— Почему у тебя иногда дымится нос? — спрашиваю я приглушенным голосом.

— Моя внутренняя температура становится по-настоящему высокой, когда я зол или возбужден, — объясняет он, его грудь вибрирует от низкого голоса. — Почему у тебя аллергия на обязательства?

Я напрягаюсь, готовясь оттолкнуть его, но он крепко держит меня, поглаживая по волосам.

— Эй, ответ за ответ. Я могу быть изворотливым, если тебе это нужно, малышка. А теперь ответь мне.

Я сжимаю кулаки, раздумывая, не стоит ли мне просто ударить его коленом в пах, но я не знаю. Ему это могло бы понравиться. Я все еще не уверена, что он не просто мазохист, которому нравится, когда его бьют по яйцам.

— Хорошо, — выдавливаю я из себя. — Потому что каждый раз, когда я кому-то доверяла, они меня оставляли в дураках. Мой отец — самый свежий пример, хотя, на самом деле, это моя вина. Он никогда не давал мне причин доверять ему, а я все еще доверяла. А теперь он мертв, и, очевидно, убийцы с оружием преследуют меня из-за него.

В груди Лисандера раздается задумчивое урчание, и, наконец, он отодвигается, нежно взяв меня за подбородок, чтобы заставить поднять глаза.

— Тогда все в порядке. Мне не нужно твое доверие, малышка. Мне просто нужно, чтобы ты выполнила свою часть сделки. В качестве платы за спасение твоей жизни ты останешься со мной.

— Как долго? — бросаю я вызов, не в силах сдержать дрожь в нижней губе.

— Навсегда, — говорит он с коварной усмешкой.

Я недоверчиво качаю головой, внезапно чувствуя себя уязвленной. Я обхватываю себя руками, уставившись на его кадык, вместо того, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Ты не будешь хотеть меня вечно, — говорю я наконец.

— Хм. Я почуял тебя, поэтому буду, но дело не в том, во что я верю, не так ли? Прекрасно. Мы составим контракт. Если я когда-нибудь решу, что хочу отпустить тебя, ты получишь большую компенсацию и дом, чтобы жить с комфортом.

Я смотрю на него, застигнутая врасплох. На самом деле это выгодная сделка, и контракт позволил бы мне чувствовать себя в большей безопасности. Я просто не понимаю, почему он предложил мне это.

— Но…

— О, черт возьми! — ревет он, с сухим хрустом топая копытом. — Я спас тебе жизнь, неблагодарная ты… ты маленькая… Джуд! Порадуй меня хоть немного!

— Отлично! — я плююсь, наблюдая, как дым поднимается из его носа при долгом выдохе. Гнев и топанье ногами — это как раз по моей части, и гораздо комфортнее, чем все эти объятия. Я расслабляюсь, даже когда приятное возбуждение поднимается в моей груди.

Он такой сексуальный, когда злится. И еще сексуальнее, когда изо всех сил пытается контролировать себя. Моя киска пульсирует от желания, и мне приходится сдержать ухмылку, потому что, черт возьми! Он начинает мне нравиться.

В моей голове ревет красная тревога, сопровождаемая большими мигающими огнями. Я игнорирую ее. Это слишком весело.

— Я прошу прощения, — неохотно бормочет он, сжимая толстые пальцы, когда закрывает глаза, пытаясь успокоиться. — Этот стояк делает меня раздражительным. А теперь пойдем, тебе принесли кое-какую одежду, пока ты спала. Ты можешь одеться, и мы поужинаем. И, пожалуйста, перестань быть такой трудной.

— Ты можешь сколько угодно винить в этом свой член, но у тебя довольно вспыльчивый характер, да? — спрашиваю я, желая разозлить его еще больше.

Он фыркает и притягивает меня ближе, хватая за волосы и откидывая голову назад.

— Если хочешь помочь мне справиться с моим характером, лучше поцелуй меня.

Я смотрю ему в лицо, эти темные глаза напряжены, белые зубы обнажены. Затем я протягиваю руку, хватаюсь за кольцо в носу и притягиваю его лицо к своим губам. Он стонет мне в рот, крепко целуя, и я даю ему все, что могу. Я зарываюсь руками в его гриву и исследую его голову, проводя пальцами по мягким заостренным ушам и надавливая на основание рогов.

