Оба мира, в которых ему довелось побывать, жили по разным законам, но были населены одинаковыми людьми с общим прошлым и, что еще важнее, единой верой в будущее, в котором не было войны. Если бы только появился задорный оратор, подобный Слику, который смог бы свести оба народа, и объяснить им, что власти хотят только их вожди, кровопролитию пришел бы конец.
Погрузившись в мечты о вечном мире, Ингмар опомнился только когда подошел сам рассказчик. В распущенной рубахе, с расстегнутым жилетом и хмельной улыбкой, ряженый пират плюхнулся рядом, с грохотом поставив на стол две кружки ароматного вина.
– Вот. Как договорились. Рилоский нектар. Хвала Нисмассу и покойному лорду Рилосу за этот дар, – прокомментировал он, сделав долгий глоток. – Между прочим, с тебя тридцать золотых, великий рыцарь. Мне эта кают-компания не по карману.
Ингмар расстался с указанной суммой и, посмотрев по сторонам, шепотом спросил:
– Слушай, Бак, а твой капитан не будет против, что ты рассказываешь о нем такие байки?
– А якорь не будет против, если его бросят за борт? – расхохотался Слик, заглянув носом в кружку. – Старины Сидди здесь нет. Да и не байки это. Тот бедолага правда задницей вермина поймал.
– И твой живорез-капитан его от смерти спас? – продолжал Ингмар, медленно потягивая вино. – Убийца и грабитель. Морской призрак с волосами цвета серебра и проржавевшей от крови саблей, отправивший по доске в последний путь сотню моряков. Мы сейчас с тобой говорим об одном и том же человеке, Бак? О Черном Сидди?
– Не мути воду, рыцарь, – отмахнулся Слик, почесав волосатую грудь. – Сидди не так уж плох. Да, он жадный, как дракон, и такой же бешенный, но людей своих бережет. Уж я-то знаю. Другой на его месте плюнул бы на парня и не стал ковыряться у него в заднице.
Ингмар промолчал. Слик осушил половину кружки, а затем перешел к делу, вернее подвел под ним черту. Ингмар примерно этого и ожидал. Воры, которые могли им помочь в поисках Айнхарта и Тейлидела, палец о палец не ударили. Трое взяли золото, и как в воду канули. Четвертый вор, совсем дряхлый и немощный, все-таки пришел в указанное место, и сообщил, что на Миркхолд в то лето постоянно приплывали рыцари, а про Тейлидела он ничего не слышал. Пятый, завидев Слика, вовсе дал деру.
Положив подбородок на ободок кружки, Ингмар стал глядеть в пустоту, погружаясь в шум голосов, пока из раздумий его не вырвал ободряющий голос Слика.
– Не унывай, великий рыцарь. На то ты и великий, чтоб побежать.
– Почему ты все время зовешь меня великим рыцарем? – пробубнил Ингмар, глядя на изрезанную ножами столешницу. – Старый рыцарь звучит вернее. Старый и мягкий, как это вино…
– Эй! Только не падай теперь духом. Ладно? Говорят, что старых моряков не бывает. Я готов поверить, что старых рыцарей тоже. – Слик наклонился к нему и прошептал: – Есть у меня знакомый пират. Зовут его Карлос. Лихим был головорезом. Таких нынче мало. Первый абордаж застал еще в колыбели. Жить не мог без грабежей и приключений; а какой веселый был… За сорок лет скопил такое состояние, что и королю не снилось. Потом случилась беда. Его судно затонуло. Причем на пир к рыбам пошли все, кроме Карлоса. С тех пор пираты считают, что он проклят, и в плавание с ним не идут, даже за огромные деньги. Ты представь. У Карлоса по всему южному побережью Сурана клады зарыты, вот только радости от этих богатств ему никакой. Следующего абордажа он не увидит. Сейчас ему за шестьдесят. Живет на диком острове. Парни его часто навещают, еду привозят, про клады интересуются, а он только и делает, что бутылку сосет, рвет рот, да повеситься грозится.
– И причем здесь я, Бак?
– Карлос уже покойник. Это ясно, но не потому, что старик, а потому, что у него больше нет цели в жизни. Хватит у тебя совести сказать то же самое про себя?
Ингмар качнул головой, вернувшись в вертикальное положение, но глаз от столешницы не отвел. История его не впечатлила, и Слик это понял.
– Дружище, поверь, я сделал все, что мог. Здесь у меня мало связей, чтобы копнуть глубже.
