– Хорошо заплатил?
– Нормально.
– Дам вам адрес мастерской, спросите Пашу. Всё сделает в лучшем виде.
– Спасибо большое.
Иду за ним. Машина – последнее, о чём я думаю.
ГЛАВА 3. Сергей. Обещание
Прихожу в офис. Мне кажется, что все на меня как-то особенно смотрят, типа, нашёл с кем! Фи-и! Да ещё и у всех на виду. Упал в глазах общественности. Закрываюсь в кабинете и прошу секретаршу никого ко мне не пускать до половины одиннадцатого.
Открываю корпоративный комп и нахожу в отделе о персонале Марину Митюхину. В компании почти с самого открытия, старший специалист. Значит, она была знакома с Шурой. Шура никогда мне о ней не говорила. А если и говорила, то что-то незначительное.
– Оксана, – связываюсь с секретаршей, – позовите мне Марину Митюхину. Прямо сейчас в кабинет.
– Да, Сергей Тимофеевич.
Жду и предвкушаю, с каким удовольствием я буду её увольнять. Не отвертится.
– Она не вышла на работу, Сергей Тимофеевич. Говорят, что собиралась увольняться. Я попросила проверить её рабочее место. Она забрала свои вещи.
– Зайдите, – говорю, проглатывая горькую пилюлю. Получается, Марина устроила вчера прощальную гастроль. Сожгла мосты.
Оксана тут же заходит. Я давно с ней работаю, и у меня нет оснований ей не доверять. Серьёзная, внимательная женщина около сорока.
– Узнайте, с кем она дружила. Или, может быть, вы и так знаете?
– С Ольгой Степашиной. Но она сегодня тоже не вышла. Я уже спрашивала про неё. Заболела.
– Что вы мне можете сказать про Митюхину? Вы же всех знаете.
– Слаба на передок, если по-простому. Разведена. Детей нет. Как специалист, не мне судить, но особо никто не жаловался.
– Вполне исчерпывающе, спасибо, Оксана.
К чертям собачьим эту Митюхину! Внутри всё ходит ходуном. Работать особо не могу. А вдруг, если я найду Шуру, она вернётся? А вдруг она где-нибудь сидит и ждёт меня, а я, кусок говна, считаю, что надо дать ей время, чтобы она успокоилась и сама вернулась?
Звоню Алёне, её старой подруге по детскому саду. Они дружат до сих пор, правда, видятся редко, но кто сейчас видится, все на гаджетах, и дружить можно с человеком в Бразилии с таким же успехом, если бы он жил в соседней квартире.
– Нет, Серёга, честно ничего не знаю. Она мне не звонила уже несколько дней. В прошлый раз была совершенно нормальной, сказала, что свадьба будет в кафе у Гриши, и можно приходить в обычной одежде.
– Можно. Только свадьбы, наверное, не будет.
– Не пори горячку, слышишь? Дай ей время. Уж не знаю, что ты натворил, но мало ли. Многие вещи решаются сами собой.
Алёна никогда её не выдаст. И никто не выдаст, если она скажет, что я ей изменил на глазах всего офиса. Позор, от которого мне не отмыться.
Шура! Вернись!
На моём письменном столе есть её фотка. Маленькая, в серебряной рамочке. Шура в вечернем платье стоит в зимнем саду в доме одного нашего приятеля и держит в руке красное яблоко. Я сделал это фото собственноручно на прошлый Новый год. Поймал её особую улыбку, когда она смотрит в глаза, и кажется, что немного подсмеивается.
Почему-то мне это всегда нравилось. Какая-то её недосказанность, которую я пытался разгадать.
Что мне делать с этой хитрой проходимкой Митюхиной? Оставить всё, как есть? Нет, конечно. Отдышусь только. Далеко она не убежит. Тварь.
– Простите, Сергей Тимофеевич, встреча на четырнадцать тридцать состоится? «Консалт-инвест», – спрашивает Оксана по селекторной связи.
– Да, всё в обычном режиме.
С чего это она решила, что я должен отменить встречу? Успокойся, Шишкин! Держи себя в руках.
Смотрю на часы: без десяти два. Время ухнуло, как в портале. Схожу в столовку, что ли. Не завтракал же.
Сажусь за столик к Димке Захарову, зав отделом, где работала Митюхина. Маленький такой, юркий, худощавый очкарик.
