Женские истории

© Морозова А., 2024

© «Центрполиграф», 2024

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2024

Сидя в своем укромном месте под яблоней, которая набрала розоватые бутоны на низко свисающих ветках, Боря уже не всхлипывал, только смотрел опухшими глазами на красный тюльпан возле своей коленки. «Какой – вроде красный, а на солнце прям светится, как золотой. Или с блестками? И в черной серединке тоже так. Как краска серебрянка, только золотая… Зачем ему это?»

Серебрянкой у них было принято красить на кладбище. Он прошлой весной увязался за дядей Володей и видел, как одну ограду недалеко от могилы папы красили не серебряной, а золотой краской. Он даже на обратном пути незаметно дотронулся до круглой завитушки и потом долго разглядывал палец, берег это золотистое пятнышко, как великую драгоценность. Но дня через три мальчик, по обыкновению проверяя утром этот золотой след, с огорчением заметил, что от него осталась лишь маленькая точка, не больше точки в конце предложения. С тех пор Боря почему-то мечтал стать владельцем банки такой краски, хоть маленькой. А еще лучше – золотого порошка. Ему казалось, что у хозяина такого богатства просто не смогут в жизни происходить всякие нехорошие вещи.

– Что, опять в школе дразнили? – спросила накануне бабушка, мельком взглянув на красное, зареванное лицо внука, которое и так всегда напоминало ей какой-то несуразный блин.

Внука ей навязали, и внук был со странностями. Это утомляло, раздражало и временами бесило. Вот и сегодня при взгляде на светло-голубые чуть навыкате глаза со светлыми ресницами и незаметными бровями у нее что-то прямо зачесалось на языке.

– И как дразнили? – усмехнувшись, начала она.

Искоса взглянув на молчащего внука, бабушка продолжила:

– Небось, опять Борькой-бараном? Ну, так ты он и есть. Глаза прям бараньи, точь-в-точь. Ох, и угораздило дочку связаться с этим Серегой! Говорила я ей: ну что ты в нем нашла? А ей нравилось, что он такой безобидный да покладистый. Ходит за ней, как телок на веревочке, со всем соглашается да поддакивает… После папаши-то, покойника, захотелось тихоню. А что папаша? Ну, резковат бывал, да. Зато и любил твою маму больше всех детей. Может, потому, что девочка после двух пацанов, да еще поздняя, не знаю. А может, что такая, как он, дерзкая да языкастая. Ну и скандалили же они! Как языками зацепятся, каждый другому уступить не может – хоть из дома беги. Сынов-то по струнке водил, они только с другими гордо держались, а родителей уважали. Зато дочку разбаловал. Один раз только выпросила – замахнулся на нее, так мама твоя отскочила и в него глобусом кинула, да не попала. А отец что, засмеялся сразу, только сказал: «Вот дай тебе Бог мужа тихого, спокойного. А то будете друг дружку вокруг дома гонять, соседям на потеху». Ну, она и выбрала. Папку твоего нужно было не Серегой назвать, а Тихоном. Я как его увидела – телок телком, ей-богу!

Внук слушал, насупившись. Он не особо помнил отца, но не понимал, почему быть тихим и спокойным так плохо. Но вот не ко двору пришелся тот этой яркой, характерной семейке. «Папу тоже все обижали, как меня», – подумал он и опять всхлипнул.

– Ну, что нюни-то развесил?! – прикрикнула бабушка, довольная новым поводом пуститься в воспоминания. – Что хорошего он ей дал? Даже сына заделал ни рыба ни мясо. Рыба ты с бараньими глазами, вот! Беги, беги, поплачь, меньше поссышь! – крикнула она ему вслед, потом грустно усмехнулась, уже жалея о своих словах: «Борька-барашек, ох, и наплачешься ты еще в своей жизни!»

