– Нет.

– Тебе нравится балет? А шоколад любишь? Почему у тебя сережка? А это что, татушки? Почему так много? Больно было? Почему ты пришел с мисс Марфиль? Ты ее жених?

Мне было весело наблюдать, как он сдерживает недовольство при общении с малышкой, но от последнего вопроса его словно током шибануло.

Ах, Себастьян… Ну и кто кого теперь должен защищать?

Мы без происшествий довели Лили до дома; мать открыла нам дверь и несколько неохотно поблагодарила за то, что проводила Лили.

Когда вышли на улицу, Себастьян достал мобильный телефон и быстро набрал номер.

– Да… Бруклин, Саттер-авеню, через десять минут… спасибо.

– Куда ты звонил?

– В таксопарк.

– Заказал такси, чтобы добраться отсюда до Манхэттена? Совсем сбрендил?

Себастьян повернулся ко мне и гневно сверкнул глазами.

– С этого момента будешь делать то, что я скажу.

Мне не понравился тон, которым он обращался ко мне.

– Я сама принимаю решения, Себастьян. Я – совершеннолетняя.

– Больше ты не вернешься в этот район.

– Тебя забыла спросить. Занятия здесь – единственное, что придает жизни хоть какой-то смысл.

– Не вернешься, – отрезал он, даже не взглянув на меня. Пока ругались, подъехало такси, и Себастьян открыл передо мной дверцу.

– Перестань уже указывать, что мне можно, а что – нет. Ты мне не отец.

Как раз в это мгновение зазвонил телефон. Все еще стоя снаружи, у открытой двери, взглянула на экран мобильника и похолодела – звонил отец. Это не предвещало ничего хорошего. Посмотрела на Себастьяна: он не изменился в лице, все равно что на мраморную статую смотреть.

Забралась в машину и решилась ответить.

– Привет, папа, как дела?

Себастьян закрыл за мной дверь и занял место спереди.

– Для тебя это все игрушки?!

Внутренне сжалась, услышав, как отец кричит в трубку.

– Слушай внимательно, девочка. Ты будешь делать в точности то, что тебе скажет Себастьян, или, клянусь богом, завтра же запру тебя в доме, солнца больше не увидишь. У меня двадцать человек работают над твоим похищением, а ты гуляешь по трущобам! Что с тобой, черт возьми, происходит?!

– Но, папа…

– Никаких «но» и слышать не хочу! – закричал он так громко, что вздрогнула.

Взгляд схлестнулся с отражением Себастьяна в зеркале заднего вида, будто увидела его «двойника» – иную, темную сторону, – пока отец в трубке продолжал:

– У меня сейчас тысяча проблем, не хватало еще из-за тебя волноваться. Чтобы больше не звонил тебе по этому поводу!

Он отключился, прежде чем я успела хоть что-то ответить.

Опустила дрожащую руку с телефоном и посмотрела на погасший экран.

Дорогу провели в молчании. Когда такси подъезжало к дому, я даже не потянулась к сумке, чтобы оплатить поездку. Пускай он платит!

Выпрыгнула из машины, едва она остановилась, но мне было все равно, в тот момент единственное, чего хотела – оказаться подальше от Себастьяна. Насколько в проклятых обстоятельствах было возможно.

Поприветствовала Нормана легким кивком головы без улыбки и зашла в лифт, не дожидаясь Себастьяна. Когда двери открылись, пересекла коридор и зашла в квартиру.

Как же я на него злилась… Не часто испытывала ярость, верила, что любые проблемы можно решить спокойным диалогом, но сейчас чувствовала, что меня предали, причем предал тот, кто нравился больше, чем могла себе признаться. Не создаст ли это еще большую пропасть между нами?

Сначала хотела запереться в комнате, но решила остаться в гостиной. Стояла и ждала его со скрещенными на груди руками. Он зашел, такой высокий, красивый, совершенно невозможный, что кровь в венах будто вскипела, так хотелось ударить Себастьяна, оттолкнуть за то, что сделал.

– Знаю, ты злишься, но это было необходимо.

– Не было никакой необходимости звонить отцу!

Его слова распалили мою ярость.

