— Не совсем. Но ты становишься ближе к истине.

Его горячее дыхание скользит по моей шее, а руки ласкают тело.

— Ты снимешь его?

От того, что он спрашивает, а не приказывает или срывает его с меня, сердце тает. Парни могут быть неандертальцами, когда дело доходит до быстрого перепихона. Вошел и вышел. Быстро и яростно. Они думают, что им нужно показать себя, завладеть моим телом, как будто это им принадлежит момент. В колледже я насмотрелась на такие перепихоны.

Но я была права насчет этого парня. Это не его стиль. Он слишком добрый. Я уверена, эта смертоносная мускулистая машина способна на намного большее во время «игры», но вне нее он большой и добрый мужчина.

Я подавила стон, моя задача на сегодняшний вечер ясна. Я хочу распутать его. Хочу заставить его умолять, заставить его ползать. И, пожалуйста, боги, пусть он когда-нибудь снимет эту маску добродетели и заставит меня тоже «ползать».

— Последнее предположение, — отвечаю я. — Ответишь правильно — сможешь раздеть меня догола и трахнуть мою киску своим талантливым языком.

Он вздрагивает, прижимаясь ко мне, и проводит зубами по моей шее.

— Тебе нравится этот план? — дразнюсь я, проводя рукой по его волосам. Моя другая рука все еще находится внутри верхней части его брюк, прижимая к себе.

— Ты голоден? Хочешь попробовать мою киску?

— Чертовски голоден, — отвечает он. Его большие руки возились с молнией у меня за спиной.

— Тогда угадай, кто я? — шепчу я ему в губы, слегка покусывая нижнюю.

Он шипит, рывком расстегивая молнию, пока не выставляет мою задницу на всеобщее обозрение.

— Доктор. Ты доктор?

Я улыбаюсь ему.

— Хороший мальчик. Теперь ты знаешь кое-что обо мне.

Он моргает.

— Подожди, серьезно? — спрашивают его влажные от поцелуев губы.

Я киваю.

Его лицо расплывается в ухмылке.

— Ты настоящий врач?

Смеюсь и отвечаю:

— Я не доктор из телевизора, а настоящий, честный, лицензированный для практической медицины, врач.

Его ухмылка расширяется, когда он проводит рукой по своим темным волосам.

— Это так чертовски сексуально. — Он смеется, качая головой. — Боже, ты так далека от моей лиги. Какого черта ты делаешь с таким парнем, как я?

Он пытается пошутить, но я чувствую в его словах скрытую правду. Он действительно растерян. Я делаю шаг навстречу, проводя большим пальцем по его губам.

— Ты потерянный мальчик, помнишь? Ты должен был найти меня.

Его лоб прижимается к моему. Через мгновение он отстраняется, глядя на меня своими великолепными ореховыми глазами.

— Могу я, пожалуйста, трахнуть тебя прямо сейчас?

Я делаю шаг назад и тянусь обеими руками вверх, расстегивая застежки своего комбинезона. Сбрасываю его, слегка покачивая бедрами. Весь комбинезон сползает на пол, оставляя меня обнаженной.

— Я уж было подумала, ты никогда не спросишь.

ГЛАВА 4

Джек

Возможно, я никогда не выйду из этой комнаты. Заблокирую дверь, запечатаю нас здесь, кирпич за кирпичом. Мы оставим возможность персоналу отеля приносить нам еду, воду, свежие полотенца и прочее дерьмо. Хочу остаться здесь навсегда.

Моя Девушка-загадка — а точнее — Доктор Девушка-загадка стоит передо мной голая, и мой член только что потерял сознание от перевозбуждения. Она идеальна, к тому же умная, веселая и такая красивая, что мне хочется кричать с самого высокого здания в Сиэтле, что она моя… ну, по крайней мере, на сегодня.

Я даже не замечаю, что сдвинулся с места, пока она не оказывается в моих объятиях. Мои руки быстро исследуют ее, ощущая каждый сантиметр, гладят ее ребра, взвешивают обе груди, скользят по изогнутым бедрам, чтобы сжать ее идеальную задницу.

Черт, мне нравится ее тело, вся она — такая гладкая и мягкая, такая возбужденная от потребности. Она хочет меня. Черт, она жаждет меня. Она мокрая? Я должен убедиться.

Я хватаю ее за бедра и поднимаю вверх.

— Обними меня, малышка.

