— …И он убил её. Оттолкнул меня, ворвался в комнату и перерезал ей горло.

Он зарыдал.

— …как курице!

Терминатор налил Марине разбавленного спирта. Она кивнула, послав ему воздушный поцелуй. Он посмотрел на маньяка — вылил из его кружки воду и тоже заменил спиртом.

— Выпей.

Тот выпил, захлебываясь.

— И ты называешь это любовью? — осведомилась Марина.

— Это странный мальчик… невероятно избалованный. Его отец — очень крупный бизнесмен. Сейчас в политике.

— А что делал ты, лично ты, пока Машу резали, как курицу? — недобро спросил Терминатор.

— А я просто стоял! — закричал маньяк. — Как столб! Ты, ангел смерти, разве можешь ты понять обычного человека, у которого на глазах совершается такое? Никогда себе не прощу…

— Дальше, — приказал Терминатор.

— Я вызвал милицию и тотчас позвонил отцу Романа. Он сразу приехал… а милиция не приехала вовсе. Во всяком случае, я милицию не запомнил. Я пытался объяснить ему, что случилось. А он меня даже не слушал. Сына отослал куда-то… Мне казалось, что я в стороне от этого, я даже представить себе не мог, КАК и ЧТО они уже придумали… какова их сила, я осознал, только когда очнулся в палате. В психушке… С Ленским ко мне домой приехала целая команда. И среди них был тот самый доктор, который меня потом… я не знаю, как это назвать. Не словом же «лечил»? Его звали Федором Сергеевичем. Они насильно мне вкололи что-то, там же, в моей квартире… и дальше ничего из того дня я не запомнил. Потом, не знаю через сколько дней, ко мне в палату пришел адвокат по фамилии Фраерман. Доброжелательный такой человек. И доходчиво объяснил, что у меня в квартире обнаружено тело несовершеннолетней девочки, которую я, перед тем, как зарезать, изнасиловал. И нет у меня ни алиби, ни свидетелей. На ноже — мои отпечатки, во влагалище жертвы — моя сперма. Показал акты экспертиз. Показал жуткие фотографии, где я — голый, весь в крови, с какими-то дурацкими узорами на груди… А Роман, сказал адвокат, уже неделю находится в Швейцарии. Где лечится от наркотиков. И свидетелей этому очень много… В общем, на месте преступления Романа не было и быть не могло…

Маньяк обвел всех взглядом, улыбнулся… и снова заплакал.

Марина подлила ему еще.

— Они предложили мне сделку — мол, если я возьму вину на себя, то будет закрытый суд, меня признают сумасшедшим… Когда все забудется, через пару лет меня выпустят… дадут много денег и помогут уехать…

— И ты что, повёлся?

— Фраерман намекнул, что есть и силовой вариант, как он выразился… Все мы пешки, говорит, и в долгу перед раскладом. Пойми отца, говорит, — мужик работает для людей, для России, а сынок компрометирует его. Так вышло, что тебе выпала эта роль. Скверная, конечно, но ты должен ее сыграть… И я смирился.

— Да тебя просто грохнули бы через годик! — Терминатор вскочил и заходил по вагону.

— Наверняка, — сказала Марина. — Зачем им нужен ходячий компромат?

— Я тогда не об этом думал, то есть и об этом тоже, но сорвался я из-за другого. Я однажды представил, как я выхожу… Меня встречают Ленский и его сынок — с конфетами, коньяком и… ананасом… дался мне тогда этот ананас! Хлопают по плечу, выдают чек, паспорт, говорят — «Свой в доску!» — и долго трясут мою руку… Я слишком хорошо изучал карьеры успешных личностей, даже детям на Клубе рассказывал. Но я рассказывал далеко не все. Я знаю, как делалась настоящая история этого мира… Что-то обрушилось во мне. И я понял, что я против такого успеха, что я против этой конкретной успешной личности… И что они не дождутся от меня ни помощи, ни, тем более, рукопожатия… Короче, я их всех послал. Сказал, что я с ними не играю.

— Сильно, — признал Терминатор.

Маньяк тяжко вздохнул.

— Сильно только на словах. А на деле… начались уколы. И все сразу поплыло. Появился Федор Сергеевич. Я его потом называл в своем бреду «Тот, Который Помог Вспомнить»… Не знаю, что он со мной делал, просто не помню. Появлялись сны — не мои, чужие. Такие реальные… совершенно ужасные события… В каких-то квартирах я режу женщин… нет, не могу, не могу!

Он сжал голову руками и закачался на стуле.

— Это пройдет, — сказала Марина и попыталась взять его руку. Он отдернулся, будто его ударило током. Он лег щекой на стол. Он не плакал, а просто тоскливо молчал и смотрел в пространство.

Марина потянулась погладить его по голове, но… Терминатор вдруг резко ушел к себе за ширму. Ревнует, поняла она. Ее рука на полпути остановилась.

Ревнует к состраданию…

— В моменты просветления мне говорили, что это не сны, а реальность, — вновь заговорил маньяк. — Что меня выводили на заранее присмотренных жертв, запускали в их квартиры, где я под действием гипноза и наркотика совершал все эти зверства… А потом, помню, я кому-то подробно рассказывал, как и за что убивал людей… А потом была консервная банка… потом мне подсунули консервный нож…

Терминатор вернулся, разлил спирт по стаканам и сказал:

— Ну и дела.

