– Привет, – выдавливаю, остановившись рядом.

Она сканирует меня взглядом с ног до головы. Кривится, явно не одобряя мой вид.

– И это всё, что ты брала с собой? – кивает на мой потрёпанный рюкзачок.

– Ага, – бросаю коротко.

Внутри всё клокочет от злости и обиды, но я держу себя в руках. Нельзя раскисать.

– Пошли, – цедит она, разворачиваясь.

Плетусь за ней, чувствуя себя нашкодившим щеночком. На парковке нас ждёт крутой чёрный "Мерседес". Тётя садится за руль, плюхаюсь рядом. В салоне пахнет дорогущей кожей и её парфюмом. Выезжаем. Прислоняюсь лбом к окну, пялюсь на мелькающий город.

– Надеюсь, ты хорошо отдохнула, – нарушает тишину. В её голосе сквозит издёвка. – Потому что теперь тебе предстоит пахать.

– В смысле? – спрашиваю, чувствуя, как сердце ухает в пятки.

– Готовиться к свадьбе, естественно, – отвечает она так, будто я дура. – Платье выбрать, гостей пригласить, меню обсудить...

Её слова бьют под дых. Свадьба. Реальность обрушивается как снег на голову.

– Но... я же даже не знаю жениха, – лепечу.

Тётя смотрит на меня как на идиотку:

– Это неважно. Брак – это сделка, а не сопливая романтика. Скажи спасибо, что мы нашли тебе такого выгодного кандидата.

Сжимаю кулаки до боли. Хочется заорать, что я не кусок мяса на продажу. Что у меня есть чувства, мечты, желания. Но я молчу, сглатывая слёзы. Подъезжаем к знакомому особняку. Огромный дом в окружении идеального сада. Когда-то я мечтала свинтить отсюда. И вот я снова здесь. Тётя глушит мотор:

– Вылезай. И не забудь – ужин в семь. Не опаздывай.

Выползаю из машины, ноги еле держат. Поднимаюсь по ступенькам, чувствуя, как рюкзак тянет к земле всё сильнее. Или это груз воспоминаний давит?

Захожу внутрь, и на меня обрушиваются запахи – полироль, выпечка и что-то до боли знакомое. Запах несвободы.

Бреду в свою старую комнату. Ничего не изменилось – узкая кровать, стол у окна, шкаф в углу. Кидаю рюкзак на пол и падаю на кровать, уткнувшись в подушку.

Господи, как же я скучаю по нему, хоть и прошло всего ничего. По его улыбке, теплу рук, нашим разговорам. Теперь меня ждёт совсем другая жизнь. Жизнь, которую выбрали за меня. Не знаю, хватит ли сил бороться с этим, но я точно попытаюсь.

Просыпаюсь от настырного стука в дверь. Спросонья не сразу въезжаю, где я вообще – комната какая-то незнакомая. Потом до меня доходит, и внутри всё сжимается.

– Ужин через пятнадцать минут. Давай, шевелись, – слышу противный голос тёти.

Блин, голова раскалывается после рыданий. Пытаюсь пригладить свои волосы, но быстро забиваю. Да какая разница, как я выгляжу?

Спускаюсь в столовую. Дядя сидит и пялится в газету. Тётя раскладывает приборы с кислой миной.

– О, явилась, не запылилась, – бросает дядя, отрываясь от чтива. – Как там отпуск?

Плюхаюсь на стул.

– Нормально, – бурчу, не поднимая глаз.

– И всё? – фыркает тётя. – Никаких подробностей? Или там и рассказывать нечего?

– Отвали от неё, – неожиданно встревает дядя. – Она подумала и осознала, какие у неё обязанности. Ведь так?

Киваю, чувствуя ком в горле. Обязанности, блин. Вот кто я для них – обуза, от которой надо избавиться, впарив какому-нибудь мужику.

Ужин тянется в напряжённом молчании. Ковыряю еду, не чувствуя вкуса. В голове крутятся мысли об Итене, о наших разговорах на кухне. Как же мне не хватает его шуток, его милой улыбки...

– Завтра приедет портниха, – вдруг выдаёт тётя. – Надо выбрать тебе платье для свадьбы.

Вздрагиваю и роняю вилку. Звон железа о тарелку режет слух.

– Так скоро? – давлюсь.

– А чего тянуть? – дядя пожимает плечами. – Быстрее сделаем, лучше будет.

– Но я даже жениха не...

– На помолвке познакомитесь, – обрывает тётя. – Хватит драму разводить. Многие так женятся, и ничего, живут долго и счастливо.

Опускаю голову, сдерживая слёзы. Думала, что бороться легко? Ага, как же. Без Итена всё как-то сложнее.

