Это место сводило с ума.

Он снова посмотрел вперед, а затем прыгнул, но его нога соскользнула, он упал и ударился о стену, едва не улетев в глубину лабиринта, однако успел ухватиться за что-то одной рукой и застонал, когда рука болезненно дернулась под его весом. Он повисел так мгновение, вцепившись пальцами в камень, прежде чем качнуться всем телом и ухватиться за край другой рукой, но пальцы снова соскользнули.

– Дьявол!

Его проклятие потонуло в низком, вибрирующем рычании. Аид посмотрел вниз и увидел сверкающие глаза огромного льва прежде, чем тот бросился на него.

– Чтоб тебя! – выругался он и вынужден был спрыгнуть в лабиринт. Ноги подкосились, он ударился о землю. Лев приземлился позади него.

Аид снова вскочил на ноги, закружил, не выпуская хищника из виду. Лев оскалил белые клыки и зарычал, Аид почувствовал его дыхание – тошнотворный бриз, несущий с собой вонь смерти. У Аида скрутило живот, и он задумался, чем же питается этот лев.

Он знал этого льва – Немейский лев, знаменитый своей непробиваемой шкурой и серебряными когтями острее мечей. Даже если бы у Аида было оружие, оно бы ему не помогло.

Лев кинулся на него, и Аид в последнюю секунду увернулся. Он бросился бежать, но почувствовал, как лев зацепил его спину. У него вырвался крик боли, он споткнулся и упал на четвереньки.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что сеть лежит на земле. Льву удалось разрезать ее когтями. Аид попытался не думать о ране на спине и подняться на ноги, но, прежде чем он успел это сделать, лев вонзил зубы ему в лодыжку. Боль пронзила тело, пожирая Аида, как пламя, когда его снова дернули вниз.

Аид смог перевернуться на спину, его нога вывернулась в пасти льва, и он принялся бить другой ногой ему в морду, пока тот не выпустил его из своих клыков, похожих на тиски.

Освободившись, Аид быстро поднялся. Чудовищный лев стоял напротив. Они несколько минут покружили, обходя друг друга, прежде чем лев снова бросился в атаку. На этот раз он вскидывал свои огромные лапы с длинными серебристыми когтями. Аиду удавалось уворачиваться от каждого смертельного удара. Лев разозлился и издал яростный рев. Внутренности Аида скрутило от омерзительного запаха из львиной пасти, но он бросился на чудовище, подпрыгнул и приземлился прямо ему на спину.

Лев взвыл и бросился бежать.

Аид схватился за его за шерсть и подался вперед, потом обхватил руками шею льва и сжимал изо всех сил, пока тот не задрожал. Вскоре лев замедлил бег, его дыхание стало более хриплым. Наконец чудовище пошатнулось и упало на землю.

Аид перевернулся на спину, тяжело дыша и обливаясь потом. Какое-то время он просто лежал так и смотрел вверх, мысленно оценивая свои травмы. Нога пульсировала, спина горела, но самую сильную боль причиняла рана в боку, которую нанес Тесей. Эта рана болела так, что Аида затошнило.

Ему просто повезло, что у него еще оставались силы, хотя и они были на исходе. Он возьмет у льва то, что сможет взять, тем более что в этих стенах он не мог прибегнуть к своей магии.

Отблеск серебра привлек его внимание, Аид повернул голову и заметил когти льва. Он сел и потянулся, коснулся кончиком пальца одного из когтей – едва коснувшись, он порезал палец до крови.

Когти острые, как лезвия.

Аид придвинулся ближе и начал отрывать полоски ткани от своей рубашки и несколько раз оборачивать их вокруг самого длинного когтя, чтобы создать защиту для рук. Когда он убедился, что может ухватиться за него достаточно крепко и при этом не изрезать ладонь, он дернул его изо всех сил, и коготь отделился от чудовищной лапы. Он был похож на серп: слегка изогнутый, один конец чуть шире другого.

Теперь у меня есть оружие.

Его взгляд упал на труп льва с непробиваемым мехом.

И доспехи.

Аид принялся свежевать льва – утомительное и кровавое занятие. Ему это не нравилось, и он не думал, что чудовище того заслуживало, но он собирался идти дальше в лабиринте и понятия не имел, с чем столкнется. Вероятно, там были чудовища и похуже Немейского льва.

