— Уверен, мы что-нибудь придумаем, — берет мою руку в свою. — Давай аннулируем развод?

— Открой дверь, пожалуйста.

Щелкает замок, я забираю руку из его захвата и тут же выхожу на улицу. Динар — следом. Обходит автомобиль, направляется ко мне, но тут же останавливается, видимо, наткнувшись на мой взгляд.

— Это конец. Если ты не подтвердишь развод, я все равно его получу. Процесс затянется, но нас разведут. Не этот судья, так следующий. И я никогда к тебе не вернусь, потому что я хочу, чтобы меня любили. По-настоящему. Настолько сильно, чтобы отказаться от всего: денег, славы, успеха.

Динар нервно запихивает руки в карманы брюк, сводит брови на переносице и с силой сжимает челюсти.

— Ты дура, если считаешь, что сможешь найти такого мужчину, — неожиданно выдает он. — Я — твой лучший вариант. У тебя трое детей от меня, а ты хочешь найти того, кто ради любви к тебе откажется от всего?

Он смеется, а я думаю о том, что это не просто точка в отношениях, а сожженный дотла том нашей истории любви.

Динар

Слежу затуманенным взором за тем, как Назар выдирает у меня из рук бокал. Пытаюсь этому воспротивиться, но тело нихрена не хочет подчиняться. Едва поднявшись, падаю обратно на диван. Баб, что развлекали меня до того, пока я не нажрался, уже давно нет. То ли они свалили до того, как появился Назар, то ли это он их разогнал, но сейчас это не имеет абсолютно никакого значения.

— И что, в твоей жизни все так плохо, что ты бухаешь, словно собираешься сдохнуть?

Слова Назара слышу плохо. Разум затуманен, тело не слушается, а мысли крутятся вокруг одного: “я все проебал”. Всё.

— Отдай бокал.

— Нет уж.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я открываю глаза во второй раз. Наверное, много, потому что Назара я теперь вижу отчетливо. Он сидит за своим планшетом последней модели и что-то там просматривает. Заметив меня, блокирует экран и язвит:

— Проснулся?! Думал, откинулся.

— И тебе привет.

— Так бухаешь почему? В стельку пьяный ты мне так и не ответил на вопрос.

— А что еще делать?

Тянусь к бутылке снова. Там — спокойнее. После того, что я позволил себе наговорить жене, уж точно.

Жене.

Вряд ли она теперь у меня есть. Не после того, что я сказал. Не после всех тех унижений, которые она вытерпела. Ни одна женщина такого не простит. Разве что кто-то из дешевых шлюх, но моя гордая и неприступная Ясмин не позволит растоптать свою гордость. Уйдет с высоко поднятой головой и больше не взглянет в мою сторону.

— Работать. Слышал, у тебя развод сейчас. Или уже развелись?

— Нет, но скоро.

— Ты поэтому пьешь?

Не отвечаю. Думаю, он и так все понимает.

С Назаром мы поднимались вместе. Познакомились случайно, сработались. Оба были примерно на одном и том же уровне, а теперь… теперь мы высоко. Я в своей сфере, а Назар — в своей. Он тоже женат. Пять лет в счастливом браке. Жену любит и не ушел от нее даже после того, как она потеряла ребенка. Назар не вдавался в особые подробности, но кажется, Настя так и не смогла родить. На каком-то сроке у нее пришлось вызывать искусственные роды, потому что у ребенка пропало сердцебиение. После этого Настя впала в затяжную депрессию, и они с Назаром пытались все это пережить. Едва не развелись, но выстоять все же смогли.

Я все это знаю вскользь, потому что никто из них подробностей никогда не рассказывал. Нет детей, потому что не хотят — вот официальная версия у четы Арбатовых.

— Я пытался, Назар. Я хотел вернуть семью.

Вижу, как друг наливает себе алкоголь в стакан, отодвигая при этом бутылку от меня. Отпивает из бокала несколько глотков и вкрадчивым голосом спрашивает:

— А что ты сделал, чтобы она вернулась?

Крепко задумавшись, молчу. Что я сделал? Мне казалось, что все возможное, но вот так сходу не могу даже вспомнить.

— Молчишь… Потому что ни хрена ты не сделал, Динар.

