Попутчиков, друзья, не обессудьте Путь – он бывает скользкий, пыльный, вязкий; Местами перепахан и тернист. Мы с ним всегда в одной единой связке — Пусть при падении наш путь нас сохранит. Путь доведёт настойчивых до цели, Он – поводырь, господь наш и судья. С ним по плечу прорвать к свободе цепи И покорить свою вершину бытия. Путь – это жизнь, дороги – его судьбы, По ним идущие должны свой крест нести. Попутчиков, друзья, не обессудьте: Пройти путь истинный – не поле перейти. Эй, осень, здравствуй, коли уж пришла ко мне
Эй, осень, здравствуй! Коли уж пришла ко мне — Входи с добром в мою распахнутую душу. Да, ты сегодня правишь бал, ты на коне, В твоих руках бразды судьбы моей грядущей. Эй, осень, здравствуй! Много вёсен я знавал, Благоухающих черёмухой венчальной. Но ты такой мне закатила карнавал! Ну кто сказал, что осень может быть печальной?! Эй, осень, здравствуй! Золотится твой окрас, А я седой, виски как луни полевые. Как мимолётность я встречал тебя не раз, Как постоянность ты пришла ко мне впервые. Эй, осень, здравствуй! Я вас стольких повидал; Все в моей памяти – пусть многая им лета. Но быстро так свою нежданную не ждал, Её теперь храню надёжней амулета. Эй, осень, здравствуй! Я тебя боготворю, Люблю тебя и принимаю без остатка. Ты повторишь себя, а я не повторю. Запомнишь ли мой образ в виде отпечатка? Что жизнь? Стезя? В снегу пустырь. Рябина мёрзлая. За ней, За гранью падеры церквушка с куполами, Как поводырь На минном поле судных дней Для тех, чей дух телесный скован кандалами. Опаслив шаг Идущих сзади след во след. От ягод давленных он будто бы кровавый. Во мгле душа, Но уже виден силуэт И лик серебряный с лазоревой оправой. Болят ступни, Их обдирает снежный наст, И кровь людская как водица в жилах стынет. Злой дух на них Набросил дьявольскую снасть, Прельщая благами в заснеженной пустыне. Нужды вкусив, Но искушений не приняв, Непосрамлёнными брели простолюдины. Не попросив Пощад и истину поняв, Что человек живуч не хлебушком единым. Сума пуста И лопотина вся из дыр, Душа заблудшая и вера-голодранка. Но неспроста Их вёл незримый поводырь На блеск церквей, как свет во тьме от сердца Данко. Что жизнь? Стезя, Где обитает плоть и дух. Поди пойми, кто из них щедр и кто убогий… Познать нельзя Без веры ду́ши этих двух. Но людям дать её не смогут даже боги. Где веру взять? Она приходит по пути От прегрешений через тернии к восходу. Ни шагу вспять, До цели крест свой донести И обрести надежду, веру и свободу. Нутро насквозь Пронзает холодом зимы. Приют закрыт, напрасны стуки в дверь и ставень. Шли на авось. Тот, кто не вырвался из тьмы, Был погребён, одетый в белый снежный саван. Роптал народ На время, пройденное зря, Что, мол, всему есть свой предел и чувство меры. Но шли вперёд Туда, где виделась заря На куполах весны, предшественнице веры. Под осеннюю рапсодию гитар Закурю-ка я с устатку сигарету И, как водится, побалуюсь дымком. Куролесил-колесил по белу свету, А теперь пройдусь по осени пешком. На крыльцо открою сводчатые двери, Окажусь на миг в объятиях плюща. Знать, в судьбе моей сбывается поверье — Дарит осень жизнь мне с барского плеча. Она встретит позолотою убора И серебряными нитями дождей. Всё в ней есть из джентльменского набора: Шляпа, зонт, кашне и виски для идей. Я по дворику без спешки прогуляюсь, Он взрослее стал, но всё ещё не стар. Виноват, что долго не был. Каюсь, каюсь… Под осеннюю рапсодию гитар. Сыплет с лиственниц янтарными песками, Чуть заметен по насыпанному след. Он ведёт меня, снимая с сердца камень, Мимо давних, забывающихся лет. Мимо старого развесистого клёна, По мозаике из солнечной листвы. Вдоль рябин от ягод красных раскалённых, Где в дни юности со мною были Вы. Перейду ковылью вытканное поле Там, где шепчется берёзовый лесок. В листопадах утону, как в водополье, Чтобы кровь сильней ударила в висок. Сто шагов; и я уже под сенью дуба, Здесь впечатана моя навеки боль. Здесь всё прошлое, всё личное сугубо: «Валя плюс Сергей равняется любовь». Ветерок меня за плечи обнимает, Для него полураспахнуто пальто. Он таких, как я, без слова понимает — Из друзей теперь не встретится никто. Закурю-ка я сегодня папиросу, Чиркну, пальцы обжигая огоньком. Видно, надобно судьбе моей без спросу Провести меня по осени пешком. |
