– У нас тут есть психологи?

– Всё есть, не беспокойтесь, – опять слышу в голосе какое-то снисхождение. Что она о себе воображает вообще?

– Можно посмотреть вживую?

– Надо уточнить у Фёдора Степановича, я это не решаю. Скорее всего, вам разрешат сегодня посмотреть через стекло. Он сейчас подойдёт. Попросил, чтобы вы его подождали в моём кабинете.

Смотрю опять на монитор. Есть и мужчины.

– Лариса Евгеньевна, пройдёмте, – слышу голос Гришина.

Прохожу и останавливаюсь у панорамного окна в палату. Обычная с виду реабилитационная , точнее, после операционная палата, какие видела десятки в институте трансплантологии. Только значительно меньше проводов. Над лицом пациента горит специальная лампа. Пациент в медикаментозной седации, жизненно важные органы работают, судя по мониторам у кровати.

– Это женщина?

– Конечно. Разве не видно? – хихикает Гришин.

– Когда сделали операцию?

– Вчера. Сможете отслеживать реабилитацию, если вам интересно. Доступ в отделение у вас теперь есть.

– Я под большим впечатлением, чего уж там, – мне хочется ему сказать, что есть очень важные вопросы, но он меня не слушает и прерывает.

– Сейчас, что касается вашей новой должности. Я пока не успел ещё вам рассказать в подробностях. Раз или два в неделю вам придётся ходить на разные светские и полусветские мерориятия, знакомиться с состоятельными людьми и рассказывать им о новом методе. Дискретно, с глазу на глаз. Жить вы будете в особняке, прислуга, водитель – всё готово, как и новая машина. Старую советую продать, она вам скоро не пригодится.

– Но Фёдор Степанович, я же ещё не дала согласие.

– Никуда вы не денетесь. Это уникальный опыт.

– Я смогу научиться делать такие операции? Вы возьмёте меня к себе в ученики? Только с этим условием я соглашусь, – гордо поднимаю подбородок, – я врач, а не маркетолог, как вы уже заметили.

– Девушка с норовом, это мы все знаем, но это я настоял на вашем участии в проекте, – улыбается Гришин.

– Договорились?

– Да я и не был против, чтобы вы учились. ИИ – дело перспективное, – протягивает мне одну из своих гениальных рук, и я её жму.

– Планируйте плановые операции с меньшим интенсивом и постепенно переключайтесь.

– Хорошо.

Оставшийся день проходит обычно, стараюсь занять себя текучкой, а в голове пациентка, которая ещё себя не видела. Профессиональное любопытство не даёт покоя, хочется быть свидетелем её первой реакции на новую внешность.

Дома постепенно начинаю осознавать сказанное шефом. Значит, мне предстоит ещё и переезд в новое жильё.

Я живу в квартире, которую недавно выплатила. Присоединила деньги за новую квартиру от унаследованной от бабушки двушки в Текстильщиках к остальной части, которую заработала сама.

Я не была замужем, потому что мне было некогда, я всё своё время посвятила профессии. Родители живут в Минске, воспитывают сестру, моложе меня на двенадцать лет. Машка ещё школьница.

У меня был всего лишь один не очень удачный двухмесячный опыт совместной жизни с Виктором, однокурсником, но мы не сошлись характерами. Съездили на море в Египет и сразу разъехались. Не зря говорят, что совместное путешествие на многое открывает глаза.

Моё мнение в поездке как-то сразу перестало существовать, осталось только его. Я решила не искушать судьбу, да и не чувствовала уже к нему трепетных чувств, он был для меня просто неплохим собеседником, а этого недостаточно.

Я не нашла ни одной мало-мальски серьёзной причины, ради которой мне надо было подстраиваться, быть всегда второй со своими желаниями, жертвовать распорядком жизни и тратить время на его комфорт. Оставила Виктора самого забираться на вершины карьеры, у меня же есть своя. Родителям даже ничего про него не рассказывала, не то, чтобы их знакомить. Просто перевернула страницу. Нелюбовь.

Ну что ж. Переезд, значит, переезд.