– Ты сделал больше, Бак, – тихо произнес Ингмар, поглядев на свое отражение в кружке. – Нисмасс мне свидетель, я бы не узнал о ворах Готфорда и половины из того, что рассказал мне ты.
– И какой у вас план?
– Соберем вещи и уйдем из города. Может быть, крестьяне и охотники что-то знают.
– А если нет?
– Попытаем удачу с Ходдом. Другого выхода не вижу.
Ударив кулаком по столу, Слик шепотом чертыхнулся и встал с места. Глянув на него, он буркнул, что собирается устроить допрос какому-то скряге-ростовщику с глупым именем, который, по его мнению, знал все про всех. На том и простились. Ингмар посидел за столом еще немного, допил драгоценное вино и вернулся в гостиницу.
Дункай встретил его на том же месте, в той же позе, с тем же клинком в руках. Уловив выжидающий взгляд алмера, Ингмар только плечами пожал. Послышалось знакомое сопение.
– Надо было сразу яйца отсечь этой морской крысе, – после короткого молчания, заключил Дункай. – Как долго мы еще будем здесь торчать?
– Ты так хочешь уйти? – спросил Ингмар, снимая мокрый плащ и вешая его на гвоздь у камина. – Считаешь, что за городом у нас больше шансов?
Он вновь расстегнул ремень, бросив меч на кровать, а затем снял и кушак с болами. Оставшись в рубахе и штанах, как простой крестьянин, Ингмар стянул сапоги и завалился на жесткое ложе. Дункай посмотрел на него и покачал головой.
– Нет, дорогой Инвар. У нас шансов ровно столько же, сколько у беззубого льва в бою со стаей шакалов. – Сказав это, алмер посмотрел на закрытые ставни, и Ингмар понял, что он говорит о жителях города. – Здесь мы ничего не найдем. На фермы идти тоже нет смысла. Я хочу подняться в Лес мирквихттов и встретиться с главарем воров.
– С Ходдом? Почему ты думаешь, что он нам поможет?
– Если нет, то я его убью.
Алмер произнес это с такой небрежностью, словно говорил о забое скота. Может Сарит Гаан и считался одним из лучших воинов пустыни, способных на лету разрубить горошину или отбить стрелу лезвием клинка, только это ему все равно не поможет, если между ним и Ходдом будет стоять толпа головорезов.
– Куда ты, туда и я, Сарит Гаан. Мы дали слово помогать друг другу, а если потребуется, отдать жизнь друг за друга, – согласился Ингмар. – Если тебя настигнет болезнь, стрела или клинок, я отыщу Тейлидела и вызову его на бой.
– Если раньше погибнешь ты, Амин Асан, я найду Айнхарта и убью некроманта, – ответил Дункай.
– Именно поэтому нам нельзя умирать.
Ингмар достал из-под подушки кожаный конверт, изнутри обшитый оленьим мехом, и осмотрел его со всех сторон.
– У тебя столько же шансов убить чародея, сколько у меня найти Тейлидела. Я этого ублюдка в глаза не видел, и сам едва ли его отыщу, а ты не одолеешь некроманта без моей магии.
– Это слова труса, Амин Асан. Ты снова стал рыцарем?
– По-твоему, все рыцари трусы?
– Да. Особенно гамеланцы. Только трус пойдет в бой, с ног до головы обложившись железом.
– Не вижу в этом трусости, – сухо отозвался Ингмар, для которого гамеланцы были и оставались лучшими воинами в мире. – Слуги ордена следуют кодексу Андера-Талоса. Он дает им силы сражаться в доспехах даже под палящим солнцем. Делает их бесстрашными в бою и воодушевляет других воинов.
Алмер вскочил с кровати и быстро оделся. Закинув обе косы за спину, он смерил его пренебрежительным взглядом и наотрез покачал головой:
– Этот кодекс делает их предсказуемыми и медлительными. Первый визор Сомбра убил много стальных воинов. Он часто говорил, что сражение с ними напоминало бой львов с черепахами. Оставайся лучше львом, Амин Асан.
Опираясь на кривой клинок, будто на трость, алмер зашагал к лестнице. Ингмар слушал его удаляющуюся поступь, попутно развязывая шнуровку конверта. Вскоре на ладонь легло овальное зеркальце в латунной оправе. Острые края волшебной вещицы были прижаты к вогнутому ложу шестью зубцами. На обратной стороне выгравированы растительные узоры, сведенные к центру, где в углублении темнел граненый кусок черного кварца.
