Теперь я мог разобраться.

Усталые, но счастливые – мы с женой возвратились из центра. Уже в своем районе-спальнике – позволили себе сытно закусить в бюджетной кафешке. Бургеры и салат были отменные.

Придя домой – мы первым делом направились в душ. Смыть с себя липкий пот.

При виде голой Аиши – я забыл про анархизм и социализм. Глаза мои затуманились. Я начал азартно щупать жену – к ее явному удовольствию.

После душа мы долго гоняли чаи. Смеялись. Болтали. В постель легли совсем поздно.

Аиша мгновенно заснула. А я не мог сомкнуть глаз. Осторожно вылез из-под тонкого одеяла – и потопал на кухню.

Я взял книгу Кропотливого – раскрыл наугад и погрузился в чтение.

«Главная проблема современного общества – в его иерархичности…

Немногочисленное меньшинство – имеет власть, богатства, привилегии. В то время как подавляющее большинство населения наделено единственной «привилегией»: в поте лица обслуживать это аристократическое меньшинство…

Но так было не всегда.

Более того: эпоха иерархической цивилизации – всего только миг в истории рода людского.

С момента появления хомо сапиенса – на протяжении ста двадцати тысяч лет – человечество жило первобытнообщинным строем.

Так называемые «дикари» не знали ни разделения на верхи и низы, ни частной собственности, ни поставленных над народом судей и правителей. Коллективными усилиями заваливали мамонта – и все вопросы решали сообща, сидя в пещере вокруг костра…

Таков естественный порядок вещей. Тогда как государство, угнетение, привилегии – противоестественны и позорны…».

Я читал, затаив дыхание.

Я находил у Петро Кропотливого свои собственные мысли – которые, правда, никогда не мог так четко и ясно сформулировать.

Проглотив пару десятков страниц – я заставил себя отложить книгу. Вернулся в спальню, лег в постель, обнял свою Аишу – и постарался заснуть.

Через день – когда жена ушла на работу – я снова открыл «Хлеб и солидарность».

Аиша оставила мне жиденький суп. Жареную картошку с зеленью и луком. Но я забыл о еде. Я читал. Читал.

Я с головой зарылся в постижение анархистской доктрины. Про которую все отчетливее понимал: эта доктрина – моя.

Кропотливый не звал: «Назад в пещеры!..»

Нет. Он задавал резонный вопрос: если вольный общинный анархо-коммунистический строй был возможен при первобытной скудости – не возможен ли этот справедливейший строй при современном относительном изобилии?..

И сам же отвечал: возможен, братья и сестры. Возможен. Надо только приложить усилия.

Мы производим достаточно всего, чтобы накормить и обеспечить каждого. Люди давно не грызли бы друг другу глотки за продукты и блага – будь организовано рациональное распределение.

Я осознал, что я – анархист.

5. Анархия и дешевый кофе

Книга Петро Кропотливого изменила мою жизнь.

Я «заболел» анархизмом.

Быть анархистом – значит действовать. Я не мог больше оставаться погруженным в быт, в проблемы – и никак не приближать анархическую революцию.

Я завел блог. Через который транслировал в интернет анархо-коммунистические идеи. Находил в сети и скачивал анархистские книги, статьи и видео.

Как дорвавшийся до воды пересекший пустыню путник жадно пьет прямо из ручья – так и я изучал анархическую социально-политическую философию и историю анархистского движения.

Я узнал: Кропотливый – не единственный и не первый анархистский мыслитель. Было немало других теоретиков и практиков анархии, которые не стеснялись критиковать друг друга.

Идолопоклонство, пиетет перед «властителями дум» и «вождями» вообще никогда не были свойственны анархистам. Ведь – в конце концов – учение анархизма гласит: революцию произведут вовсе не «вожди», не та или другая партия (хотя бы и анархистская) – а сами народные массы, не нуждающиеся в опекунах.

Меня переполняли пламенные чувства. Мысли по поводу того нового, что стало мне известным. Будь у меня талант поэта – я строчил бы стихи.

Сложно было держать рот на замке.