ГЛАВА 5. Лариса. Шале

Ба! Особняк мне сняли, как с картинки архитектурного журнала. Экодом в стиле «шале» из бруса.

К сожалению, меня никто не спросил, хочу ли я жить в деревянном доме. У меня был однажды не очень удачный опыт житья-бытья в подобном шале, где скрипели полы и слышимость была как в древнегреческом амфитеатре. Но деваться некуда, привыкну, да и выглядит он намного внушительнее того.

Четыре спальни, кухня-столовая, гостиная с камином, спа-зона со снарядами, тёплый гараж, из окон лес, слышно птичье пение. В том доме жил дятел поблизости. Сейчас не хотелось бы.

Раскладываю вещи по шкафам. Обувной шкафчик – песня, давно о таком мечтала.

Новая машина, водитель Антон, двадцать четыре часа с проживанием в отдельном домике на моей территории, горничная Даша, высокая и крепкая, как медведица.

– Я бы хотела меню завтраков на неделю, если вас не затруднит, – первое, что спрашивает меня Даша. Похоже, что она с севера, есть акцент.

– Сделаю.

– Какую температуру вы любите в доме?

– 23 градуса.

Первое впечатление вполне себе. Из продвинутых горничных, которые привыкли работать в «умных» домах.

Завтра пробный выход.

Вернисаж известного китайского 3D скульптора Ли Нина, творения которого все давно уже называют искусством. Создатель многих игровых проектов, героев к известным голливудским фильмам. Работает с помощью программы для трёхмерного моделирования «Зельт». Эта чудо программа позволяет работать над скульптурой точно такими же методами, как работают обычные скульпторы. Фигуры получаются, с одной стороны, очень реалистичными, а с другой, они все фэнтезийны.

Интересно, что сама программа была создана нашими программистами и спецами по 3D моделированию, которые планируют на вернисаже презентовать миру новую версию, а Ли Нин прибыл, как маркетинговая фишка.

Попасть на открытие невозможно. Организаторы хотят видеть минимум гостей, чтобы выставочное пространство оставалось полу пустым. А причём тут наша клиника тогда?

Гришин вручил мне пригласительный со словами:

– Отдаю свой. Я не жду от тебя клиента с первого раза, но зацепки сделайте, Лариса Евгеньевна.

У шефа странная манера разговаривать. Он всегда миксует обращения – то на «вы», то на «ты». Иногда в одном предложении.

Какие ещё зацепки? Не хотите ли сменить физиономию? Кстати, до сих пор я не знаю цену волшебного превращения. Сегодня обязательно спрошу.

Когда я думаю про все эти 3D скульптуры, то первый вопрос, который у меня возникает – из чего они их делают? Мне почему-то очень интересно, на что променяли дерево и мрамор. Судя по тому, что я нарыла в сети, это несколько видов пластика, фотополимер, нилон и даже песок.

Смотрю на работы Ли Нина в компе. Они завораживают. Лучше всего у него получаются фигуры, или образы, которые он заимствует у известных мастеров, прямо оживляя живописные полотна. Какой-то своеобразный плагиат, полу творчество.

Если применить этот опыт к медицине, то всё идёт к тому, что пациенты будут себе заказывать понравившиеся лица. Можно даже будет поменять расу. Эх, Майкл Джексон не дотянул каких-то пятнадцать лет.

Я как-то ещё понимаю трансгуманистов, которые пытаются разными средствами, в основном научными, как они считают, выйти за рамки биологической эволюции человека, но здесь-то совсем другое, если только не считать страшные трагедии, ожоги и так далее. Здесь блажь. Их не устраивают подтяжки, они хотят видеть себя другими. И не обязательно они идут на это ради омоложения, вот ведь парадокс. Опять же, если ещё и отбросить разные криминальные причины.

С людьми что-то происходит. Разве непонятно, что любое лицо может быть интересным и даже красивым, если оно принадлежит увлечённому, доброму, любящему человеку. Душа делает человека, его внутренний мир. Можно сделать себя Лениным, блин, или Мерилин Монро, а дальше-то что?

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.