А эта? Ни рожи, ни кожи. Хотя нет, кожа-то у нее как раз имеется, вторая, которая чешуйчатая и которой так много, что она складками на шее собирается. Интересно, она шкуру свою, как змеи, скидывает раз в год? Или так в одной и той же и ходит всю жизнь? Тьфу ты, блин! Начала про Сашины мышцы, закончила про шкуру это шкуры, пардоньте за тавтологию.

Заметив, как Лиза прикрыла кулачком рот, изо всех сил стараясь не рассмеяться, поняла, что спалилась. Опять громко думала… Мда… И этот Алехандро тоже, похоже, услышал, вон как лыбится. Зря я, конечно, про «куснула бы» и про то, где у меня там мокнет. Ну да, что сделано, то есть подумано — то сделано, назад не отмотаешь.

— Дашенция, а че это мы такие грустные⁈ Смотри, на улице погодка — просто бомбическая! Хватай мелкого и давай на озеро! Позагораешь, а то что-то ты бледная. Да и мелкому тоже надо свежим воздухом дышать! — Сашка ощерился улыбкой дьявола-искусителя, присущим лишь ему одному.

— А? Что ты сказал? — проснулась, муха весенняя. — Гулять? На озеро?

Нет, блин, чего это я блею, как овца? Быстро, Дашила, взяла себя в руки! В конце концов, ты кто? Умница, красавица, самая обаятельная и привлекательная! Ладно, хватит этих аффирмаций. Дура ты, Дашенька, и этого у тебя не отнять… Подняла лицо и встретилась взглядом с Сашей. И всё… Снова утонула! Дура, конечно же. Причём неизлечимая.

— На озеро, Даш, на озеро! Ты че тупишь сегодня? Не выспалась? Малой бушевал, что ли, всю ночь? Ау! Дашила? Земля вызывает Хьюстон!

Боже, как эротично он щелкает перед моим лицом пальцами… А я опять понимаю, что ни хрена не понимаю. Зависла опять на нём! Ну, точно овца.

— Ты меня что, гулять приглашаешь? Так я да, согласна. Сейчас только соберусь! Ты подожди нас пока внизу, ладно? Я… мы быстро! — проговариваю скороговоркой и быстро несусь в свою комнату, чтобы переодеться.

На наши с Эйденом сборы уходит примерно минут тридцать. Я спускаюсь с малышом на руках, хотя сейчас называть Эйдена малышом становится все сложнее. Он уже напоминает размерами этакого увесистого четырёхмесячного щенка немецкой овчарки.

По пути нам встречается какое-то деревце в кадушке, что-то типа древнего фикуса у бабушек в деревнях. Дракоша радостно пытается схватить листочек, а чуть было не падаю от этого его движения. Хорошо, что рядом оказывается тумбочка, на которую я сажаю Эйдена и тяжело вздыхаю.

Сашка, увидев наш пируэт, вскакивает с дивана и несется ко мне.

— Даш, давай я его возьму!

Он пытается взять у меня дракошу. Но Эйден вдруг проявляет такую агрессию, что я просто выпадаю в осадок! Клацк — и в руку Алехандро впиваются остренькие зубки моего воспитанника. На коже выступают капельки крови, которые почему-то тут же пропадают. Это что, такая регенерация у драконов, что ли? Круто!

Саша зашипел, ругнулся, но дракошу всё же взял на руки. Тот попытался вывернуться, но хват левой за шкирку его сразу же успокоил. ни фига себе, заявочки! А что, так было можно, да? Прям как ветеринар в собачьей поликлинике. Надо взять на заметку.

— Даш, ну ты даёшь! С ума сошла такие тяжести таскать! Он весит килограммов двадцать, а в тебе самой от силы сорок пять! Ты чё, не ешь, что ли, ничего? — возмутился мой любимый.

«Ага, поешь тут с вами. Не успеешь оглянуться, как уже бац! — И ты в ящике, умытая и приодетая, со сложенными на груди ручонками. Короче, готовая к дальнейшему закапыванию. Вон, только недавно твоя драгоценная пыталась меня отравленным тортиком покормить», — хотела я съязвить, но вовремя прикусила язычок.

— Глупости не говори! Ничего он не тяжелый! Самый обычный ребенок! Да, малыш? — я шутливо подмигиваю Эйдену.

Дракошке очень понравилась моя интонация, и он, прищурив от удовольствия глазки, издал свой мурлыкающий звук. За то время, что я уже нахожусь с малышом, я научилась его понимать и по издаваемым им звукам различать нюансы настроения. Сейчас Эйден выразил свою любовь ко мне. Ну, или, скажем, расположение. А я в ответ мгновенно прониклась такой нежностью, что не удержалась и пожала его мягонькую лапку с нежными коготками. Хотя коготки-то уже не такие и нежные, как были в первый день нашего знакомства.

