Однако всё не вечно, и эти искры – тоже. Как только взгляд янтарных глаз уловил светлый затылок «Принца» Англии, искры исчезали вмиг, а вместо них в глазах поселились нотки любопытства и лёгкого, ещё совсем поверхностного подозрения. Парень никак не мог понять, что было не так с его другом. Вроде как Кларенс вёл себя как обычно, но при этом всплывало то, что было ему совсем несвойственно. Моментами он был вовсе на себя не похож.

«Это всё можно списать на потерю, – успокаивал себя Кристоф. – Потерять родственника, так ещё и того, которого любил всей душой, очень тяжело. Они были не просто близнецами. Они были единым целым. У них было не две жизни. У них была одна жизнь, которую они делили напополам, частенько обмениваясь своими половинками, – на этой мысли парень тихо посмеялся, вот только в кромешной тишине галерее его смех оказался очень даже слышим. – Помню, как Кларенс мне об этом рассказывал… а ведь и правда! Я тоже не мог их различить. Так они максимально похоже пародировали друг друга…»

Лилиан старалась не замечать друзей из Франции и останавливалась возле каждой картины, рассматривая уверенные мазки, сделанные рукой её брата. Она прошла немного вперёд, чтобы ощущать вокруг себя тихое одиночество. Даже лёгкий смех Кристофа не смог вывести её из создавшегося вокруг девушки вакуума горького одиночества и мёртвой тишины. Лишь изображения с картин, словно оживая перед изумрудными глазами, издавали свои, только ей слышные звуки.

Водопады, звери, птицы. Шум падающей воды, шелест листвы, лёгкое дуновение ветра. Щебетание насекомых в ночи, мерцание звёзд из окна и… тишина портретов. Привлекательная тишина портретов. Всё это завладело Лилиан, словно желая забрать её из реального мира, из неё самой сделать картину, или же портрет, и подарить ей вечный покой в этой привлекательной тишине…

«Я помню, как мы с Кларенсом в тайне покидали комнату ночью. Я помогала тогда ему нести все его инструменты и краски, а потом полночи любовалась тем, как он смело использует кисти, накладывая мазок на мазок и создавая очередной шедевр… – на лице Лилиан появилась лёгкая тёплая улыбка. – Эти воспоминания не только приносят боль, но ещё и греют душу. Ведь это действительно было наяву, это было между нами, это останется навеки в моей памяти…»

– Кларенс! – вдруг прозвучало над ухом «Принца» резко и неожиданно.

Лилиан вздрогнула, но не более. Она повернулась в сторону звука и расширенными от неожиданности глазами посмотрела на Принца Франции.

– Кристоф?..

– Ты залетал в облаках, – с таинственной улыбкой проговорил парень. – Нас позвали на ужин. Нетта уже ушла.

– О… уже столько времени прошло? – он развернулся в сторону направления, ведущего в столовую. – Как-то не заметил. А мы даже не дошли до того ночного пейзажа…

– У нас будет время после ужина, поэтому не переживай.

– Ты прав, – «Принц» кивнул. – Пойдём быстрее. Отец не любит, когда его заставляют ждать.

И они ускорились. Лилиан смотрела перед собой, стараясь придерживаться своей роли – Принца Кларенса. А вот Кристоф не переставал следить за «Принцем», стараясь подметить детали, не соответствующие Кларенсу, ведь даже такие маленькие, казалось бы, незначительные детали, могут являться единственным отличием между людьми, да и другими явлениями тоже.

За ужином дети Королей не проронили ни слова, пока взрослые сами не поинтересовались их сегодняшней прогулкой. Правда, тут рассказывать принялась Антуанетта, поэтому Принцы продолжали молча уплетать свои трапезы, изредка поднимая глаза на девушку, что, несмотря на грустный блеск во взгляде, улыбалась во все зубы и, стараясь не показывать скорбь, погружала мужчин всё глубже в свой рассказ.

После же ужина Принцесса первой подорвалась с места и направилась обратно в галерею – по её словам. Кристоф же, зная сестру, прекрасно понимал, что та первым делом посетит уборную – сдерживать слёзы девушка не умела и потому всегда их тут же выплёскивала.

– Направитесь вслед за ней? – поинтересовался Король Англии.

– Да, – ответил Кристоф. – Мы хотели посмотреть сегодня ещё ночной пейзаж Лили.

– Хорошая идея, – мужчина кивнул. – Кларенс, – он посмотрел на «сына», – как закончите, подойди ко мне.