— Держись, — рычит он, отрывая от меня рот, и у меня как раз хватает времени, чтобы схватить его за рога, когда он поднимает меня, пока мои ноги не оказываются у него на талии, полотенце соскальзывает. Мы продолжаем целоваться, и когда я понимаю, что прижимаюсь к нему нуждающимися движениями бедер, я уже слишком далеко зашла, чтобы стыдиться.

— Думаю, ты можешь покормить меня здесь, — говорю я, смутно припоминая, что он хотел приготовить мне ужин.

— Я хочу трахнуть тебя, малышка, — говорит он, его голос понижается до низкого, интимного рокота. — Пожалуйста, — он целует мою шею, проводя шершавым языком по коже. — Позволь мне трахнуть тебя, — еще один горячий поцелуй опускается на мою челюсть, за ним следует облизывание, от которого я дрожу. — Я буду двигаться медленно. Буду нежен, — еще больше поцелуев покрывают мою щеку. — Пожалуйста, малышка Джуд. Я схожу с ума. Ты так сильно мне нужна.

Он умоляет меня. Никто никогда раньше не умолял меня так отчаянно. Или вообще.

— Да, — выдыхаю я, потому что, давайте посмотрим правде в глаза, я тоже уже устала от желания трахнуть его, как сумасшедшая.

Он рычит и бросает меня на кровать, где становится на колени между моих ног, притягивая меня так грубо, что простыни оставляют ожог на моей спине. Он облизывает меня от задницы до клитора с довольным урчанием, и я потрясенно ахаю, шире раздвигая ноги.

О, черт. Это так горячо, и я официально покойник. Я устала отрицать правду.

— А можно я тебя оплодотворю? — урчит он, облизывая меня так восхитительно, что я не могу сдержать дрожь. — Совсем чуть-чуть. Только один раз. Хочу излить свою сперму в тебя. Пожалуйста, малышка.

Я стону, поднимая бедра выше, бесстыдно прижимаясь к его лицу. Он нежно, дразняще облизывает меня, сжимая мою задницу в своих ладонях.

— Это означает да, малышка Джуд? — быстрый, грубый поцелуй в мой клитор заставляет меня дрожать. — Могу я оплодотворить свою малышку? — его язык скользит внутрь моего влагалища и изгибается, чтобы подразнить мою точку G. — Могу я выпустить свою сперму в твою киску? — он облизывает мой анус, покрывая меня влагой, и я яростно дергаюсь, ощущение настолько приятное, что застает меня врасплох. — Или, если ты пока не хочешь, чтобы я тебя оплодотворил, то, может быть, сюда?

— Н-никакого анала, — выдыхаю я сквозь оцепенение вожделения, потому что сама мысль об этом пугает меня даже больше, чем присутствие его в моем влагалище. — Слишком большой.

— Ты уверена? — спрашивает он и снова прижимается языком к моему анусу, проникая совсем чуть-чуть. Я хнычу, извиваясь, моя задница все еще надежно зажата в его больших ладонях. — Мы бы не торопились. Я бы ублажал тебя на каждом шагу, — он делает это снова, его язык продвигается чуть глубже в меня, а затем он отстраняется, причмокивая губами. — Тебе бы это так понравилось. Я готовил бы тебя часами… Хотя, я не думаю, что смогу выдержать ожидание сейчас. Может быть, позже.

— Да, позже! — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы.

— Значит, сюда? — спрашивает он, снова проникая языком в мою киску, так глубоко, как только может. Это так приятно, и я сжимаюсь, постанывая. — Могу я наполнить эту маленькую тугую киску своей спермой, малышка Джуд? Ты позволишь мне?

— Да! — на этот раз я кричу это, настолько возбужденная, что схожу с ума.

Боже милостивый, мне все равно. Все равно Я просто хочу, чтобы его член был внутри меня.

— Хорошая девочка, — ворчит он, забираясь на кровать. Он сжимает мои бедра и перекатывает меня, пока я не ложусь в самый центр матраса животом вниз.

А затем его лицо оказывается между моих ног, он облизывает меня сзади. Я возбуждаюсь, выгибая попу и раздвигая ноги, чтобы дать ему больше доступа. Я не думаю, что кто-либо когда-либо раньше так возбуждал меня, но я даже не могу остановиться, чтобы проанализировать это. Эта потребность ощутить его член внутри себя, обнажить его — единственное, на чем я могу сосредоточиться.

— Пожалуйста, — хнычу я. — Пожалуйста, трахни меня сейчас. О Боже. Ты нужен мне!

Он громко фыркает и обхватывает ладонями мои ягодицы, непристойно широко раздвигая их.