Так захотелось выбросить их снова. Я даже сгребла их с кровати и пошла к выходу, но остановилась на полпути, задумавшись. Вернулась к кровати, села и разревелась. Горько, по-настоящему, потому что ходунки эти — проявление заботы. Той самой, которой сейчас мне так сильно не хватало. Отец практически перестал обращать на меня внимание, Давид, который был какой-никакой, а опорой, тоже куда-то пропал и даже не интересовался, как я. Помогала только няня, но ей за это платили деньги. А еще Артем. Какую позицию в моей жизни отвести для этого мужчины, я еще не знала.

Зато знала, кем будет Динар в ближайшем будущем. Бывшим мужем и отцом моих троих детей. Человеком, с которым мы пополам поделим опеку. Он будет забирать детей к себе. Сначала мальчишек, потому что они к нему уже привязаны, а вскоре и Надю. Она постепенно к нему привыкает и уже менее настороженно себя ведет, когда Динар пытается к ней прикоснуться.

И все же я плакала. Потому что мне очень хотелось не просто оплаченной помощи, а человека рядом, который разделит со мной и радости и горести, который будет воспитывать детей и который подставит свое крепкое плечо, когда мне это понадобится. Динар никуда не денется. Он останется отцом, но перестанет быть мужем, и теперь, осознав, что я остаюсь одна, меня это пугало.

— И что это за карикатуры? — голос отца возвращает меня в реальность.

— Это ходунки, папа. Очень удобно. Пока Надя еще не может самостоятельно ходить, помогают не гнуть спину.

— Я, вообще-то, плачу няне за то, чтобы она гнула эту спину.

— А мне?

— Что тебе? Тоже бабла хочешь?

— Нет, папа, — вздыхаю устало и намеренно веду Надю подальше от отца.

Необходимо дождаться развода, получить компенсацию и съехать. Находиться здесь, слушать отцовское недовольство и подколы практически невозможно.

— Почему вы ничего ему не ответите? — рядом словно ниоткуда появляется Елена.

Видимо, она слышала наш разговор с отцом.

— В этом нет никакого смысла. Он всегда стоит на своем и только на своем. И ему наплевать на чужое мнение.

Так было всегда. Когда я была маленькой девочкой, подростком и когда я стала взрослой женщиной. Для папы существует всего два мнения — его и неправильное. Если чье-то мнение не сходится с его, то оно автоматически неправильное, и человек, посмевший высказать его, идиот. Вот и я для него тоже… идиотка. Безмозглая тупица, променявшая богатство на бедного мужа, который заделал мне троих детей и изменил.

— Я выведу погулять мальчиков? Они просились на площадку, ту, что в поселке. Можно их сводить?

— Можно. Вы будете одни или…

— Одни. Ясмин, вы простите еще раз, что тогда так вышло. Я… больше не буду. Если ваш муж захочет увидеться с детьми, я скажу вам.

— Думаю, он будет обращаться ко мне. Я больше не запрещаю ему с ними встречаться.

— Это хорошо. Теперь у вас будет свободное время, да и ребятам нужен…

Замолкает, испуганно на меня таращась. Наверняка думает о том, что переступила профессиональную черту. Впрочем, она давно ее переступила. Еще в тот первый раз, когда повела детей на встречу с их отцом без моего ведома. Что уж теперь, пусть договаривает.

— Говори, что хотела.

— Мальчикам нужен папа. Моя сестра растила детей одна. У нее два сынишки. Один теперь… — она тяжело вздыхает. — В тюрьме сидит, представляете?

— Думаете, это из-за отсутствия отца?

— А как же! Он хотел подработать, помочь сестрице моей, связался с сомнительной компанией и угодил за решетку. Они его подставили, сделали виноватым. А был бы у детей отец, им бы не было так трудно. Но у вас так не будет, конечно же, — спешит добавить, видимо, заприметив мой озадаченный взгляд. — У вас будут деньги и возможности, свободное время. Ваш муж будет забирать к себе детей, а вы сможете работать, да и я… я буду с вами, если вы, конечно, меня оставите.

— Куда вы теперь денетесь, Елена. К вам привыкли все мои дети.