Сейчас мне здесь не хватает Демьяна, который живет со своей женой в Таиланде. Вот уж у кого можно было посоветоваться, как он вымолил прощение у жены после того скандала, что был. Хотя знаю я, как. Инвалидом стал. Даже здесь меня обскакал. Сомневаюсь, что Ясмин оценит и прибежит ко мне, если я вдруг не смогу ходить. Я-то ей действительно изменил, а не вид сделал.

— Тебе легко говорить, — “наезжаю” на Назара. — Ты примерный муж, хороший отец. Ты был рядом с женой все это время, что ей было плохо, ты никуда не ушел и не изменял Насте.

Он усмехается, залпом осушает бокал и со звоном ставит его на стол.

— А если я скажу тебе, что у меня есть внебрачный ребенок? Девочка. Дочка. И я, блядь, даже не знаком с ней.

— То есть как…

Кажется, я трезвею еще больше, но все равно не могу понять смысл сказанного.

— У тебя где-то ребенок есть? И Настя не знает?

— Конечно, не знает.

— Она родилась уже после…

— Конечно, после.

Молчим некоторое время. Я даже не знаю, что в таких случаях говорят. Сочувствовать или… сопереживать?

— И… что ты планируешь делать?

— Ничего, — отбивает равнодушно. — Все то же самое, что делал все это время. Отчислять бабки за молчание и держать все в тайне. Мы с Настей не собираемся иметь детей, а у той… женщины хватит ума не появляться в нашей жизни. Того количества денег, что я регулярно ей перевожу, хватает на безбедное существование.

— И что, у тебя даже не возникло желания познакомиться с дочкой?

— Возникло. Давлю в себе это, потому что не полезу я к ней. Если сорвусь, боюсь привыкнуть к девочке. У нас ведь тоже… должна была быть дочка. Такого же возраста примерно.

— Как это… такого же?

— Я связался с той женщиной еще до родов Насти. У нее тогда беременность была непростая, а меня крыло от недотраха. Переспал с какой-то медсестрой из больницы и забыл. А потом она появилась. Уже после всего, что случилось. Рассказала, что растит ребенка, что родила его от меня. Я, конечно, все проверил. Сдали тест ДНК. Девочка и правда была моей, но все, что я мог предложить — деньги.

— Поверить не могу, Назар. Ты скрываешь внебрачную дочь.

Чувствую себя моральным уродом, потому что на мгновение мне кажется, что я даже рад этому. Тому, что даже у идеального и примерного Назара есть косяки.

— Все мужики трахаются на стороне, что ли?

— Почти, — хмыкает Назар. — Но кому-то хватает ума валяться на коленях, а кому-то развлекаться с блядями.

Намек на меня, понятно.

— Ты бы задницу свою поднял, Динар. И упал в ноги к Ясмин. Только так, чтобы взаправду, а не просто языком почесать. Бабы хоть и любят ушами, но и от дел не откажутся. Дай ей развод, свободу, перестань окружать себя шмарами и покажи ей, что ты жалеешь. А еще лучше — действительно пожалей.

— Я жалею.

— Да? Как-то незаметно.

— По тебе так-то тоже.

— Уже много времени прошло. Сейчас я даже рад тому, что тогда все так вышло?

— Рад?

— Если бы не та медсестра с ребенком, я бы вряд ли остался с Настей. Уж слишком у нас все было напряжено и тяжело, а так…

— Чувство вины?

— Оно самое.

— И что теперь? Все прошло?

— Не-а, но болеть так сильно перестало. У тебя так же будет, если ты Ясмин действительно любишь. Сначала дашь ей развод, потом тебя накроет тем, что она больше не твоя. Потом ты начнешь жалеть и что-то делать. А пока ты бухаешь с шалавами, и тебе кажется, что мир не закончился. Но это пока…

Назар наливает себе еще выпивки. Вот ведь как бывает…

Даже в идеальной с виду семье есть свои секреты.

Ясмин

— Папа!

— Папочка!

Мальчики бегут к Динару наперегонки, толкаются, но практически одновременно оказываются рядом и вцепляются ему в ноги. Матвей чуть-чуть опережает и горделиво задирает нос, за что тут же по нему получает от Динара. Надю я несу на руках. Пока что особой радости от встреч с папой, которого она и знать не знала, она не испытывает. Воротит нос, на руки не идет, может разреветься, если Динар к ней обращается. И я не могу сказать, что меня это не радует. Скорее, как раз-таки очень радует. Хотя бы дочка привязана ко мне, а не к отцу. Хотя бы здесь я преуспела куда лучше, чем в воспитании мальчиков.