— Пшел вон, пока руки не переломали! — после недолгой заминки пригрозил один из простолюдин.

— Спрошу еще раз, у вас имеется еда? — В этот раз Иоанну проявил настойчивость, явив людям кинжал и вспыхнувший на ладони огонек.

На несколько секунд в пропитанном испугом воздухе повисла тишина, а затем излишне храбрый юнец выступил вперед.

— Что, обожжешь себе вторую часть лица?

Оранжевый язык метнулся к мальцу и нежно лизнул его щеку, навсегда оставив на ней грубый шрам.

— Закрой рот, пока еще способен разговаривать! — Герой блефовал и молился Аресу, чтобы его силы не иссякли прямо сейчас.

— Коли отдадим найденные припасы, то все равно умрем — облегчи наши страдания.

— Заткнись! — Торговец ударил парня в спину. — Забирайте эту бочку, кириос.

— В ней есть пресная вода?

— Вино, как и положено. — Он подплыл к Керберу и толкнул ему бочонок. — Позвольте присоединиться к вам. У меня тоже есть оружие, я буду полезен. Заберем у челяди еще одну бочку и вместе доберемся до берега.

— Дурак! — Иоанну оскалился, но тут же зашипел от боли. — Пусти клинок в ход и перережь себе глотку, покуда тебя не порвали на куски.

— Но погодите!

— Назад! — Он стал медленно возвращаться к Солу, не выпуская голосящего владельца судна из поля зрения, и, достаточно отдалившись, поспешил убраться прочь.

— Нехорошо получилось. — Произошедшее взбодрило советника. — Моряки либо кончат его сразу, либо оставят в одиночестве, а затем порвут пасти друг другу.

— Не все ли равно? Главное, у нас есть чем подкрепиться в ближайшие дни. Этот бочонок меньше предыдущего — он поместится на дереве, и хранящиеся внутри продукты не намокнут. Будете пить?

— А когда я отказывался от согревающего вина?

Они выложили добытую пищу и бурдюки на самый крупный обломок, и расположились напротив друг друга, едва облокачиваясь на сооруженную замену стола. Отведав сухарей, сыру, меду и сушеного мяса, а также испробовав излишне терпкого для жителя столицы вина, довольный и слегка опьяненный старик отважился озвучить очевидную, но от того не менее прискорбную вещь.

— Иоанну, я так и не поблагодарил вас за повторное спасение. Оказанная вами помощь неоценима, однако вынужден признаться, что даже ее оказалось недостаточно — мне не выжить. Не утомленность, так простуда в следующие несколько дней станет причиной остановки сердца. Не те года, чтобы плескаться в море.

Керберос опустошил второй сосуд и нехотя признал правоту товарища, но мириться с поражением отнюдь не собирался.

— Не может ваше путешествие закончится так бесчестно — умрете не от меча, как подобает человеку Ареса, и не с книгой в руках, как того сами хотели.

— Вы приложили все усилия, чтобы доставить феорию до Прометея, и не виноваты в провале. Совесть стратега чиста, об этом не тревожьтесь.

— Ах вы поганец! — не сдержался Кербер. — Считаете, я забочусь только о своем славном имени? О собственном успехе?

— И, безусловно, о драгоценной жизни. Нет ничего постыдного в желании лучшего места на этом свете. Я снимаю с вас наложенную ранее ответственность, продолжайте путь в одиночку — незачем гробить себя ради иллюзорной возможности спасти обузу.

— Давайте, стройте из себя мученика! Какая отвага, жертвуете собой ради жалкого единоличника! Идите вы! Я уйду, но вовсе не чтобы спастись и прикрыть свой зад, а потому что вы заслуживаете остаться здесь покинутым даже самым отпетым негодяем. К вам с пониманием, по-человечески, а в ответ лишь прикрытое благими намерениями хамство.

Герой принялся складывать недоеденные припасы обратно в бочку, спеша убраться подальше от мерзкого старикашки. Разъяренный нанесенным ему оскорблением, Иоанну потерял контроль и раскричался пуще торговца, точь-в-точь повторив ошибку последнего — появившийся на горизонте корабль неустанно приближался, неся на не имеющих герба белоснежных парусах весть для затерявшихся в океане людей. Снисхождение Бога и помилование или неудовлетворение подчиненными и закономерное наказание? Так или иначе, их судьба уже предрешена.