Но, всё равно, он такой няшный! Мне почти всё время хочется его тискать. Даже тогда, когда он творит просто дикие вещи! Сначала нашкодит, а потом глазки строит. Как в душу заглядывает. Ну, и как его ругать⁈ Нет, бывает, что я ему говорю шепотком:

— Дать бы тебе хорошенько по попе за твои выкрутасы! Вот только как понять, где у тебя эта попа⁈ Не по хвосту же прикладываться! А под хвост бить — это совсем уже не по-спортивному.

— Ох, Дашка, балуешь ты его! Ну да ладно, пойдём скорее! Я тут нам корзинку с провизией прихватил. Посидим. Отдохнем. Малыш порезвится на природе. Да и у тебя хоть цвет лица из серого в нормальный превратится!

Комплимент, твою налево — мою направо! Попал на душу словно скипидар на… да неважно.

— Слышь, любитель природы, а ты чего ко мне прицепился? То я бледная, то цвет лица у меня серый. Не нравлюсь — вали к жене! У нее, наверное, всегда цвет лица такой, какой тебе по нраву. Даже когда это и не лицо, а драконья морда… И дай сюда ребенка! Видишь, он не в восторге от общения с тобой. Научись детей держать сначала, а потом лапы свои чешуйчатые к ним тяни! — буквально вырвав Эйдена из рук офигевшего Саши, я резко крутанулась и пошла на выход.

— Дашунчик, эй! Да погоди же ты, барышня нервическая! — ускорился за мной, пытаясь догнать, Алехандро-Элегандро.

Нет, ну вот правда, самый он настоящий «Элегандро». Это прозвище я ему только что придумала, но насколько оно точное! Собрался на природу, а напялил на себя чуть ли лучшие модели своего гардероба. Ты что, на подиум собрался выходить, товарищ дракон? Только бабочки не хватает на шее.

— Ты, Саша, корзинку не забудь с нашим провиантом. Да постарайся носки своих лакированных туфель не ободрать. Похоже, ты не на озеро собрался, а в театр, — остановившись на секунду и не поворачивая головы, подколола я своего спутника. Не удержалась.

Но зато чуток полегчало. А то разошёлся, ишь ты! Цвет лица серый? Бледная я, говоришь⁇ Как моль??? Да сам ты мотылёк пёстрокрылый, колибри экзотично расцвеченный, расфуфыренный Генри Кавилл! Тоже мне, ценитель женской красоты тут нашёлся! Нет, главное, сам живет с крокодилом — и ничего, а у меня, видите ли, цвет лица неподходящий! К оттенку его костюма «цветок персика» не подходит, что ли? Худая я ему! Да пошел ты, Саша, на… озеро!

Эйден, видимо, почувствовав моё настроение, прижался ко мне ещё сильнее. Даже попытался погладить моё плечо. так приятно, когда он так обнимает меня своими маленькими лапками за шею, а мордочкой трется о мое лицо. И урчит так… жалеет будто. Ты ж мой хороший!

— Спасибо, солнышко, — прошептала я крохе на ушко и чмокнула его в щёчку.

Сашка, задержавшийся, потому что туфельки его дракоше всё-таки удалось немного подпортить, попав на нос одной изрядной порцией детской отрыжки. Мистеру Элегандро пришлось при помощи бумажного платочка — а их у него всегда был большой запас в кармане брюк — остановиться и оттереть «метку» с брезгливым выражением на лице. Так что догнал он нас уже почти у самого озера.

— Вот это ты втопила! Даш, хорош газовать! Ты чё, обиделась? Ну, извини, я не хотел, правда. И вообще… Сейчас ты явно та не моя Дашка. Та бы мне прям в нос зарядила!

«Да и зарядила бы… не будь ты зятем короля и моего работодателя. Кому ж охота в тюрьму ради тог, чтобы потешить своё самолюбие. Уж как-нибудь да сдержу свои желания вдарить тебе!» — подумала. Но вслух сказала иное:

— Саша, еще одно слово, и я точняк тебе втащу! Так втащу, что мало не покажется!

— Ну, Дашунь, всё, понял — принял. Перегнул. Извини. Ты красавица. Худая, сереньким личиком, но — королева красоты, — продолжал играть с огнём Алехандро. — Давай, вы пока погуляете, а я нам полянку организую? Зря, что ли, я готовился? — промурлыкал Санёк так, словно мы с ним уже давно… Ну, это самое…