Вечером я встречал Аишу. Целовал ее. Подавал ей нехитрый ужин (вроде гречневой каши с луком и тушенкой). И принимался вещать:

– Милая. Ты представляешь?..

Первые несколько вечеров женушка слушала меня со слабой улыбкой.

Аиша вряд ли меня вполне понимала, когда я, сбиваясь с одной мысли на другую, жонглировал философскими и политическими терминами. Или когда я чуть ли не скандировал, как на митинге: «Собственность – это кража» и «Все государства – концлагеря». Но жена хотя бы пыталась вникнуть: а что это за идеи так захватили муженька?..

А на шестой или седьмой вечер Аиша расплакалась.

– Послушай… Ты так увлечен своей… политической философией… Я не осуждаю тебя. Нет – я даже рада. Но… Но не мог бы ты – помимо ведения блога – заняться еще и поисками… работы?.. Мне тяжело одной нас тащить. Пожалуйста, пойми!..

Я прикусил язык. Меня волной накрыл жгучий стыд.

Вот же я красавчик!..

Легко топить за анархию, пока жена одна горбится на работе.

А холодильник-то вечно полупустой. Сидим на крупах, хлебе и макаронах. Пельмени для нас – сказочное лакомство.

Конечно: Аишу все это напрягает. Не может не напрягать. Она ждет от меня мужских поступков. Я должен сделать все, чтобы исправить ситуацию.

Я больше не лез к жене с разговорами про анархизм. Поклялся себе: я найду работу. Вытащу нас из омута. И я честно попытался выполнить клятву.

Утром, проводив Аишу – я, попивая дешевый кофе, мониторил в интернете вакансии. Даже звонил.

– Алло. Вам требуется охранник на парковку?..

Но…

После третьей или четвертой чашки кофе – я открывал свой блог. Рождалась новая заметка об анархизме.

Природа не терпит пустоты. Раз Аиша не готова была меня слушать – я нашел других собеседников. В сети я познакомился с двумя молодыми анархистами. Петром и Иваном. Оба были из нашего города.

Трое – мы взяли в привычку собираться в маленьком скверике. Оазисе тишины в центре гулкого мегаполиса. Сидя на лавке – мы вели свои бесконечные р-р-революционные разговоры.

6. Анархо-посиделки

Аиша по-прежнему – закусив губку – вкалывала в бутике.

По утрам я упорно и безуспешно искал работу.

От жены я не слышал ни слова упрека. Но воспоминания о том, как она плакала – кислотой жгли мне сердце.

Периодически я пересекался с моими товарищами. Мы не расходились, не поговорив о перспективах социальной революции. Не обсудив – с анархистской точки зрения – последние события на политической арене.

К чему могли привести наши анархо-посиделки?..

Да ни к чему. Мы просто выпускали пар.

Но однажды…

Однажды в СМИ мелькнуло сообщение, оставшееся незамеченным большинством обывателей – но не нами.

Из-под стражи вышел известный неонацист Василий Потный – вождь группировки («общественного движения») «Белые львы». Подонка обвиняли в зверском убийстве малолетней таджикской девочки. Но ушлые адвокаты «доказали»: в деле Потного имеется то, что на юридическом языке называется «неустранимым сомнением». Значит – наказывать нацика нельзя.

Мы были страшно возмущены. Сжимали кулаки и скрипели зубами.

Особенно горячился Петр.

– Слов нет!.. У меня просто слов нет!.. Все знают, весь мир знает: Потный растерзал маленькую девочку!.. И что же?!.. Скользкие адвокатишки поработали языками – и неонацистский урод, чуть ли не увенчанный лавровым римским венком, выходит на свободу!.. Ненавижу!.. Знали бы вы, друзья, как меня воротит и от неонацизма, и от буржуазной судебной системы с ее «принципом состязательности»!..

– Надо что-то предпринимать, – обронил сумрачный Иван.

– А?.. – мы с Петром разом повернули головы к нашему другу.

– Надо что-то предпринимать, – глухо и решительно повторил Иван. – «Белые львы» не должны остаться безнаказанными.