— Да, — согласилась Марина. — Прямо роман. Дюма, «Железная маска»… — она заметила, как вздрогнул бывший солдат и поспешно сказала: — Извини.

— Ничего, привык, — откликнулся тот.

— Вот, вы уже мне не верите… — маньяк шмыгнул носом. — Я и сам себе не верю…

— Ты же чувствуешь, что мы тебе верим, — сказала Марина. — Хотя, может быть, мы все трое — не в себе…

— Ну, и как ты вырвался? — спросил Терминатор.

— Подожди, — она накрыла своей рукой его руку. — Это как раз я примерно представляю. Ему устроили побег. Я даже догадываюсь, кто… не знаю только — с какой целью. Есть вопросы гораздо более важные.

Профессиональный кураж раскручивался в ней, как сорванная пружина в часах. В такие моменты ее могло занести куда угодно — в небо, к центру земли, черту на рога…

Маньяк неожиданно распрямил спину и сел, сложив руки на коленях. Как школьник перед строгим учителем. От его слабости не осталось и следа.

— Я готов ответить, — сказал он. — Ваши вопросы, Марина, чрезвычайно серьезны…

…Обочина шоссе была забита: милицейские «Жигули», УАЗы и «Альфы-ромео», машины ДПС (у некоторых до сих пор включены мигалки), несколько омоновских автобусов, грузовики внутренних войск. Бесцельно бродили чины из разных ведомств, вяло переругиваясь. Из микроавтобуса выгружались кинологи с собаками. Собаки не лаяли и не огрызались, вели себя явно дисциплинированнее людей. Между дорогой и лесом торчало несколько палаток — для начальства. По шоссе проезжали редкие машины, на всякий случай снижая ход…

Двое стояли на самом краю обочины.

Полковник Лебедев рассматривал в бинокль садоводства — как полководец в утро решающей битвы. Шоссе находилось на некотором возвышении, так что видимость была хорошая. Справа от себя он видел разгорающийся пожар: очевидно, там и была пресловутая Банановая улица… Упустили, думал полковник. Опоздали. Обделались… Кукольные фигурки, среди которых различались и омоновцы, и местные бродяги, суетились в зоне пожара, стараясь его локализовать. Обливали водой стены соседних домов, не давая пламени перекинуться. Рубили деревья и кусты вдоль узеньких улиц, надеясь, что улицы станут преградой. Однако дул ветер, а пожар шел верхом. И вообще, без умелого руководства, действуя разрозненными группами, люди были обречены на неудачу. Пожарные машины пока не прибыли, вертолеты где-то застряли, между тем, полоса возгорания неумолимо расползалась, двигаясь к лесу… Ну и фиг с ними, думал полковник. Владимиру Алексеевичу меньше сносить придется…

Лейтенант Тульская стояла рядом. Она помалкивала, отлично понимая состояние мужчины. Идеально вышколенная женщина. Говорила, когда можно, и только то, что нужно. Милицейская форма подчеркивала ее, так сказать, формы телесные. Незаурядные, надо признать, формы — тугие, рельефные, классически правильные. Не зря даже сейчас, в момент такого напряжения, проходящие мимо мужики бросали в ее сторону недвусмысленные взгляды.

Полковник Лебедев дорожил этой женщиной. Как дорожат очень красивой, очень удобной вещью, которая вдобавок столь недорога в эксплуатации. Он сам ее создал, самолично, под себя. Да, она была замужем, так ведь и полковник, хо-хо, не холостяк. Познакомились в круизе по Средиземному морю. Она тогда сопровождала мужа, которому дали отпуск. Муж ее, помнится, был еще хорош, весь из себя, бравый военный вертолетчик. Тульская его любила, это очевидно. Служил он тогда в Таджикистане и на своем жутком «крокодиле»[28] наводил ужас на караваны наркоторговцев. А вскоре после отпуска майор Тульский совершенно неожиданно для себя узнал, что его переводят на Северо-запад России (у полковника Лебедева были отличные связи в Главном штабе). Впрочем, капитан радовался недолго — не прошло и месяца, как он попал в автомобильную аварию. (Кто конкретно это устроил, полковник не интересовался, важна была только цена вопроса: полторы штуки баксов). Летчик, к сожалению, не погиб, а стал калекой, прикованным к креслу. И жена его почему-то не бросила, как рассчитывал полковник… Но ничего. Он помог женщине встать на ноги, устроив на специальные офицерские курсы (в чем «специальность» этих курсов — отдельная тема). В Таджикистане она была прапорщиком-связистом, здесь через год стала младшим лейтенантом, а еще через несколько месяцев — просто лейтенантом. Высокий покровитель устроил ее на службу в одну из тех структур, расположившихся между ФСБ и милицией, о которых мало пишут и еще меньше знают… и даже платные консультанты, помогающие в создании фильмов и книг, избегают их упоминать или, тем паче, раскрывать структуры должностей. Можно лишь сказать, что работала она почти по прежней специальности — связисткой, техническим сотрудником. И покровителю ее была в том большая польза — очередной свой человек у коллег…