– Это не значит, что они не могут этого сделать, – прошептала Августа.

Матвей присел на корточки возле двери библиотеки.

– Хм! Миссия выполнена!

Матвей одержал победу над дверным замком.

Дверь библиотеки была открыта. Лунный свет осветил недовольное лицо Эммы. Она направилась в женский туалет неподалеку, чтобы просматривать коридор через замочную скважину.

– Итак, что ты собираешься взять? – спросил Матвей, закрывая за собой дверь.

– Портрет Пушкина.

Августа посмотрела на высокого Льва.

– Ладно.

Лев подошел к стене, встал на цыпочки и снял портрет со стены. Он отдал его Августе и вытащил из кармана небольшой цветной листок бумаги размером в один сантиметр.

– Хорошо, мы можем идти, – сказал Лев, осторожно положив бумагу на стол Елены Сергеевны.

Матвей проверил свой телефон.

– Эмма говорит, что все хорошо. Мы можем идти.

– Это было весело, не так ли? – спросила Августа на следующее утро, попивая горький черный чай.

– Нет, – сказала Эмма, всматриваясь в противоположную стену.

– Мне понравилось, – сказал Матвей. – Мы что-то делаем, и никто об этом не знает. Я чувствую себя частью тайной группы.

Он осмотрелся. Пятиклассник сильно укусил своего одноклассника. Началась драка. Старшеклассники побежали их разнимать.

– Но, – продолжил Матвей, – твои пасхалки могут все испортить, Лев.

– Нет. Нет, мои пасхалки ничего не испортят,– крикнул Лев. – Это кастомная картина. Даже если они догадаются ее собрать, они не поймут, кто это нарисовал.

– Как ты можешь быть в этом так уверен? – спросила Августа.

– Потому что она не помнит!

– ХОРОШО! У меня нет желания проводить этот прекрасный дождливый день в спорах.

Августа прервала Льва.

– Ты права, – согласился Матвей. – Давайте прогуляемся?

Лев прыгнул в ближайшую лужу, как только они переступили порог школы.

– Ты не просто сумасшедший, ты – безумная свинья.

Эмма открыла зонтик. Она просчитывала каждый шаг, не позволяя туфлям промокнуть.

Августа шла, закрыв глаза. Охлаждающие капли дождя скользили по ее лицу, впитываясь в одежду.

Они пробирались к беседке на детской площадке сквозь грязь. Матвей снял свитер и выжал его .

– Спасибо, что рядом со мной. Мои туфли были недостаточно мокрыми, – сказала Августа.

– Прости.

– Я не промокла, – сказала Эмма, задрав нос. – Пойдем дальше?

– Можно.

Августа пожала плечами.

Металлический забор преградил им путь. Школьная граница.

Ни один ученик, не должен выходить за забор без разрешения…

Августа прижалась к холодному забору.

Я никогда отсюда не выйду…

– Не обнимайте холодную железяку, – крикнул Матвей. – Ты можешь заболеть.

Он оттолкнул ее.

– Может уже пойдем? – спросила Эмма.

Капли дождя стучали по их плечам. Эмма усмехнулась под зонтиком, когда Лев споткнулся и упал в лужу.

– Вы выходили на улицу? – спросил Прохор, наткнувшись на них у двери общежития. – Кто после тебя будет мыть коридор?

– Ты! – сказал Лев, проходя мимо.

Прохор поймал его за мокрый рукав и притянул к себе, занеся кулак. Лев усмехнулся.

– И что ты будешь делать?

– Я что-нибудь придумаю, – сказал Прохор, опустив кулак и отпустив рукав Льва.

После душа Августа закинула кучу грязной одежды в угол своей комнаты и упала на кровать, свернувшись в клубок.

Я сделала что-то… Поставила цель… Мне есть чего ожидать … Что-то скрытое от всех. Только мой… наш. И все же я застряла здесь в…

– Августа! Ты собираешься ужинать? – спросила Эмма, входя в комнату.

– Что? Ты спишь?

Она стянула одеяло.

– Нет, я нет! Что ты делаешь?