Они жили в поселке городского типа. Как же ненавидел Боря это колючее, шершавое сочетание звуков – ПГТ! До тошноты, до физической боли! Вообще, года два назад у него началась непереносимость отдельных звуков, и сейчас двойной свистящий в слове «поссышь» отозвался сильнейшим дискомфортом – то ли в ушах, то ли в голове. А может, во всем теле сразу. Еще он не выносил чавканья жвачкой, чем его любили доставать дети, заметив такую странность. Даже девочки не могли устоять перед соблазном, изображая, что жуют жвачку, и довольно хихикая вслед этому низкому, толстоватому, некрасивому мальчику. Со временем Боря выработал особые приемы, помогающие ему не привлекать к себе внимания – не только в школе и на улице, но и в семье. Спрятаться, правда, было особо некуда: они жили в сером двухэтажном доме, и своей комнаты у него не было, только отгороженный сервантом закуток. Ему он нравился, несмотря на то что летом там воздух, казалось, колыхался от жары, как над костром, когда дядя палил сухие ветки в огромном саду второй Бориной бабушки – папиной матери. Галина Семеновна внука особо не привечала, несмотря на его сходство с покойным сыном, а может, и благодаря ему: слишком уж это сходство было карикатурным. К тому же она считала, что не женись ее спокойный и трудолюбивый сын на избалованной, требовательной Светке, найди себе в пару кого-нибудь помягче и подобрее, – жил бы себе тихо-мирно, помогал бы ей в саду, как Володя, младший сын. А не умотал в Волгоград на съемную квартиру зарабатывать на стройке и постепенно спиваться из-за того, что не может соответствовать той высокой планке, которую ему поставила молодая жена. «Мой отец содержал всю семью, мама работала так, в охотку, руководила в клубе хором бабулек. „Рябинушка“ называется. Но уж точно не с малышом на руках», – сказала она и с чувством полной правоты осела с маленьким Борей дома. Но врожденная активность не позволила Свете сосредоточиться на роли хозяйки. Всё у нее возникали разнообразные идеи – то машину купить в кредит, то на море съездить… Ей хотелось построить такую же семью, как у родителей, но с одной поправкой: чтобы ее всегда и во всем слушался муж. Схема не сработала с самого начала, потому что она, будучи значительно младше братьев, наблюдала уже результат маминых усилий по воспитанию из умного, энергичного, но недостаточно целеустремленного молодого человека настоящего отца семейства, стратега, добытчика и предмет зависти всех знакомых. Она не видела той огромной работы, которую провела молодая жена: где-то похвалить авансом, где-то сыграть на самолюбии, где-то тихонько вздохнуть, рассказывая, какой замечательный мебельный гарнитур купили знакомые… Авторитет отца и его ответственность за детей также начали поддерживаться еще с младенчества первенца, которого и назвали-то Николаем Николаевичем. Да, Света видела только результат и пыталась слепо скопировать родительскую модель. Сын тоже подкачал: родился недоношенным, синим, страшненьким… Слова «на тебя похож» прозвучали как издевка. «Вот не любишь ты его», – сказала мать, наблюдая, как Света у них в гостях раздраженно укладывает маленького Борю, заходящегося криком. «Тебе хорошо говорить, твои-то детки красавчики на всех фотках, даже на самых первых…» – вздохнув, подумала тогда она, с неприязнью глядя на сына.

Так и жили они, постепенно утопая во взаимных претензиях. Сережа неожиданно оказался ревнивым, да она и сама сдуру дала серьезный повод, так получилось. А потом он начал выпивать. Ей он таким даже нравился поначалу – добрый, чуть виноватый, говорит о любви, просит потерпеть, и всё образуется… А потом время оказалось упущено, и он как-то очень быстро стал скатываться. Его даже собирались прогнать со стройки, но не успели: спьяну Сережа прошел вплотную от большой бетонной плиты, которую опускали сверху, и плита, качнувшись, ударила его в висок. Каски на нем не было, да она и не спасла бы.