После ужина иду к себе. Достаю альбом для рисования. Листаю страницы, любуясь. Вот Итен, задумчиво смотрит вдаль. Вот мы с ним у озера. Вот наш домик в лесу... И мой портрет, нарисованный им. Улыбаюсь сквозь слёзы.

Забираюсь под одеяло, прижав альбом к груди. Закрываю глаза, пытаясь представить, что Итен рядом. Что это всё просто кошмарный сон, и я скоро проснусь. Но реальность – та ещё сука.

Завтра начнётся подготовка к свадьбе. Засыпаю с тяжестью на сердце, не зная, что меня ждёт. Но одно знаю точно – я уже не та забитая девчонка. Итен научил меня верить в себя. И я просто так не сдамся. Я найду способ изменить свою судьбу. Обязана найти.

Жму на газ до упора, вдавливая педаль в пол. Тачка несётся по шоссе, мотор ревёт как бешеный. Пальцы до боли стискивают руль, аж костяшки белеют.

По лбу течёт холодный пот, желудок скручивает от нервов и предвкушения. Губы пересохли, машинально их облизываю. Внутри всё узлом от переживаний. Едва не впечатываюсь в отбойник на повороте.

В голове полный раздрай, мысли скачут. Не могу перестать думать о Луизе. Интересно, что она там себе надумала? Решила, что я слился по-тихому, как последний идиот? Бесится? Рыдает? Или уже забила на меня?

Вспоминаю, какой она была в то утро – спокойной, безмятежной, с лёгкой улыбкой на губах. Ресницы подрагивали во сне, волосы разметались по подушке. Хрупкая, доверчивая.

Дорога тянется, как жвачка старая. Каждая минута кажется вечностью. Тарабаню по рулю пальцами, зыркаю на часы постоянно. Секундная стрелка будто примёрзла. Быстрее давай, зараза! Кажись, крыша поедет, если не доберусь в ближайшее время.

Впереди мелькает знакомый лес. Сердце заходится, того гляди выпрыгнет. Адреналин кипит в крови, все чувства обострились до предела. Сворачиваю на просёлочную дорогу к нашему домику.

Тачку корёжит на кочках, но скорость не сбрасываю. Пальцы аж побелели от того, как руль стискиваю. Показывается родная поляна. Сердце замирает, когда вижу домик. Торможу, пыль столбом. Выпрыгиваю, не глуша мотор. От волнения ноги заплетаются. Несусь к крыльцу, спотыкаюсь. Взлетаю по ступенькам, дёргаю дверь – не заперто. Распахиваю настежь:

– Луиза! – ору что есть мочи, озираясь. – Луиза, ты тут?

В ответ – гробовая тишина. Паника стальными когтями впивается в горло, дышать трудно. Сердце колотится где-то в кадыке. Мчусь в спальню – никого, только постель сбита, и мои шмотки разбросаны.

На кухне тоже пусто, чашка немытая стоит в раковине. Снова выбегаю на веранду, башкой кручу во все стороны. Где её носит? Возвращаюсь, внутри всё леденеет от ужаса. Неужели свалила? Собрала вещи и ушла, не дождавшись меня?

Тошнота подкатывает к горлу от этой мысли. Колени подгибаются, приходится опереться о стену, чтоб не грохнуться. Отчаяние накрывает удушливой волной.

Ярость клокочет внутри, рвётся наружу. В глазах красная пелена. Хватаю стул и с диким рыком швыряю в стену. Треск ломающегося дерева приносит лишь секундное облегчение. Несусь к книжным полкам, сметая всё подряд. Книги, безделушки – всё летит на пол. Осколки впиваются в босые ступни, оставляя кровавые следы. Но боли не чувствую, только пустоту и бешенство на себя самого. Хватаю вазу и вдребезги о стену. Звон стекла на миг заглушает рёв в ушах.

– Дебил! – ору во всю глотку, срывая голос. – Какой же ты дебил, Итен!

Со всей дури впечатываю кулак в стену. Боль пронзает руку, костяшки в кровь. Но эта боль, фигня, по сравнению с той, что душу на части рвёт. Луиза ушла. Я её потерял.

Силы меня покидают. Падаю на колени посреди всего этого бардака. Осколки режут кожу, но я не замечаю. Грудь сдавило, дышать больно. Судорожно глотаю воздух.

– Прости меня, Луиза, – шепчу одними губами. – Прости, что я такой кретин...

Несколько минут сижу как статуя, пытаясь собраться. Медленно встаю, колени трясутся, голова кружится. Плетусь на кухню как зомби. Безучастно пялюсь по сторонам. И тут замечаю, что-то на столе. Картина, покрытая белой тряпкой. Сердце ёкает. Руки трясутся, когда стягиваю ткань. Застываю как громом поражённый. На холсте – мы с Луизой.