– Была, потому что ты меня не слушала и поступала так, как заблагорассудится. – Он снял куртку и повесил ее на вешалку у двери.

– Эти занятия – все для меня и этих девочек!

– Вернешься к ним, как только все уляжется. Я не могу гарантировать безопасность в том районе.

– Тогда мне нужен другой телохранитель. Кто-нибудь получше тебя!

Себастьян стиснул зубы. Я задела его гордость и не могла не почувствовать удовлетворения.

– Ты ведешь себя как избалованный ребенок.

После этого я еще больше разозлилась. Стало жарко и душно, щеки горели от гнева. Сняла толстовку, бросив ее на диван, и подошла к Себастьяну, тыча в него пальцем.

– Я не собираюсь бросать этих девочек из-за тебя или… – начала серьезным тоном, выделяя каждое слово.

Внезапно, он схватил меня за указательный палец и резко развернул: моя спина врезалась в его грудь, одна рука обхватила меня за талию, а другая за шею.

– Две секунды, и, если бы захотел, ты была бы уже мертва, – прошептал он на ухо.

Дыхание участилось, и не только из-за испуга. Я оказалась в его руках и почти всем телом прижималась к нему.

Его рука была чуть ниже моей груди, прикрытой лишь эластичной тканью черного трико. Не нужно было опускать взгляд, чтобы понять: соски затвердели, выдавая желание.

Попыталась вырваться, но он сжал меня сильнее.

– Ты должна благодарить небеса за то, что именно я тебя защищаю. – Его голос, более глубокий, чем обычно, нашептывал слова так близко к уху, что все волоски на теле встали дыбом. Его рука еще плотнее прижалась к моей шее, почти перекрыв дыхание. – В следующий раз подождешь, прежде чем подняться в квартиру…

Его губы коснулись чувствительной кожи уха, и все чувства, казалось, соединились в этом моменте. От неожиданности я не знала, что делать. Прижатая к Себастьяну, чувствовала себя уязвимой, была зла на него, но в то же время не хотела, чтобы он отпускал меня.

В памяти всплыло личико Лили и других девочек. Не могла продолжать заниматься с ними… и все из-за него.

– Пусти, – прошипела, несмотря на его пальцы, все еще сжимавшие мою шею.

И он отпустил, а так как я не хотела, чтобы он видел, что́ вызвали во мне насильственные объятия и вкрадчивый шепот, почти бегом бросилась в комнату. Не отказала себе в удовольствии громко хлопнуть дверью. Лишь оказавшись внутри, прижалась спиной к двери и медленно сползла по ней, пока не оказалась на ковре.

Соприкоснулась с тем, что могло стать самой опасной зависимостью…

Не отрывал взгляда от ее спины, когда она вырвалась и хлопнула дверью. Желание преподать урок, показать, с кем имеет дело, было непреодолимым. Эта девчонка ничего не знала обо мне.

Разговор с Кортесом был необходим. Я не собирался поддаваться капризам, которые могли стоить мне работы, а ей – жизни.

И все же был благодарен тому, что она заперлась в комнате. Не смог продолжать этот абсурдный спор, особенно когда она была в облегающем трико, даже такой нелепый предмет одежды выгодно очерчивал грудь. Не стоило прижимать ее к себе: тепло кожи и аромат ирисов, исходящий от волос, разгорячили. Хорошо, что был в джинсах, которые скрыли возбуждение.

Сегодня увидел совсем другую Марфиль. То, как она танцевала и общалась с девочками, разительно отличалось от того, как вела себя каждый день. Она могла переполнить чашу терпения даже святого… Стоило больших усилий не заткнуть ей рот кляпом, но с теми девочками она была терпеливой и кроткой, спокойной и дисциплинированной.

Дисциплина была моей второй натурой; жить по четкому распорядку и не давать себе поблажек не было чем-то сложным, наоборот, это было необходимо. Большую часть юности я прослужил в армии Соединенных Штатов, а там жесткий самоконтроль – один из самых важных навыков; но с тех пор, как я стал телохранителем Марфиль, самоконтроль дал заметную трещину.

Казалось бы, что еще, кроме ее красоты, могло вывести меня из себя?

Посмотрел на сообщение, которое только что пришло на телефон: