Каково же мое удивление, когда я вижу перед собой ЕЕ.
В глаза ей смотрю. Придушить хочется, свернуть тоненькую шею, чтобы никому не досталась. Чтобы поняла, насколько ступила, раз приняла предложение Полянского, работала на него. Раз появилась в моей жизни.
Пускаю в квартиру, хоть и послать бы надо... От греха подальше. Ведь не выдержу, ляпну или сделаю лишнее. Возможно, даже боль причиню. Я за себя не ручаюсь...
И главное, чтобы не нарывалась.
— Я действительно беременна, если ты ещё сомневаешься, — смотрю в черно-белую картинку, которую она мне протянула, и чуть ли не скриплю зубами. — И сейчас понимаю, что зря пришла к твоим ногам. Твое решение так и не изменилось... Верно? Все ещё считаешь меня посланным козачком?
Блядь. И ее самодовольный вид меня подбешивает больше всего. Будто действительно ни в чем не виновата. Хоть и сама прекрасно знает, что все против нее. Но ведёт себя так уверенно, высокомерно.
— Какого хрена, Маша, ты все ещё строишь из себя невинную овечку? — цежу сквозь зубы, наступая на нее. Она делает шаг назад и сразу упирается задницей в стол — идти больше некуда.
— Я и есть невинная, Виктор. Хоть что говори... Моя совесть чиста. Перед всеми. Пришла я сюда не для того, чтобы в чем-то тебя убеждать. Пришла лишь предупредить, доказать, что я беременна. И если тебе не нужен этот ребенок, то я просто сделаю аборт и исчезну.
— Вот и исчезай, Маша. Ребенок мне не нужен. А от тебя — уж тем более. Ты поняла меня?
Глава 48
Слова Виктора причиняют мне адскую боль. Но я держу маску равнодушия, даже умудряюсь усмехнуться его словам.
«Ребенок мне не нужен. А от тебя — тем более», — как острие ножа прямо в самое сердце.
Про то, что я ношу сразу двух детишек от него, я, конечно, помалкиваю. Ибо он уже сделал свой выбор. Принял решение, которое ни в коем случае не изменится.
«Пора тебе, Маша, смириться... Назад дороги нет. Все кончилось. Виктор теперь совсем чужой мужчина и, скорее всего, видишь ты его в последний раз в своей жизни», — шепчет мне внутренний голос и я, глядя на Амирова, тяжело сглатываю.
— Ты хоть задумывался, Вик? Через что мы, например, прошли... Я ведь тебе поверила. Я ведь дала нам второй шанс, несмотря на то, что ты действительно обманул меня. А ты даже не хочешь выслушать и это при том, что я ни в чем не виновата.
Виктор останавливается настолько близко ко мне, что меня окутывает исходящий от него запах. Мозги начинают плыть, голова кружиться. Я умом понимаю, что не должна его подпускать е себе, не должна давать ни единого шанса прикоснуться к себе, не должна испытывать этих греьаных ощущений, но...
Но, черт возьми, тело просит. Требует. В последний раз. Больше никакой близости с ним не будет. Больше он ко мне не дотронется. Больше мы не увидимся ни при каких обстоятельствах.
Потому что он меня не найдет.
— Я все помню, Маша... Наше знакомство, например... Как же все сказочно начиналось, верно? Я даже стал верить в судьбу, — уголки жёстких губ приподнимаются, изображая ухмылку. Но в глазах Виктора все так же полыхает ярость.
— Тебя хорошо убедили, — мотаю я головой. — В том, чего я не делала. А ты, кажется, так и ждал этого момента... Чтобы кто-то на меня наговорил и ты выкинул меня из своей жизни. Но мог бы по-человечески это сделать, Виктор. Я бы поняла, поверь мне. Или ты считаешь меня настолько навязчивой?
На лице Амирова начинают ходить желваки. Он буквально скрипит зубами и, резким движением руки разводит мои ноги в стороны. Расположившись между ними, смотрит в глаза в упор.
— Не смей упираться, Маша... Не смей. Ты до сих пор встречаешься с Полянским. Я все видел!
— Видел, я даже не сомневаюсь. Тебе фотографии послали? — усмехаюсь. — Мне тоже их отправляли, Виктор. Но я предпочла верить тебе, а не тем гребаным...
— Ты не поверила, а просто сделала вид, — отрезает грубо. — Потому что цель была именно такая — быть ко мне максимально близко и каждую информацию сливать. Не зря же ты появилась после той ночи в моей компании. Случайно, — ставит ударение на последнем слове, морщится. — Случайно, да, в громадном городе захотела стать моим секретарем.
— Послушай меня, Виктор, — обхватив ладонями его лицо, шепчу прямо в губы: — Слова, которые я сейчас говорю, ничего не изменят. При любом раскладе после всех тех гадостей, которые ты мне наговорил, нам не быть вместе. Все, что ты должен был знать... Все, чем я была обязана с тобой поделиться — я поделилась. Теперь, в будущем, никакого угрызения совести не будет. И...
— И... — очередная кривая усмешка.
— И я на самом деле очень надеялась до тебя достучаться. Однако вижу, что ты серьезно настроен отрубить все чувства, которые нас связывали. Окей... Я смирилась, что мозгов у тебя не осталось.
Знаю, что провоцирую его словами, но не могу остановиться. Хочется высказаться.
— Не перегибай, — рявкает. — Не хочу тебе больно делать, Маша. Лучше вали, пока не поздно.
— Были бы у тебя мозги, Виктор, — тем не менее продолжаю я. — Ты бы понял, что посылают тебе те снимки не просто так. Вокруг столько людей, которые не хотят наших отношений. В первую очередь твои родители. И до тебя тупо не доходит, что делают все это специально... Чтобы нас разлучить. Нахрена мне встречаться с Полянским, тем более в прилюдном месте? Чтобы нас засняли и посылали тебе? Где логика, Виктор? Зачем нам подставлять себя?
— Долго репетировала, когда сюда приезжала? — зло цедит Вик сквозь зубы. Всего один рывок и он рвет мои колготки. Задирает юбку вверх и пальцами касается чувствительной точки. — Уходи, Маша... Вали отсюда.
— Идиот, — шепчу хрипло, чувствуя, как в сердце вонзают очередной нож с острым лезвием. Больно. Очень больно от его ненавидящего взгляда. От его слов. От осознания, что между нами ничего, кроме ненависти, не осталось.
— Заткнись.
— Безмозглый, — сглатываю, впиваясь ногтями в кожу его шеи. — Как же я не смогла увидеть твоё истинное лицо... Как же простила тебя после твоего предательства? Как же не поняла, что ты безнадёжный человек... Человек, за которого не стоит держаться... Как же я облажалась...
Глухо прорычав, Виктор впивается в мои губы. Так резко и с таким напором, что весь воздух из лёгких выбивает. Кусает мои губы до боли, до крови, но я не реагирую.
Последний раз. Больше нас не будет. Больше никакой близости...
— Это я, сука, облажался, — чувствую, как он опускает штаны. А потом стягивает с меня трусы опять же всего одним движением. Рвет их. — Я настоящий лох.
— Ты... Пьян... От тебя воняет спиртным, — я почему-то только сейчас чувствую исходящий от него запах алкоголя. — Потом пожалеешь...
— Я так тебе верил. Любил, — Виктор будто вовсе не слышит мои слова.
Одна его рука на моем затылке. Фиксирует голову так, чтобы я не могла увернуться. А второй сжимает мое бедро и к себе притягивает. Входит в меня до самого упора.
Смотрю ему в глаза в то время, как он раз за разом вбивается в меня. Хрипит, что-то рычит, а потом целует, будто он, как и я, в голове прокручивает ту же мысль: это последний раз.
Все это время, которое он трахает меня, я не свожу с него взгляда, как и он с меня. Выдохнув, расслабляю мышцы, поддаюсь ощущением. Всего несколько секунд и Виктор с глухим рычанием кончает в меня. Грубо отталкивает и отвернувшись, идёт в сторону ванной. Затем слышу звуки льющейся воды.
Некоторое время я так и сижу на столе. Прихожу в чувства, пытаюсь встать. Зачем-то углубляюсь в квартиру, в спальню иду. Сажусь на край кровати и снимаю с себя колготки, верхняя часть которой разорвана в клочья. Трусов тоже нет, но они мне и не нужны. Обувшись, поправляю юбку и пальто, которая тоже до сих пор на мне. Оглядываюсь, зло усмехаясь самой себе.
— Дура ты, Маша. Настоящая дура... Этого хотела? Так представляла себе «последний раз?» — шепнув, мотаю головой. И вдруг мой взгляд цепляется за цепочку на тумбочке. Ту самую, которую мне Виктор подарил. Встаю, забираю ее и именно в этот момент вижу на кровати коробочку, рядом кольцо...
