой вместе с братом».

Я вздохнула с облегчением. Но тут вспомнила еще об одной волновавшей меня вещи.

– А что будет с Ребом? И с его народом? Они больше не будут враждовать с иглоспинами?

«Судьба каждого мира в руках населяющих его жителей.

– Но вы будете за ними присматривать? И нельзя ли… нельзя ли мне хоть иногда бывать там?

«Я буду наблюдать за ними. Их мир является частью бесконечности. Но между вашим миром и их больше нет прохода».

– Можно мне хотя бы попрощаться? Я ведь даже не знаю, как он там… – Смог ли он пережить тот сокрушительный удар об стену, слишком сильный для такого маленького существа?

«Что ж, иди. Но ненадолго».

Там, где раньше было огненное озеро, теперь расстилался нетронутый песчаный пол. Никакого бассейна. Никакого прохода между этим миром и нашим. Ни Реба, ни иглоспинов.

Я нашла лягушонка возле выхода из пещеры. Он млел на камне и смотрел на восходящее солнце, Он выглядел усталым, грудь его была в ссадинах, но больше вроде никаких повреждений.

– Ты сожгла Королеву? – спросил он, увидев меня.

– Эээ… не совсем. Но она ушла навсегда и больше не потревожит вас.

Он удовлетворенно вздохнул и кивнул. Но тут ему пришла в голову новая мысль, и он нахмурился.

– Но иглоспины-то все еще тут.

– Это и их мир тоже. Вы должны научиться жить вместе.

– Хммм… – на его физиономии отразилось сомнение.

– Реб, вообще-то я пришла попрощаться.

Он изумленно покосился на меня.

– Девочка не может уйти, – возразил он. – Ты нам нужна.

Я грустно покачала головой.

– Я не могу остаться. Это чужой для меня мир. Я должна вернуться домой.

Реб окончательно переполошился:

– Но девочка теперь единственная, кто может делать магию! Нам нужна магия! Нужен Настоящий Огонь! Иглоспины боятся его. Если у нас будет Настоящий Огонь, они уберутся куда подальше. И у нас больше нет жидкого огня для освещения и тепла…

Вот вечно я чувствую себя виноватой за все проблемы вокруг. Я почти пожалела о том, что вернулась попрощаться. Наверное, было бы лучше просто исчезнуть. Я прикрыла глаза, защищаясь от ярких лучей солнца.

И в этот миг мне в голову пришла классная идея.

– Кто сказал, что только я одна владею магией, – улыбнулась я. – Реб, принеси мне, пожалуйста, немного тростника, только сухого. И возьми вот это. – Я сняла очки и сунула их лягушонку в лапу. – Держи их вот так, понял? Видишь это маленькое светлое пятнышко? Это солнечный зайчик, направь его на тростник. А теперь немного подожди.

На этот опыт ушло какое-то время. Может, даже больше, чем в нашем мире. Но вот наконец тростник начал чернеть, и вдруг на нем заплясал маленький яркий огонек.

Реб с громким воплем вскочил на ноги.

– Гляди! Я сделал Настоящий Огонь! Гляди!

– Да, ты сам его сделал, – улыбнулась я.

– Эти иглоспины больше не посмеют приставать Ребу, о нет! Реб может делать Настоящий Огонь, как и девочка! – Тут он вдруг прервал похвальбу. – Но Огненные стекла твои.

– Оставь, их себе, – сказала я. Мама, конечно, страшно разозлится, ну то есть сначала обрадуется возвращению Питера, а потом разозлится на меня…

– Мне и правда нужно идти, – сказала я, поднимаясь.

Я бережно обняла влажные плечи Реба. Он на миг прижался ко мне.

Не хочу, чтобы ты уходила, – пробормотал он.

– У тебя же теперь есть Настоящий Огонь.

– Все равно не хочу.

Но он все же разжал лапки, и я зашагала вниз по лестнице в пещеру. Когда я была уверена, что лягушонок не услышит меня, я прочистила горло:

– Кхм… Я готова вернуться домой, – сказала я в пустое пространство.

Все, что происходило дальше, было для меня как одно большое размытое пятно – причем, в буквальном смысле. Без очков перед глазами все расплывалось. Оракул перенес меня сначала в зал с колоннами, а потом доставил нас всех обратно на Остров Разбитых Сердец.

«Счастливого пути, Стражницы. Оставайтесь верны Сердцу Кондракара и своему собственному сердцу»

В лодке, па которой мы возвращались в Плезанс, Питер наконец начал приходить в себя. Он был ужасно смущен и сбит с толку.

– Тарани? Сестренка? Где я?

– На пути домой, – ответила я.

– Моя голова, – простонал он. – Что произошло?

– Авария во время занятий серфингом.

– Но ты… Ты…

– Тшш, – я прижала палец к губам. – По-моему, ты ударился головой или что-то в этом роде. Поэтому тебе лучше спокойно полежать и не разговаривать.

– Мне снились такие странные сны… Такие живые. Как будто ты была рядом. И еще… там были лягушки и какие-то другие существа. В общем, чудно.

– Сны часто бывают такими. Он слабо усмехнулся.

– Кажется, я получил по заслугам. Хотя бы за то, что заставил тебя ждать и мокнуть под дождем…

– Нет, неправда! – вскричала я. – Ты этого не заслужил, и я никогда не желала тебе зла. Никогда!

Брат взглянул на меня с недоумением. – Эй, ты что? Я тебя ни в чем не виню.

– Хорошо, – сказала я, украдкой вытирая невольные слезы. – Потому что я действительно не хочу тебе зла. Я люблю тебя и не хочу больше никогда терять.

– Ничего себе, – выдохнул Питер. – Да какая муха тебя сегодня укусила? – Потом он добавил уже мягче: – Я тоже люблю тебя, сестренка. И на следующей неделе мы обязательно поедем смотреть, как играют «Ястребы». Обещаю.

Его глаза снова закрылись, и он проспал весь остаток пути до Плезанса. Я не выпускала его ладонь из своей. В груди щемило от счастья. Вилл улыбнулась мне, и в этой улыбке была легкая зависть. Не та черная зависть, когда человек думает: Не хочу, чтобы у тебя было что-то, чего нет у меня», а белая зависть: «Хотела бы я, чтобы у меня тоже было что-то вроде этого».

– У тебя есть мы, – прошептала я ей тихонько, чтобы не помешать Хай Лин и Ирме, управлявшим лодкой, и не потревожить Корнелию, мучавшуюся от морской болезни. У тебя есть W.I.T.C.H.