Прервавшись на полуслове, Кассандра встала на месте, выпучив глаза и показывая пальцем. Проследив за её взглядом, греки увидели заваленный щебнем тоннель.

—Нам надо было туда, — тихо сказала принцесса.

— «Маршрут: Троя – Антарктида. Время отправления: десять минут назад. Идите нахуй», — прочитал табличку рядом с тоннелем Неоптолем. — По крайней мере, у нас теперь на одну решаемую задачу меньше.

— И куда пойдём? — поинтересовался у него Гелен.

— Сказано же, на хуй, — ответил ему царь мирмидонян. — То есть к воротам.

Путь к воротам оказался перекрыт пожаром, и группа стала делать крюк, забирая всё глубже и глубже в город. Пропорция столкновений с солдатами, бандитами и бунтовщиками стала всё сильнее смещаться в сторону последних, и в определённый момент Одиссей заметил, что следом за ними идут мирные горожане, использующие отряд как таран от злонамеренных личностей. Здраво рассудив, что подобные услуги должны хоть как-то оплачиваться, царь Итаки вскочил на поваленную и разбитую колесницу и снял шлем, повернувшись к опешившим горожанам.

— ТоваХГищи тХГоянцы и тХГоянки! — воскликнул он. — ШтуХГм ТХГои, о необходимости котоХГого так долго говоХГили и гХГеки и сами боги, свеХГшился! УХГа, товаХГищи!

— Пиздец какое ура, — тихо отозвалась толпа. — Что нам теперь делать-то?

— ВооХГужайтесь и следуйте за нами, — призвал их Одиссей. — Мы поведём вас к светлому будущему! Или хотя бы выведем из этой жопы.

Условие горожанам понравилось, и теперь у отряда появилась небольшая, плохо вооружённая и необученная, но относительно мотивированная армия. С её помощью грекам удалось прорваться на рыночную площадь, где они столкнулись с ожесточённым сопротивлением солдат-бунтовщиков, преодолев возведённые баррикады лишь благодаря навыку таранного удара, сохранившемуся у Менелая несмотря на потерю царём рогов. Какое-то время спустя, преодолев запертые ворота с помощью Гелена, взобравшегося на створку, армия оказалась на торговой площади, где в упорной схватке силы греческих царей ворвались в ставку временного правительства и пленили Кереноса. Проведя быстрые переговоры, в процессе которых первый министр стал сильно шепелявить, греки заполучили объявление о капитуляции города и довольные собрались было отправиться к воротам. Но к этому времени пожар окончательно вышел из-под какого-либо контроля, и победным салютом для завершающейся войны стал поток искр от рухнувшего городского квартала по соседству с торговой площадью.

— Пиздец, — сказала хором вся армия, её командиры и пленные, после чего вся орава ломанулась к пролому в стене, устроенному троянским верблюдом.

Старший офицер Упёртос как раз примерял новый белоснежный капитанский плащ и подсчитывал, сколько наград он заработал сегодня успешным отражением греческих атак, когда гарнизон города услышал позади топот многочисленных ног. Обернувшись, троянцы с ужасом увидели несущуюся на них толпу сограждан и, к ещё большему ужасу, следующую за ними же стену огня. Подхватив командира, троянцы побежали по мосту из павших греков через ров навстречу остолбеневшим осаждающим, размахивая командиром вместо белого флага.

— Вы что, сдаётесь? — весело обратился к ним Филоклет, командовавший осадой.

— Бегите! Бегите, блядь! — отозвались троянцы, сметя волной греческую армию и вместе с нею побежав к кораблям.

— Что за нах... Ой, блядь, — воскликнул Филоклет, выронив кувшин стимфалюхи, когда следом за троянской армией выбежали Елена, Менелай, Агамемнон и Одиссей с Неоптолемом в сопровождении огромной толпы троянцев и проследовали тем же курсом, что и их предшественники. — Так! Всё бросаем и уёбываем.

— А стимфалюха? — удивлённо спросил его помощник.

— Хуй с ней! — рявкнул Филоклет, но затем остановился. — Один бочонок прихвати!

Это просто был не день Трои. И не день греческого лагеря. Сильным порывом ветра огонь перебросило через городские стены, и пламенем занялся сначала луг возле Трои, а затем и греческий лагерь, спешно брошенный отплывающими силами. Набившись на корабли, как сельди вбочку, троянцы вперемежку с греками наблюдали, как горят синим пламенем плоды десятилетних усилий обеих сторон.

— Это ничья что ли? — поинтересовался Гелен.

— Это пиздец, коллега, — отозвался Неоптолем, оказавшийся на одном корабле с ним и липнущей к царю Андромахой.

— Эй, дебилы! — разнёсся над эскадрой мощный рёв Агамемнона. — А кто захватил с собой свежие амфоры с картами из лагеря?

Повисло неловкое молчание.

— Точно дебилы, — сказал микенский царь. — И как назад пойдём?

— А ты пристрели опять лань Артемиды, — посоветовал ему Калхас. — Может она нас обратно закинет туда, откуда мы в поход ушли.

— Иди ты нахуй, а, — поморщился Агамемнон.

Эскадры медленно группировались по территориальной принадлежности, кое-как выравниваясь и ложась на курс. Все, кроме итакийцев, царь которых, Одиссей, сохранил свежую амфору с картой, но предусмотрительно об этом не сообщил, чтобы её не лишиться.

— Итак, твоё величество, — обратился к царю офицер итакийцев. — Следуем за остальными?

— Пусть плывут куда хотят, ихтиандХГы хуевы, — ответил подданному Одиссей. — А я знаю коХГоткую доХГогу.

— Короткую дорогу, блядь, он знает, — захихикали на Олимпе боги и тут же принялись делать новые ставки.