– Нормальная в целом, – жует Димка, – озабоченная в плане поиска богатого любовника, скалолазанием занималась, с парашюта прыгала, в целом, не знала, куда себя деть.
– Позитивно, – хмыкаю я, ничего предосудительного не находя в его словах.
– Спросите у её подружки – Степашиной. Свет! – подзывает он мимо проходящую сотрудницу, – Степашина когда выйдет, не звонила?
– Здравствуйте, – здоровается со мной Светлана, – а зачем она вам?
– В командировку хочу отправить в Индию. Завтра надо дать ответ.
– Ольгу? – удивляется Светлана, – вы серьёзно?
– Конечно. Пусть мне перезвонит сегодня.
Светлана уходит явно под впечатлением. А Димка, оказывается, мастер манипуляций.
– Что у Степашиной спросить? Или сразу к вам направить? – запивает компотом свой шницель.
– Да, пусть сразу мне.
После встречи с «Консалт-инвестом», которая продолжалась почти час, звонок от Степашиной.
Абсолютно уверен, что она записывает разговор. Всё настроила и села поудобнее за кухонный стол.
– У вас серьёзные проблемы со здоровьем?
– Нет, проблемы с зубами.
– Когда вы сможете подъехать в офис?
– Завтра могу.
– Завтра вы выходите на работу или как? Я не понял.
– Нет, у меня освобождение на три дня, я к вам подъеду на встречу.
Ну, что ж. С лёгкой руки Димы Захарова, мне предстоит кое-что выяснить.
После работы захожу в кафе и сижу смотрю там матч. Лишь бы попозже прийти домой и ничего не видеть – сразу в душ и спать. Хочу смотреть только вперёд и не вспоминать. Больно, противно, тошно, гадко – всё вместе.
Ольга Степашина является ровно в десять тридцать утра и усаживается в приёмной. Я мухрыжу её пятнадцать минут и впускаю в кабинет.
– Это я сделала фотографию вас и Марины. Могу сказать только, что Александра нарушила своё обещание и решила выйти замуж, а Марина не могла этого допустить.
– Что? О чём вы говорите? Они, что, члены секты, что ли? Что за обещания?
– Это не ко мне. Если вы считаете, что я должна уйти из компании, я уйду. Меня ничего здесь не держит.
– Что за обещание, Ольга? Вы понимаете, что это очень серьёзно? Я могу и полицию привлечь. Александра ушла из дома в неизвестном направлении. Я не могу её найти.
– Моё дело маленькое. Я не знаю толком, о каком обещании говорила Марина. Я была должна ей приличную сумму денег, поэтому выполнила её просьбу. Где она сейчас, понятия не имею.
– Будет лучше для вас обеих, если Марина мне позвонит и расскажет об этом обещании.
Ольга пожимает плечами.
– Мне увольняться?
ГЛАВА 4. Лариса. Монитор
Стою перед монитором и не могу отвести глаз. Они реально научились трансплантировать лицо.
Вот пациентка лет шестидесяти до операции – и вот она же после. Мурашки по всему телу. Молодая женщина, но другая! Это уже не она, это другой человек. К такому надо привыкнуть.
– А швы? – почему-то спрашиваю про швы, что не так уж и важно.
– Швов практически не видно. Это не швы, а склейка. Никто ничего не шьёт, – отвечает оператор. Кажется её зовут Вероника. Я давно с ней знакома, но никогда не спрашивала про Пятое отделение, потому что это бессмысленно.
Хочется спросить про донора, откуда они взяли молодое донорское лицо, но боюсь. Добровольно же никто не отдаст своё лицо. Кто ты без лица? Это же наша самоидентичность!
Ну, конечно, аварии разные, трагические случаи. Ладно, само узнается, постепенно. Никто не любит слишком любопытных.
– А сколько реабилитация?
– От месяца до трёх, – отвечает с умным видом Вероника. Типа, врач, а не знаешь, – Основные сложности – это психологический барьер, как ни странно, а вовсе не иммуносупрессия. Не все себя принимают с новым лицом и новой мимикой.
– Как не принимают? Что, депрессивные состояния? – представляю себя в таком положении, и становится страшно. Я уже не принимаю. Всего лишь в голове.
– Разное. Реакция мозга на новое лицо непредсказуема. Дело даже не в узнавании, а в воспоминаниях, пережитых эмоциях, а если оно ещё и не нравится, совсем сложно.