С надвигающегося судна стали раздаваться команды, и на воду спустили лодку с четырьмя облаченными в легкую броню солдатами. Они прикрыли тела деревянными щитами и выставили перед собой копья, чтобы в случае угрозы пустить их в ход при поддержке расположившейся на корабле дюжины лучников с наложенными на тетиву стрелами.

— Сюда!

Моряки спустили паруса, сбавив скорость судна, и сбросили якорь, позволяя попавшим в беду незнакомцам забраться на борт по веревочной лестнице. Керберос и Солон плыли под зорким надзором десятков глаз, страшась сделать лишнее движение и получить снарядом в лоб от напряженных стрелков или острием в спину от следующих по пятам копейщиков. Подчинившись приказу и бросив единственное оружие в лодку, они поднялись на палубу, где оказались предоставлены наварху, незамедлительно позаботившемуся о крепких путах на руках Героя.

— Кто вы и как остались в открытом море без корабля? — Седой насупившийся мужчина не собирался распаляться.

— Мы направляемся к Прометею. — Советник знал, что сказанная наобум ложь не приведет ни к чему хорошему, поэтому привычно уклонился от вопроса, переводя тему.

— Я не стану противиться желанию исполнить предусмотренное наказание в писаном для нарушителей границы законе, если вы сейчас же не ответите на поставленный вопрос.

Сол выжидающе посмотрел на наварха и, не заметив в его глазах ни капли приукраса, сдал позиции.

— Мы посланная Аресом в ответ на письмо Прометея феория. Я Тавуларис — настоящий и единственный советник Бога, — а это небезызвестный в военных кругах Иоанну, мой спутник, обеспечивающий безопасность. Вернее сказать, обеспечивавший.

— Вы можете чем-то подтвердить свои слова?

— Разумеется. — Старик дотронулся до груди и опешил, не обнаружив там привычно висящей броши. Он стал судорожно похлопывать себя по многочисленным карманам и поясу, одновременно вспоминая, когда последний раз видел золото — осознание, что на ужин к архонту он явился уже без него, вызвало глубокое разочарование. Для Солона брошь являлась неизменным показателем статуса и олицетворением его должности, поэтому ее потеря станет концом долгой службы — нащупав искомое, у него отлегло от сердца. — Правая рука Ареса!

— Мне это ни о чем не говорит. Прелестное украшение, коих на вашей земле бессчетное количество.

— Отведите меня к своему Титану — он поймет, кто я.

Мужчина обошел советника и приставил меч к горлу Кербероса.

— Теперь ты. Покажи, на что способен. Не вздумай хитрить, иначе лишишься головы быстрее, чем успеешь воплотить сумасбродный замысел в жизнь.

Перед Героем возник факел — моряки знали, что он наделен силой повелителя огня, и хотели убедиться в этом. Кербер поднял связанные руки и едва прикоснулся к пламени разумом, как от испытываемого унижения его охватило непреодолимое желание пустить способности в ход — единственной причиной, по которой он умерил свой пыл, была иссякшая сила.

— Держитесь на волоске. Искушение велико, не так ли? — игрался наварх. — Привяжите его к мачте так, чтобы не мог пошевелить ни единым пальцем, выставите соответствующую стратегу стражу и потушите все огни до последнего, в том числе свечи в трюме. А вы, Тавуларис, следуйте за мной.

Они встали у носа корабля, подальше от лишних ушей, и облокотились на борт.

— Должно быть, вы вымотались, проголодались и замерзли. Я потрачу еще чуточку вашего времени и, после ответов на крайне волнующие меня вопросы, позволю отдохнуть в каюте. Что стряслось с кораблем по пути?

— У нас возникли разногласия с архонтом портового города. Это внутренние дела государства, которые вас не касаются. — Сол скрестил руки под грудью. — Позвольте встречный вопрос. Это Прометей подсказал, что феория не доберется до конечной точки самостоятельно?

— Отец догадывался о возникших неприятностях, — подтвердил мужчина и принялся наседать дальше. — Граница не пересекалась чужаками десятилетиями, не говоря уже о контактах с ними. Почему это происходит сейчас? Какова цель вашего визита? В какую интрижку Арес пытается втянуть острова?