В память об этих исторических событиях люди, жаждавшие славы и власти, собирали у реки своих последователей. Так, около 44 г. н. э. некий мятежник Теуда уговорил толпу иудеев последовать за ним к реке, воды которой должны были разделиться на две части, как во времена Иисуса Навина. Прокуратор Иудеи Куспий Фад приказал обезглавить его. При прокураторе Марке Антонии Феликсе в 52–60 гг. н. э. другие шарлатаны обещали своим последователям «знамения и чудеса» в пустыне. Все эти затеи заканчивались кровопролитием.

Во время правления императора Тиберия в пустыне у Иордана появился человек, которого толпа называла новым пророком. Его звали Иоханан, или иначе Иоанн. А прозвали его Крестителем. Лука в своем Евангелии придает этому событию особо важное значение, поскольку оно открывает новую эру спасения и времена мессий: «В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод был четвертовластником в Галилее… был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне» (Лк. 3:1).

Но что подразумевается под 15-м годом правления Тиберия? Историки не раз спорили об этом. В начале XX в. французский историк Артур Лот доказал, что латинские историки, обнаруженные надписи и официальная нумизматика относят начало правления Тиберия ко времени смерти его приемного отца Августа. Поскольку последняя датируется 19 августа 767 г. варонийской эры[2], то есть 14 г. н. э., 15-й год его правления приходится на период с 19 августа 28 г. по 18 августа 29 г. н. э.

Выглядел Иоанн странно. Он «имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих» (Мф. 3:4). Впервые Иоанн появляется в Перее[3], на восточном берегу в южной части Иордана. В память о тяготах, выпавших на долю его народа во времена Исхода, он удаляется в пустыню, где ведет аскетический образ жизни. И вскоре становится пророком. Истощенный, он покидает голые камни пустыни и укрывается в прибрежных камышах Иордана. Толпы людей стекаются к нему в надежде, что он укажет им путь. Происходило это, скорее всего, осенью 28 г. н. э.

Подобно пророкам древности, этот харизматичный, исповедующий эсхатологию[4] человек объявляет, что гнев небес вскоре обрушится на безбожный народ Израиля и уничтожит его. В его видении будущего нет ничего привлекательного. Он не несет никакой «благой вести», никакого спасения всем и каждому. Его обращения к народу резки и суровы. Бог отделит доброе зерно от плевел, солома отправится в печь, а прекрасные колосья Израилевы будут храниться в небесных житницах.

С какой суровостью, с какими угрозами он обличает своих сограждан, называя их «отродьем» или «порождением ехидны»! Иными словами, потомками Каина, рожденными, согласно эзотерической еврейской традиции, от совокупления Евы и змия. Нет страшнее оскорблений для израильтянина! Иоанн хочет встряхнуть единоверцев, вывести из духовной летаргии, разбудить их совесть. Нет, им всем недостаточно укрываться за обычным соблюдением обрядов чистоты, недостаточно бояться неумолимого Суда и приходить к нему, чтобы спастись! Принадлежность к народу Земли обетованной не является гарантией прощения грехов.

Что же тогда делать? Евреи должны глубоко раскаяться в своих грехах, как в личных, так и в общих, отказаться от идолопоклонничества, изменить свои сердца, вести праведную и честную жизнь, заниматься благотворительностью.

Несмотря на свою суровость, эти призывы Иоанна имеют оглушительный успех и затрагивают все слои общества, начиная с крестьян, рыбаков и ремесленников – короче говоря, am-haarets, «простых людей» – «деревенщины», которую так презирала религиозная элита. К этим людям присоединились солдаты из вспомогательных войск Ирода Антипы, таможенники и сборщики налогов, или мытари. «Никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк. 3:10), – учил Иоанн солдат. «Ничего не требуйте более определенного вам», – говорил он мытарям. И это при всей жестокости солдат и ненасытности сборщиков налогов…

И только переродившись сам, Иоанн позволяет себе заняться крещением водой – крещением, дающим последний шанс избежать сурового суда и окончательной гибели.

В древние времена омовения были общим явлением в восточных культах и использовались для инициации или для изгнания бесов и злых духов. Вода – символ жизни, плодородия и чистоты – омывала и придавала жизненные силы. Последователи египетского культа Исиды практиковали священное очищение в водах Нила, Евфрата или в море. Евреи также совершали омовение несколько раз в день, чтобы защитить себя от грязи повседневной жизни. Очищение проводилось, как то предписано в Книге Чисел, проточной водой, пучками иссопа[5] и пеплом принесенной в жертву рыжей, без единого пятнышка, коровы. Изначально это правило касалось священников Иерусалимского храма.

Начиная с II и I вв. до н. э. обряды омовения стали частью повседневного быта и распространились на всех израильтян. Археологи обнаружили большое количество купален и бассейнов этого периода как в Иудее, так и в Галилее.