– Конечно, отец, – «Принц» кивнул, развернулся на каблуках и вышел вслед за старшим братом своей невесты.

– А отец с тобой строг, – заметил Кристоф, идя по левое плечо от друга. – Раньше такого не было.

– Раньше и Лили была жива, – у «Принца» встал ком в горле от неприятности лгать не только окружающим людям, но и самому себе. – Он сильно изменился после её смерти. Грезит о скорой свадьбе сына и ждёт не дождётся, когда я займу его трон.

– И почему так?

– Он думает, что с приходом на трон молодого Короля и появлением невесты другого королевства жизнь в королевстве, как и безопасность его, улучшится, а возможность междоусобиц, восстаний и войн уменьшится.

«На самом же деле, он поскорее хочет закончить весь этот спектакль, устроенный им же, чтобы между Англией и Францией не было недоговорённостей, – подумала про себя Лилиан. – До сих пор не представляю, как он будет выкручиваться. Интересно, что подумают обо мне Нетта и Крис, когда узнают всю правду?..», – она грустно вздохнула.

– Не хочешь торопить события?

– А? О чём ты?

– Твой грустный вздох. Что он обозначал?

– А-а… ну, можно сказать и так. Тяжело перестроиться с одного состояния в другое, особенно когда тебя подгоняют против твоей воли.

– Не пробовал разговаривать с отцом на эту тему?

– Он упёртый, как баран, с ним без толку разговаривать о чём-либо, если он уже всё решил.

«Хм-м, странно, – подумал Кристоф. – Обычно Кларенс так прямо мысли не выражает. Ну, или покрывает их метафорой.»

– Да-а, вы с Лили на подобное жаловались и раньше, – Принц Франции решил не акцентировать на этом внимание, по крайней мере, сейчас. – Неужели он совсем не изменился?..

– После смерти Лили он стал только хуже, – девушка вздохнула. – Пойдём быстрее. Иначе Нетта опять обидится на то, что мы припозднились.

– Ох уж эти девушки… – со смехом сказал Кристоф.

– Ох уж эти сёстры, – посмеялся «Принц».

«Что значит его «ох уж эти девушки»?! – с обидой подумала Лилиан. – Я бы на месте Нетты тоже негодовала, что кто-то опаздывает. Особенно когда среди двоих не только твой брат, но и твой возлюбленный! Ну, фактически, в её случае… неважно, – она незаметно перевела дыхание, не снимая с лица весёлой и тёплой улыбки. – Пора бы забыть о своей «женской» сущности. И о сущности Принцессы. И о чувствах… иначе это всё будет только мешать…»

Дальше шли в тишине: Кристоф не переставал наблюдать за «Принцем», мыча какую-то мелодию, что была Лилиан очень знакома, однако в тот момент девушка не могла вспомнить, где уже могла слышать эту мелодию, да и обращать на это внимание у неё не было ни времени, ни возможности – одно неверное действие рядом с французским Принцем, и весь план Короля Англии отправится в Тартарары; поэтому девушка шла, глядя вперёд, проворачивала в своей голове весь день и те моменты, в которых она могла облажаться, параллельно думая, как же можно исправить положение, если кто-нибудь всё-таки начнёт подозревать её. И этим кем-то уже являлся Кристоф.

В галерее Лилиан, картины которой на самом деле принадлежали руке Кларенса, наследники своих отцов встретили Принцессу Франции, что, не дождавшись парней, в одиночку дошла до заветной картины – ночного пейзажа.

У этой картины не было названия, её все называли просто – «ночной пейзаж». Однако историю эта картина в себе всё-таки содержала: историю чувств и историю написания пейзажа. И все эти истории, образовывающие одну единственную, истинную историю, знал только один человек. И этим человеком являлась Лилиан.

«Покойная» Принцесса Англии остановилась по левую руку от Принцессы Франции и, совсем не заметив её вопросительного взгляда, устремила свои изумрудные глаза на луну в небе, что являлась самой яркой деталью картины. Лучи её слабо покрывали крону деревьев, устремляя всё своё внимание на небольшую поляну, расположившуюся посреди леса, окрашивая каждую травинку, каждый листочек растущих там цветов в серебристый цвет. В самом центре композиции, спрятавшись в серебристой зелени, среди цветов, лежало тело, но понять – девушка то была или парень – невозможно. Не было видно ни лица, ни фигуры. Лишь поднятая вверх левая рука, тянувшаяся навстречу луне, и едва заметные пылинки, летающие вокруг тонкой кисти с длинными пальцами.