У него не было соли, чтобы хоть как-то обработать шкуру, поэтому он использовал песок, хотя это мало помогло. Он просто надеялся, что песок сделает ее менее… влажной. Закончив, Аид надел шкуру как плащ и, держа в руке клинок-коготь, пошел дальше, выбрав направление наугад.

Он не знал, как долго шел – он быстро потерял ощущение пространства и времени. В лабиринте царила тишина, которой он раньше никогда не испытывал. Тишина была физически ощутима, такая же прочная, как стены вокруг него.

Темнота была горькой и давящей.

Чем дольше он бродил по извилистым туннелям, тем больше ему казалось, что все его тело тоже извивается. Его настроение постоянно менялось. Иногда он злился, что чувствует себя настолько отделенным от темноты, что не похож на самого себя. Иногда на него нисходил странный покой, и он проходил через коридоры с холодной отстраненностью.

Он читал стихи, а затем сочинял их сам, пытаясь передать красоту Персефоны, хотя бы для того, чтобы сохранить рассудок.

– Ее золотистые волосы падали на него, как лучи палящего солнца, – начал он и замолчал. – Как глупо. Кроме того, я ненавижу Гелиоса.

Он попробовал еще раз:

– Она явилась из темноты, сладкоголосое создание, с волосами, струящимися, как весенняя река.

Это было еще хуже.

Он продолжил напевать строчки:

– Это… «Лавр» Аполлона? – вдруг услышал он вопрос.

Аид уставился на бога, появившегося рядом с ним в виде маленького пухлого младенца с белыми крылышками, которые трепетали, как у колибри.

– Я убью тебя, если ты кому-нибудь расскажешь о том, что ты здесь услышал.

– Очень агрессивно, папочка Смерть, – сказал Гермес. – Аполлона слушают все. Стыдиться тут нечего. У него особый вайб.

Аид решил не спрашивать, что такое вайб.

– Почему ты так выглядишь? – спросил он.

– Как так? – Гермес оглядел себя.

– Как херувим, Гермес.

Бог пожал плечами:

– Возможно, тебе стоит задать этот вопрос самому себе. Это у тебя галлюцинации.

– Поверь мне, я бы никогда не стал представлять тебя в образе младенца. Ты и во взрослой форме меня бесишь.

– Грубиян, – сказал Гермес, а затем он вдруг стал выше, и его ноги коснулись земли. Он развернулся и, встав лицом к Аиду, пошел назад по коридору. – Знаешь, Аид, что тебе нужно, так это…

– Мне нужно выбраться из этого гребаного лабиринта, – сказал Аид.

– Я хотел сказать, повеселиться, – возразил Гермес.

Они приближались к очередному проему в стене, Гермес шел спиной вперед, и Аид подумал, что он пропустит поворот, но был удивлен, когда тот повернул направо и продолжил движение по другому темному проходу.

– Тебе нужно хобби.

– У меня есть хобби, – коротко ответил Аид.

– Пьянство и секс не в счет, – сказал бог.

– Кто бы говорил! – возразил Аид. – Это ты только и делаешь, что пьешь и трахаешься.

– Это не все, что я делаю, – сказал Гермес. – Раз в неделю я играю в бридж в библиотеке.

– Что, черт возьми, такое бридж? – спросил Аид.

– У тебя игорный дом, и ты не знаешь, что такое бридж? О, боги, ты действительно старый.

– У меня есть хобби, Гермес. Я езжу верхом и играю в карты, а еще я мечтаю.

Бог приподнял брови.

– Ты мечтаешь?

Аид ничего не ответил.

– И… эм… о чем же ты мечтаешь?

– О том, чтобы ты перестал всех доставать.

– Несправедливо, – сказал бог.

– Например, чтобы избавиться от тебя, я мог бы отправить тебя в лес Отчаяния. Но, вероятно, твой самый большой страх – это жизнь только с одним сексуальным партнером.

– Трагедия, – сказал Гермес.

– А это значит, что я бы выбрал другой подход.

– Ты действительно об этом думал, – сказал Гермес.

– Во-первых, я бы проклял тебя так, чтобы ты всегда казался непривлекательным любой потенциальной любовнице.

Гермес ахнул.

– Во-вторых, я бы позаботился о том, чтобы ты никогда больше не ловил свой ритм. Это относится и к танцам, и к сексу.