Августа вырвала одеяло из рук захватчика.

– Я постучала. Мы тебя ждем. Ты идешь?

– Хорошо. Я иду. Я буду в столовой через минуту.

Эмма вышла.

Пушкин смотрел, как Августа расчесывает волосы, его черные глаза следили за ее каждым движением.

Она перевернула портрет, позволив бессмертному писателю найти красоту в небольшом кусочке стены.

Прохор закрыл собой узкий проход в столовую.

– Кто не успел, тот опоздал.

Августа оттолкнула его.

– Прости, – сказала Августа.

Прохор смотрел им вслед.

– Что этот придурок имел в виду?

Августа нахмурила брови, подходя к столу восьмого класса.

– Видимо это, – пробормотал Лев, осматривая стол.

На столе не было тарелок.

– Я пытался сохранить порцию для вас. Но он мне не позволил, – сказал Матвей. – Прохор сказал, что его дежурство заканчивается, и он хочет собрать всю посуду ко времени.

– Ничего страшного.

Августа заставила себя улыбнуться.

– Ты уверена?

– Я в порядке. Пойдем делать домашку. Кто со мной?– радостно сказала Августа и двинулась к выходу.

– Августа… э-э… ну, мы все сделали, пока ты была в своей комнате, – сообщила Эмма.

– Почему вы меня не позвали?

– Я помогу тебе с заданиями, – сказал Матвей, подбежав к ней.

– Все хорошо, я разберусь сама.

Им просто все равно… Они даже не подумали позвать меня…

Августа просидела за круглым столом до полуночи, закинув руки за голову. В одной тетради слева от нее было указано количество предметов, которые она еще не успела сделать.

– Привет, Августа.

Лев похлопал ее по плечу. – Мы собираемся… собираемся…то, что мы хотели делать?

– Который сейчас час?

Она подняла голову и оглядела пустынный коридор.

– Час ночи.

– Конечно, мы идем.

Лев принес портрет из комнаты Августы. При тусклом освещении, казалось, что Пушкин отвел глаза.

Они поспешили в главный зал.

– Через крыло начальных классов будет быстрее, – сказала Эмма.

Желто-коричневый пол второго этажа отражал их освещенные луной глаза. Матвей долго не мог открыть кабинет музыки.

– Наконец-то,– сказала Августа, когда Матвей распахнул перед ней дверь. – Лев, замени портрет Римского-Корсакова на Пушкина. Посмотрим, когда она заметит изменения.

– Я бы не заметил. Он идеально подходит, – сказал Лев, пряча композитора за фортепиано.

Эмма написала.

Вы готовы выходить?

Лев положил свой драгоценный листочек бумаги на учительский стол, а Августа достала с верхней полки баян.

Да. Мы можем выходить?

Да.

– Ни в коем случае, – сказала Эмма, увидев баян, – Они точно заметят пропажу этой штуки. И как только они заметят, они пройдутся по всем комнатам общежития и найдут его. Твоя шутка закончится, не успев начаться.

– Не люблю с ней соглашаться, но она права, – сказал Лев.

– Тогда давайте сейчас оставим баян в каком то кабинете и возьмем что-то незаметное, – предложила Августа.

– Куда? – спросил Матвей.

– Кабинет номер сто три, – сказал Лев, сияя от радости. – Трудовик всегда рассказывает истории о своих музыкальных способностях. Это было бы весело.

– Да, но мы этого не увидим. У нас с ним второй урок, – сказал Матвей, направляясь на первый этаж.

– Не имеет значения. Мы услышим о его реакции. Я попрошу друзей, у них как раз первый урок, – сказал Лев.

– На первом этаже сидят охранники… Огромное пространство, где невозможно спрятаться… Что может пойти не так? – съязвила Эмма.

– Значит я поднимаюсь по лестнице и контролирую холл оттуда, а ты, Эмма, дежуришь на втором этаже. У меня нет желания, чтобы меня поймали со спины, – фыркнула Августа.

Лев и Матвей зашли в кабинет номер сто три. Августа застыла на перилах, наклонившись к пролету.

Мы можем выходить?