Малоприемлемо.

— Так, валим отсюда, — принял решение я, связывая дурнопахнущего предка отличницы его же курткой, — Такао, Эна — берете Шираиши, я несу деда. Возвращаемся домой, там разбираемся.

— Аники, ты уверен? — насупился Такао.

— Так надо, — я ему подмигнул.

Кто-то мог услышать поднятую нами возню, крики и мольбы Маны. В доме тихо, неплохая звуконепроницаемость, можно спрятать как человека, так и его труп. Кроме того, нам пора в школу, нужно еще успеть туда спровадить хотя бы младших, чтобы они успели к началу занятий.

Тащить психа оказалось очень легко. Мужчина весил не более сорока килограммов, так что за всю дорогу я лишь пару раз поменял руки. Сунув его связанного в ванну, я пронаблюдал, как брат с сестрой заталкивают Ману на кухню, а затем принялся их выгонять в школу. Дети сопротивлялись до тех пор, пока не дал обещание рассказать всё.

— Так, теперь разберемся с вами, — закрыв двери, я вернулся на кухню, обнаружив гостью, съежившуюся на стуле, — Как его кормить?

— Просто еду… в рот, — пробормотала находящаяся на отходняках девушка, — Только пальцы… осторожнее.

— Понял.

Раздев догола беспамятного пленника, великолепно уместевшегося в металлической ванне, я связал ему руки и ноги нормальной веревкой из гаража, а затем, вооружившись западной металлической ложкой, принялся запихивать в него остатки блюд из холодильника. Дело пошло удивительно бодро, тощий как скелет старик начал жрать, не приходя в сознание. Потом он, конечно, пришёл, вылупившись на меня совершенно безумным взглядом, но получил в рот носок, в который я запихал других носков.

— Необходимо сделать перерыв, — оповестил я извивающегося в ванне человека, — Иначе у тебя может случиться заворот кишок. Лежи и думай над своим поведением.

Уходя, я включил воду из душа. Там, кроме пищи, требовалось уделить внимание и гигиене.

Вернувшись на кухню, я сел перед невольной гостьей и холодно спросив, помнит ли она свои обещания, дождался торопливого кивка. После чего встал заваривать чай, потребовав, чтобы Мана приступила к рассказу, что вообще происходит и кто виноват.

И вот тогда эту молчунью и прорвало.

История оказалась короткой, нелепой и насквозь бытового плана, за исключением пары нюансов. Опытный «надевший черное» подцепил высокую молчаливую красавицу, пришедшую на один из публичных матчей. Далее последовала ночь любви, после которой пара должна была, как это чаще всего и бывает, расстаться к взаимному удовлетворению, но случилось так, что Суичиро Огаваза, отмокающий сейчас в моей ванне, наглухо влюбился в Шираиши Айку, эту самую высокую и молчаливую.

Которая отнеслась к его чувствам без всякого восторга. Мать Маны, как та, стесняясь и запинаясь, объяснила, женщина серьезная и немногословная, была такой всю жизнь. Пускать в неё бойца «перекати-поле» эта амбициозная девушка не собиралась, несмотря на то что Суичиро потратил много сил, убеждая её в обратном. Проще говоря, он тратил эти силы, пока не выяснилось, что Айка беременна. Здесь, по некоторым намекам в интонации рассказчицы, я понял, что тогда крыша бедолаги Огавазы дала первый крен.

Айка же хотела сделать аборт, но её переубедили люди из Комитета, предложив перспективную работу, на что она согласилась, и о чем не жалела, даже учитывая то, что ей пришлось рожать и воспитывать дочь. А вот Суичиро, узнав о ребенке, почти взбесился, желая добиться девушки. Его даже увезли люди Комитета, настойчиво порекомендовав не лезть к Айке. Иначе бы это плохо кончилось для него.

Огаваза решил пойти другим путем. Он нашёл способ связаться с будущей матерью и предложил хотя бы помочь ей финансово сейчас, в обмен на разрешение видеться в будущем с ребенком, на что расчетливая и хладнокровная Айка легко дала разрешение. Эта договоренность и стала началом падения бойца в бездну безумия.

Он не знал, как можно заработать денег больше, чем на еду и на проезд до нового города. Вся жизнь Суичиро прошла в странствиях и поединках. Он быстро опустился на самое дно поединков, где решился участвовать в договорных матчах за кругленькую сумму. Договорных.

