Я довольно подробно остановился на этих исследованиях, ибо они убедительно показывают, что важнейшим фактором, определяющим результаты так называемых тестов на интеллект, служит среда. На самом деле при внимательном рассмотрении становится ясно, что все эти тесты подвержены влиянию нашего культурного опыта. Жизнь в городе и в сельской местности, Юг и Север суть разные типы культурного фона, к которому мы учимся приспосабливаться, и наши реакции определяются именно этой приспособленностью, которая порой столь незаметна, что обнаружить ее можно только при самом глубоком знании условий жизни. У нас есть свидетельства, что подобная адаптация проявляется и в других случаях. По всей видимости, в тестах, основанных на работе с формой предметов, преимущество окажется у индейских девушек Великих равнин, ибо у них есть опыт работы с бисером. Крайне желательно с особой тщательностью изучать такие тесты на предмет косвенного влияния некоего опыта на результаты. Я практически уверен, что такое влияние есть всегда и что невозможно создать тест, начисто избавленный от этой составляющей, что позволило бы нам рассматривать полученные результаты как показатели исключительно биологические.

Гораздо сложнее получить убедительные результаты в отношении эмоциональных реакций у представителей разных рас. Не существует удовлетворительного метода, который при помощи эксперимента позволил бы ответить на важнейший вопрос: в какой мере наблюдаемые различия обусловлены культурным фоном, а в какой – биологическими особенностями личности. Нет сомнений в том, что разные люди действительно отличаются в этом отношении в силу своего биологического строения. Однако весьма сомнительно, что то же самое можно сказать о расах, ибо во всех расах можно найти широкий спектр различных типов личности. С уверенностью можно утверждать лишь то, что культурный фактор имеет наибольшее значение и все наблюдаемые различия вполне могут объясняться им, хотя это не исключает возможности, что они обусловлены биологически. У людей одной расы, отличающихся друг от друга в культурном плане, реакции столь разнообразны, что любые существующие биологические различия, кажется, имеют второстепенное значение. Я могу привести лишь несколько примеров. Североамериканские индейцы – общепризнанные стоики, готовые безропотно переносить боль и пытки. Это верно в тех случаях, когда подавления эмоций диктуется культурой. Те же индейцы, стоит только заболеть, впадают в безнадежное уныние. Среди близких друг другу индейских племен одни предаются экстатическим оргиям, другие предпочитают наслаждаться жизнью, где все идет своим чередом. Охотник на бизонов – совершенно иная личность, нежели бедный индеец, вынужденный рассчитывать на поддержку государства или живущий на доходы от земли, арендованной его белыми соседями. Социальным работникам хорошо известно, как тонко межличностные отношения влияют на характер членов семьи. Этнологические данные также свидетельствуют в пользу предположения о том, что по сравнению с культурными условиями наследственные расовые признаки не имеют никакого значения. Собственно говоря, этнологические исследования не рассматривают расу как фактор культурной формы. Начиная с Вайца, затем Спенсера, Тайлора, Бастиана и вплоть до наших дней, этнологи никогда не уделяли серьезного внимания расе, ибо видели, что культурные формы распространяются независимо от расы.

Я считаю, что современное состояние наших знаний позволяет утверждать, что, несмотря на различия между отдельными людьми, биологические различия между расами невелики. Нет никаких оснований полагать, что из двух рас одна до такой степени от природы наделена бóльшим интеллектом, силой воли или эмоциональной устойчивостью, что эти различия могли бы серьезно повлиять на ее культуру. Нет также оснований полагать, что несходство между расами столь велико, что потомки от смешанных браков окажутся хуже своих родителей. С биологической точки зрения нет никаких оснований возражать ни против довольно тесного кровосмешения в здоровых группах, ни против смешения крупных рас.