На самом деле к женщине привыкла и я сама. И не только потому, что она исправно выполняла свою работу, но и потому, что она была участливой. Заботилась не только о детях, а иногда и обо мне.

— Знаете, — останавливаю ее. — А скажите мне имя вашего племянника? У меня есть хороший адвокат, возможно, он сможет что-то сделать.

Несколько минут она смотрит на меня так, словно не может поверить, но потом все-таки называет имя парня, которое я тут же записываю в телефон, чтобы не забыть. На следующей встрече с Артемом, которая состоится через два с половиной часа, я обязательно спрошу у него насчет мальчишки. Если он и правда невиновен, разве это нельзя доказать?

— Вы будете нужны мне через два с половиной часа, — напоминаю Елене, но она, оказывается, и так прекрасно об этом помнит.

Няня уходит вместе с мальчиками, а я дохожу с дочкой к беседке и усаживаю ее на широкую скамейку. Благодаря ходункам, которые так сильно разозлили отца, я устаю гораздо меньше, если решаю прогуляться с Надей. Пока вытираю дочке личико и ручки, которые она умудрилась как-то запачкать, приходит смс-сообщение. Я откладываю салфетку в сторону, достаю телефон. Пишут мне очень редко, а для всяких рекламных предложений я еще не успела раздать свой номер кому попало, так что когда просматриваю сообщение, оказывается, что оно пришло от банка. Уведомление о зачислении семизначной суммы. И имя отправителя меня, конечно же, не удивляет.

Следом от него приходит смс-сообщение:

“Подумал, что тебе стоит съехать от отца. А то каждый раз, когда приезжаю, жду, что меня там расстреляют”.

Непроизвольно улыбаюсь и тут же себя одергиваю. Не такие чувства я должна испытывать, когда бывший муж пишет мне сообщения и присылает деньги.

Хочу ответить что-то вроде “Не стоило трахать тогда секретаршу на столе”, но сообщение стираю, решив, что еще очень нескоро мы дойдем до того уровня общения, когда сможем шутить над случившимся.

Но его деньги я принимаю без зазрения совести. Решаю, что уже завтра займусь поиском нового жилья для нас с детьми. А может, даже сегодня у Артема узнаю, нет ли у него знакомых риэлторов, которые помогут арендовать дом.

Пребывая в хорошем настроении, я и не замечаю, как быстро пролетает время. Елена возвращается с мальчиками, а я бегу собираться. Набрасываю легкое вечернее платье, делаю неброский макияж и распускаю волосы по плечам. У нас с Артемом деловая встреча, но это ведь не значит, что я не могу выглядеть соблазнительно. Почему-то именно сегодня хочется по-особенному одеться и вообще словно парить над землей.

Если все получится, то совсем скоро я съеду из этого дома и перестану слушать нападки отца. Все равно из него так и не получилось хорошего дедушки. Внуки ему, как показала практика, и не нужны. Он за все время ни разу с ними не поиграл. Лишь одергивал и в приказном тоне просил не носиться по дому. Мальчики, откровенно говоря, его побаиваются и сторонятся.

Спускаюсь, когда приходит сообщение от Артема, что он меня ждет. Собираюсь незаметно упорхнуть, но внизу, как назло, не только отец, но и Давид. Давно его не видела. Даже странно, что он тут появился.

— Привет, — обхожу его стороной.

Он перехватывает меня за руку, разворачивает к себе, совершенно не церемонясь и причиняя боль.

— Я опаздываю.

— Ты никуда не едешь, Ясмин, — неожиданно говорит отец. — У нас с Давидом к тебе серьезный разговор.

— Вы что, серьезно? — смотрю на отца и Давида, не в силах адекватно воспринять то, что услышала минуту назад.

— Абсолютно, — чеканит отец. — Нам срочно нужно уберечь мой бизнес. А потому, как только ты получишь развод — станешь женой Давида.

— А детей?

— Что детей?

Спрашивают почти в один голос.

— Детей рожать еще? Я сейчас не смогу, наверное. Без сил, если честно.

Их лица, застывшие в немой паузе, не описать словами. Нужно было включить камеру на телефоне и заснять — шикарное было бы начало для ведения личной страницы в социальной сети.