Она задыхается, ее руки обвиваются вокруг моей шеи, а обнаженные ноги обхватывают мою талию. Я все еще полностью одет и несу эту голую богиню, как коалу, к кровати и опускаю на нее. Затем ее руки прижимают меня ближе, к груди. Это слишком хорошее приглашение, чтобы от него отказаться. Я наклоняюсь над кроватью, мои руки погружаются в матрас по обе стороны от нее, когда я накрываю ее грудь своим ртом, посасывая розовый сосок.

— О, черт, — кричит она, выгибаясь. Одной рукой она поддерживает себя, а другой зарывается в мои волосы, прижимая к себе. Я облизываю и дразню ее грудь, ощущая, как она чуть ли не задыхается подо мной.

— Скажи, что тебе нравится, — говорю я, отстраняясь от нее, чтобы посмотреть ей в глаза. — Тебе нравится медленно и сладко? Или нравится грубость? Скажи мне, я сделаю все, что захочешь.

Она опускается обратно на локти, при этом ее грудь все еще прижимается к моему телу. Теперь я вижу эту сексуальную татуировку на груди. Она начинается между грудей и спускается чуть ниже, к пупку — девчачий рисунок из линий и точек, заканчивающийся простым цветком лотоса.

И да, я знаю, что это лотос. Нельзя вырасти с Эми Комптон, лицензированным гуру йоги, и не знать, что такое лотос. Черт, я хотел сделать это еще в баре. Поэтому я наклоняю голову вниз и провожу языком по татуировке, пробираясь вверх между ее грудей.

Она дрожит подо мной, ее колени сжимают меня.

— Скажи мне, детка.

— Мне нужно больше, — задыхается она, — Перестань быть таким чертовски вежливым и трахни меня. Возьми меня и используй, пока я не превращусь в кашу. Ты можешь шлепать меня, дразнить, использовать любую мою дырочку. И если ты рассчитываешь только на один раунд, тебе лучше изменить свои ожидания, потому что..

Я заставляю ее замолчать диким поцелуем, опускаюсь на нее всем телом, продолжая владеть этим грязным ртом. Клянусь богом, я умер и попал в рай. Конечно, моя идеальная девочка любит играть.

Бог не стал бы ставить такую великолепную женщину на моем пути только для того, чтобы она оказалась обычной ванильной булочкой. Он не поселил бы ее в номере с тем же номером, что и запечатлен на моей гребаной майке. Я носил номер 42 с колледжа. Это мой счастливый номер. А теперь эта девушка смотрит на меня, голая и умоляющая, говорящая «используй любую дырочку».

О, малышка, только подожди.

Я отталкиваюсь от нее и встаю.

От этого она надувается, широко раскрытыми глазами наблюдая за мной.

Я удерживаю ее взгляд, рывком снимая рубашку одной рукой и бросая ее на пол. Ее глаза расширяются, оценивая мое тело. Я работал над этим телом в режиме пиковой производительности, оттачивая и формируя его семь дней в неделю, пятьдесят две недели в году с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать лет.

Это тело стоит семь миллионов долларов в год, Загадочная Девочка.

Она садится, когда я снимаю туфли. Затем растегиваю пряжку ремня, сбрасывая джинсы на пол. Носков на мне не было, так что теперь я стою перед ней в одних черных трусах-боксерах, спереди изрезанных моим отчаянным членом. Я не смущаюсь. Она явно жаждет этого. Блять, я хочу ощутить ее рот. Хочу почувствовать, как ее зубы скользят по моему стволу.

Она тянется ко мне, но я качаю головой. Мои глаза сужаются, и я изо всех сил стараюсь запомнить каждую линию ее тела.

— Ляг на спину и широко раздвинь ноги. Покажи мне свою киску.

Она разочарованно вздыхает, ложась обратно на кровать. Ее темные волосы рассыпаются за спиной, выделяясь на фоне белого покрывала. Пристально глядя на меня, она медленно раздвигает колени. Половые губы ее киски раскрываются, и мне открывается прекрасный вид на ее сверкающий розовый центр.

— Потрогай себя, — рычу я, обхватывая свой член через трусы. Его время придет, но точно не сейчас. — Сначала я хочу посмотреть на тебя. Подготовь свою киску для меня, детка.

Она улыбается. Подняв два пальца, она засасывает их в рот.

О, блять, моя девочка не шутит.