Потому я дружу с птицами – воробьями и синицами, которым сделал пару кормушек в огороде и когда встаю утром, они встречают меня как маму или папу, которые всегда накормят своих детей. Когда, допустим, случается немыслимая ситуация, когда в кормушках нет крошек или крупы, они барабанят клювами в окно и требуют своего законного завтрака.
Но сейчас же не зима, а еще осень, правда, довольно холодная, и я скрепя сердце, надеваю валенки, полушубок и иду в огород – кормить своих подопечных. Достаю из мешка крупу, высыпаю птичий корм в кормушки и оставляю их одних. Сам я в это время завтракаю на кухне, наблюдая на кутерьму в огороде. Ранний завтрак у воробьев заканчивается около обеда. Подождав несколько минут на яблоне, они летят на обед, который переходит в ужин.
Мне всегда приятно наблюдать за этими пернатыми разбойниками и активными, до неприличия синицами из окна. Иногда прилетают сороки, но клевать крупу им лень – они готовы утащить кусок хлеба, зарыть его где-нибудь и прилететь во второй раз – с голодным и невинным видом.
После того, как убрал урожай, я выкопал яму для листвы. Воробьи страшно обрадовались это куче земли около кормушки: они лазят по куче земли, что-то находят и клюют. Мне стало интересно, что там вкусного, в этой глине? Но понаблюдав немного за птицами, я был изумлен тем, что узнал, и что подтвердилось впоследствии.
Я вообще-то наблюдал за воробьями из окна кухни, через стекло, но стекло обладает дифракцией, и, выйдя однажды в огород, я вспугнул стайку воробьев, которые лазили по куче земли. Они были больше обычных воробьев и были ростом с цыпленка. Когда я уселся на свое привычное место для курения, часть вернулась на свое место – на кучу земли и продолжили там что-то искать, а несколько воробьев залезли в кормушку и продолжили свой завтрак.
Может у меня что-то со зрением, подумал я и выкинул это из головы. У меня было много задач на этот день и мне было не до воробьев: надвигалась зима, и мне надо было к ней приготовиться.
Через несколько дней выпал первый снег, и встав пораньше, я посмотрел на кормушку. Пернатых моих друзей не было видно, – снег запорошил кормушку и воробьиный корм. Я не спеша позавтракал, а потом вытащил из холодильника свиную кожу с остатками сала для синиц и вышел в огород – подсыпать воробьям крупы и прибить на ветку сала синицам, чтобы сороки не смогли его утащить. А потом вернулся на кухню.
Вместо воробьев на кормушку уселись какие-то большие птицы, – под их весом кормушка накренилась, но выдержала. Я сначала подумал, что это большие дрозды, перепела, или рябчики, но потом понял, что это воробьи. Они выросли до таких размеров, что я вначале не поверил своим глазам. Но потом, взял бинокль, убедился, что моя догадка оказалась правильной – это были воробьи.
Однажды в тайге я охотился на рябчиков, и эти вчерашние маленькие воробушки стали ростом с рябчиков. Мне можно было идти на охоту – прямо в огороде. Но я подумал немного, и решил этого не делать – я их, в общем, кормил, и мне было их жалко. Пусть живут, на радость и изумление орнитологов.
Поэтому я оставил их в покое и все свое внимание переключил на кучу земли. Может и мне поклевать этой земли, чтобы потом стать выше и толще? Я взял лопату и отправился в огород, чтобы набрать землицы…
Навигатор по вселенной
Всю геологическую жизнь я считал шаги, когда мне надо было определить расстояние, и компасом и буссолью для определения углов, – для точной привязки точки наблюдения. Но когда устроился в одну уважающую себя геологическую экспедицию, нам, геологам, вручили навигаторы. Они были самые дешевые, но определяли координаты и расстояние между точками наблюдения по шести спутникам. У меня был такой симпатичный, желтого цвета навигатор, и я его очень любил. Наверное, он у меня был первый в жизни и я к нему сильно привязался. И он сначала шутил со мной, разыгрывал, но после одного случая в работе, он перестал это делать и остальное время он работал исправно и служил мне верой и правдой. Правда, местонахождение он определял по спутникам, но координаты выдавал по географическим координатам 1942 года, – в градусах, минутах и секундах, а это было не очень удобно: – возникала погрешность, когда было необходимо посадить точку наблюдения на карту с помощью карандаша и линейки.