До сих пор мы обсуждали лишь биологическую сторону проблемы. В жизни же мы вынуждены считаться также и с социальными установками – вполне реальными, даже если и зиждутся они на совершенно ложных убеждениях. Неприятие нами других рас – это факт, и следует попытаться понять его психологическое значение. Для этого необходимо учитывать поведение не только человека, но и животных. Многие животные живут в обществах. Это может быть косяк рыб, к которому вольны присоединиться любые особи того же вида, или комариный рой. В этих группах социальных связей нет, однако есть и такие общества, которые мы можем именовать закрытыми, ибо они не допускают в свою группу посторонних. Примерами могут послужить собачьи стаи, хорошо организованные стада высших млекопитающих, муравьи и пчелы. Во всех этих обществах ощущается значительная степень единения, выражающаяся, в частности, в неприятии любой группы чужаков. Так, например, стая обезьян, живущая на определенной территории, не позволит другой стае на ней поселиться. В закрытом обществе животные проявляют терпимость по отношению друг другу и даже доброжелательность, при этом всех внешних нарушителей прогоняют.

Условия жизни в первобытном обществе весьма схожи. На всех членов племени наложены строгие общественные обязательства, но все чужаки – враги. Первобытная этика требует от человека самопожертвования во имя собственной группы и смертельной вражды к любому чужаку. Закрытое общество не может существовать без враждебного отношения к другим. Хотя в нашей цивилизации степень этой враждебности по отношению к чужакам снизилась, закрытые общества продолжают существовать и поныне. Еще совсем недавно существовало такое закрытое общество, как аристократия. В этом смысле к закрытым сообществам относятся римские патриции и плебеи, греки и варвары, уличные банды, магометане и иноверцы, наши современные государства – и все они не могут существовать без ощущения враждебности друг к другу. Общество может зиждиться на самых разных принципах, однако каждое из них объединено некими внутренними социальными обязательствами и враждебностью ко всем внешним группам.

От перечисленных здесь социальных групп расовое сознание и расовую вражду отличает одна вещь. Если во всех других человеческих обществах нет никаких внешних признаков, позволяющих отнести человека к своей группе, то здесь его выделяет сама внешность. Если бы, как в былые времена, снова распространилось убеждение, что все рыжие обладают скверным характером, общество бы тут же их изолировало в обособленную группу, и ни один рыжеволосый человек не смог бы этого избежать, какими бы личными качествами он ни обладал. Негра, выходца из Восточной Азии или малайца можно узнать по телосложению, и оттого иностранцы, будучи закрытой группой, всех до единого автоматически исключают из своего общества и определяют в отдельный класс. Избежать этой участи невозможно. То же самое происходит, когда члены группы носят характерную одежду, навязанную обстоятельствами, выбором или тем, что группа, занимающая господствующее положение в обществе, присваивает ей отличительный признак, так что каждого человека, независимо от его характера, сразу же причисляют к его группе и обращаются с ним соответствующим образом. Примером служит одежда средневековых евреев или тюремная форма заключенных. Если бы расовая враждебность основывалась на врожденных человеческих качествах, она выражалась бы в половом отвращении между представителями разных рас. Свободное сношение рабовладельцев с рабынями, вызванное этим резкое сокращение числа чистокровных негров, рост среди населения индейцев-полукровок, готовность вступать в брак с индейцами в тех случаях, когда это дает экономические преимущества, – все это ясно показывает, что чувства рас в отношении друг друга не имеют биологической основы. Несомненно, человек иного расового типа нам чужд, и это играет важную роль, ведь идеал красоты белого, выросшего в обществе белых, отличается от идеала красоты негра. Это опять же схоже с чувством отчужденности между группами, которые носят разную одежду, по-разному выражают чувства или имеют разные идеалы: сильное тело или утонченные линии. Исследователь межрасовых отношений должен ответить на вопрос: развивается ли выраженное расовое сознание в тех обществах, в которых между различными расовыми типами не существует социальных различий? На него нельзя ответить однозначно, хотя взаимоотношения разных рас в Бразилии и тот факт, что расовая принадлежность не играет роли в отношениях магометан и иноверцев, показывают, что расовое сознание может быть весьма незначительным.