Это его разум и тело ему не простили, а поведение его несчастливой любви, холодно подтвердившей по телефону, что Айка совершенно не возражает против того, что они с Маной могут видеться в любое время, лишь бы не у неё, Айки, дома, окончательно добило рассудок стремительно теряющего здоровье мужчины. И теперь мы имеем, что имеем. Сумасшедшего бомжа-игромана, не всегда осознающего реальность вокруг него, как и то, что он временами пугает дочь до мокрых подмышек.

— Я очень люблю папу… — почти проскулила обнимающая себя за плечи девушка, — Но ему всё хуже и хуже…

— У меня создалось впечатление, что твоя мать бездушная и расчетливая сука, — ровно и задумчиво проговорил я, не обращая внимания на вскинувшуюся девушку, — Это по её вине ты такая зажатая и молчаливая, да?

— Она… много работала дома. Она постоянно работает дома… — выдохнула Шираиши, крепко сжав кулачки. Её пальцы тряслись.

— Понятно, — откликнулся я, доставая телефон, — Теперь молчи.

— Не надо полиции! — тут же дёрнулась она.

— Я сказал — молчи, — ожег я её взглядом. Девушка тут же скукожилась на стуле, и я понял, что именно так с ней и разговаривают дома.

Хорошо. Удобно. Перспективно.

Риски допустимы.

Пальцы быстро прожали «горячую комбинацию» клавиш, и в динамике спустя короткое время прозвучал встревоженный голос Горо Кирью:

— Акира⁈ Что случилось⁈

— Привет, оджи-сан. Что ты можешь рассказать мне о придурке по имени Огазава Суичиро?

— Этот больной⁈ — голос деда ощутимо расслабился. Еще бы, звонок от внука в семь утра, — А что с ним?

— Он лежит связанный у меня в ванной и плохо пахнет. Его дочь сидит напротив меня и нервничает. Я хочу знать, стоит ли с ним возиться или можно просто выкинуть его из дома. Долго он не проживёт.

Дед у меня крепкий орешек, но даже ему понадобилось несколько секунд, чтобы переварить новость. Мана всё это время изображала из себя статую смертельно испуганного воробья, пораженного импульсом невнятной надежды. Или электричеством.

— К-со. Заставь его помыться, внук. Скоро приедет машина за вами. Я ничего тебе не скажу, пока сам не увижу этого идиота. Избавься от дочки. Она нам ничем не поможет.

— Понял, — откликнулся я, нажимая клавишу «отбоя».

Кажется, кому-то пора в школу. Срочно.

У Шираиши, вставшей под давлением моего взгляда, отчаянно тряслись коленки.

У всего класса отвалились челюсти, когда, увидев входящего в помещение меня, Шираиши Мана подскочила с места как ужаленная, и бросилась ко мне как потерявшаяся собачка, начав молча и нервно прыгать. Пропустив вперед весело похмыкивающего Рио, я посмотрел на одноклассницу и строго сказал:

— Не здесь и не сейчас. Потом.

Это её не устроило, поэтому, аккуратно вцепившись мне в край рукава, Мана потянула меня из класса, выдавая умоляющие взгляды такой силы, которую я не видел даже у мамы, выпрашивающей по телефону отсрочку по заказу, когда отцу удалось выбить пару горящих билетов на горячие источники.

— Расскажи, расскажи пожалуйста… — заскулила девушка, как только мы сделали пару шагов от двери, — Как он⁈ Что с ним⁈

— Успокойся, — вздохнул я, смиряясь с происходящим, — Всё относительно нормально. Помыли, дали поесть, потом посадили за игровой автомат…

В руку мне вцепились ногти девушки, выдохнувшей мне в лицо «зачем⁈».

— Сказал же успокоиться, — еще больше построжел я, — Автомат с фальшивыми жетонами. Старый способ… одних моих знакомых. Хорошо приводит в себя игроманов. Он сидит, играет, но постепенно перестает видеть смысл в происходящем. Должно помочь.

Микрофинансовые конторы якудза нередко нарываются на запойных игроманов, поэтому вынуждены были искать способы, которыми человека можно вернуть в состояние, когда он начинает возвращать долги. Старая добрая практика. Хоть с этим повезло, вся «культура» якудза в свое время произошла из азартных подпольных игр, так что в ней они понимали побольше, чем дипломированные психологи.