С этого момента жизнь геологов, и меня изменилась, – не надо было считать шаги и искать точку с помощью компаса: – это делал за меня мой желтый навигатор. Точки можно было сохранять у него в памяти, и это было очень удобно – найдешь в памяти точку, которая тебе была нужна, и на дисплее появлялась стрелка и расстояние, которое тебе надо было пройти. Кроме того, можно было построить маршрут своего геологического маршрута и пройти его снова. Я недолго ходил с этим навигатором – всего два полевых сезона. А когда перешел в другую экспедицию, получил более удобный прибор.
Этот новый навигатор определял мое местонахождение более точно, и выдавал координаты в десятичной системе: – до сантиметра. Когда я в институте занимался расчётами для стрельбы гаубицей Д-30 в таких координатах, я пользовался офицерской линейкой и наносил точку очень быстро. И это экономило много времени для того, чтобы открыть из орудия огонь. А когда стал работать геологом, всегда таскал в своей полевой сумке такую линейку. На топографической карте есть такая километровая сетка, к которой надо было приложить офицерскую линейку для нанесения точки по координатам, и это было очень удобно. Отпала надобность таскать с собой длинную линейку и пользоваться географическими координатами. Считать шаги тоже не надо было – на дисплее показывались метры, которые надо пройти. В каждом таком навигаторе была карта памяти, в которую можно было загрузить топографическую карту своего участка работ, и можно было не носить с собой топографическую карту в бумажном формате.
Мой навигатор был с цветным дисплеем, и я к нему быстро привык. Но в геологоразведочной партии, где я работал, было несколько таких же навигаторов, которые были с черно-белыми дисплеями. С ними никто не работал, так как все пользовались навигаторами с цветными дисплеями. Однажды, когда ко мне на помощь приехал геолог, мне пришлось достать один из таких приборов, и когда я стал показывать моему помощнику, как с ним работать, попал впросак, – он выдавал такие удивительные координаты, что найти на нашей топографической карте было их нельзя. Это был только один такой прибор, потому что я достал другой, аналогичный навигатор, с ним все оказалось нормально: – он выдавал понятные координаты, и их можно найти на топографической карте нашего района.
Странный навигатор я положил в ящик, и надолго забыл о его существовании. Достал я его уже после полевого сезона, – в городе, где мы проводили зиму, обрабатывая полевые материалы. На свой компьютер я установил специальную программу, и с помощью ее сгрузил из своего навигатора все координаты точек, которые забил в поле.
Потом, когда со своим навигатором я закончил, вспомнил о навигаторе, который выдавал странные координаты. Обычно, когда помещаешь свою точку в память навигатора, чтобы не путаться со сквозной нумерацией, пишешь рядом название точки, чтобы быстро ее найти: – к примеру, шурф, или скважина с каким-то номером. И у этого странного навигатора также была карта памяти с точками, которые кто-то когда-то туда поместил. Я как обычно скопировал эту карту памяти с точками на свой компьютер, и потом, ради интереса, распечатал их на принтере.
У меня получилась несколько десятков листов бумаги с данными. Но ознакомиться с этой информацией мне не дал главный геолог: – он дал мне срочное указание пойти куда, не знаю, куда и принести ему что, не знаю что. В общем, это было срочно, и я положил навигатор, стопку бумаг в свою сумку и побежал исполнять приказ. Освободился только поздним вечером. Я, естественно, проработал лишних три часа, и мне надо было бежать домой, чтобы успеть на последнюю электричку, – трамваи уже практически не ходили.
