Так горько усмехаюсь... Мне плохо становится...
Он мне хотел предложение сделать? И кольцо мне купил? Но повелся... Поверил в мое предательство. От детей наших отказался. Так ещё и на аборт отправил.
Подправив на себе одежду, ватными ногами иду к двери. Прячу браслет в карман пальто. Это мой подарок. На память оставлю. Чтобы иногда видеть и ненавидеть его. Чтобы никогда не думать о нем хорошо. Не заслужил.
Нервным движением руки глажу волосы. Чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. В последний момент открываю шкаф и... Утыкаюсь носом в куртку Виктора. Запах его втягиваю.
В последний раз.
Вода больше не льется. И я, не дождавшись, когда Виктор выйдет, открываю дверь и вылетаю из квартиры.
Я смотрела ему в глаза все то время, что сидела на столе, а он стоял напротив меня. Я запомнила каждую черту его лица. А так же его слова, которые до сих пор набатом стучат в висках. И которые я никогда в жизни не забуду.
Олеся ждёт внизу, прямо у подъезда. Увидев меня чувствует что-то неладное и сразу, достав из кармана телефон, наверное, вызывает такси. Вопросов она не задаёт. Но трясется от холода. Больше получаса меня на морозе ждёт.
Стоим мы минуты две, пока не приезжает авто, в которое мы садимся и едем к подруге.
Не хочу никаких разговоров — Олеся это по моему виду понимает. Всю дорогу обнимает меня за плечи, не отпускает.
Никогда в жизни не чувствовала себя так...
Будто меня как букашку раздавили.
Олеся расплачивается с таксистом. Мы молча поднимаемся в квартиру и я сразу же снимаю с себя пальто, иду в ванную. И опять нет слез, хоть и в доме Виктора я хотела разреветься.
Под струями воды провожу, наверное, больше часа. До тех пор, пока не слышу в дверь нетерпеливый стук.
— Расскажешь? — тихо спрашивает Олеся, когда я ложусь на кровать.
— Завтра. Можно?
— Конечно, — гладит она меня по влажным волосам. — Ты же не забыла о моем дяде, о котором я тебе говорила? — уточняет она. — Я сегодня позвонила ему... Если нужна будет помощь, Маш... Ты мне маякни, хорошо?
— Завтра, — повторяю я, прикрыв глаза. И сразу же вырубаюсь.
Глава 49
Смотрю на свое отражение в зеркале и усмехаюсь. Косметика ничем мне не помогла. Да, темные круги под глазами исчезли. Яркая помада превратила меня в человека, пусть и сломленного, но все же я сейчас не выгляжу как мертвец.
Вымученно улыбнувшись самой себе, открываю воду, понимая, что в таком виду я из дома не выйду. Не нужно было терять целый час, чтобы нанести макияж. Бабушка по моим глазам все поймет. Поэтому не вижу смысла притворяться. Вести себя так, будто счастливее меня никого на этом свете нету. Все равно рассказать придется. Ибо без нее я никуда не уеду. Ее тут сожрут. Убьют. Ведь уже пытались...
— Ты чего? — спрашивает ошарашенная Олеся. — Боже, Маш.
— Так чувствую себя лучше, — честно признаюсь. — И не смотри на меня так. Не жалься надо мной. Я сама во всем виновата.
Виновата, конечно же, только я. Не нужно ни на кого вешать то, чего я добилась собственноручно. Головой надо было думать, прежде чем прыгать на шею мужчины с поцелуем, которого в жизни не видела и понятия не имела, кто он такой. Ведь я должна была знать, что ни к чему хорошему мой поступок не приведет.
Пытаясь причинить боль бывшему, отомстить ему, я сделала себе хуже. Вон, на сердце глубокий шрам образовался. Едва я вспоминаю Амирова, туда будто соль сыпят. Пережить сложно, тяжело, но мне надо... Мне необходимо забыть его, перешагнуть эти трудные времена.
— Смотри сама, — отзывается подруга глухо.
Забрав мой чемодан и спортивную сумку, выходим из квартиры. Машина, которой Олеся не пользовалась около трёх месяцев, предпочитая кататься на такси, припаркована напротив подъезда. Разместив все в багажник, я сажусь рядом с подругой. Она заводит двигатель и через пару минут мы уже выдвигаемая в путь.
Бабушку выписали ещё вчера. Я переночевала у нее и рано утром встала, пока она спала и решила приехать за вещами, а по возвращению поговорить с бабулей и все ей рассказать. По моему внешнему виду она и так поняла, что происходит что-то неладное. Но я не стала вдаваться в детали. Я все ещё была на эмоциях, а сегодня, вроде, немного остыла и готова к разговору с ней.
— Ты уверена, Машуль? Дядя Володя, конечно, как надо тебе поможет, но блин... Я бы не хотела, чтобы ты уехала в чужой город. Виктор, когда очухается, поймет все...
— Вот именно. А я не хочу видеть его виноватое лицо, — перебиваю, зная, куда ведёт разговор подруга. — Я вообще его видеть не хочу. Пусть останется просто красивым мужчиной, с которым у нас мы счастливо прожили пару месяцев, но отношения у нас не сложились.
— Красивым и безумно любимым мужчиной, верно? — хмыкает Леся. — Я поддержу любой твой выбор, родная. Но блин... Все это кажется мне неправильным... Дети... Они же...
— Не будет больше детей. И Амиров поймет, что после этого ему точно нет прощения. Даже соваться ко мне больше не станет. Я его характер хорошо изучила.
— Нет, Маш, — остановившись на светофоре, Олеся поворачивает ко мне голову. — Его характер ты не смогла изучить как надо, раз не смогла убедить его в своей честности. Ты облажалась, признайся. Ведь была уверена, что вашу любовь никто и ничто не сломает.
Конечно же, она говорит правду. И мне обидно становится от того, что она права. Я так верила Виктору... Так на него надеялась. Я его считала каменной, непрошиьаемой стеной за своей спиной. В итоге все мои мечты рухнули как карточный домик. Виктор сломался гораздо раньше меня.
Олеся больше не пытается вести диалог, видимо заметив, как я снова вжалась в сиденье и отвернулась к окну.
Бабушка встречает нас с вялой улыбкой на лице. Приглашает зайти. Увидев мой чемодан, лишь вздыхает, будто вовсе не удивляясь увиденному. Олеся садится на диван, а я разглядываю бабулю, которая смотрит на меня вопросительно, ждёт объяснений.
— Ба, — жестом руки прошу ее сесть рядом с подругой, а сама опускаюсь перед ней на корточки. — Я решила уехать в Питер. Хочу, чтобы ты доверилась мне. Не задавала лишних вопросов и просто согласилась поехать вместе со мной. Пожалуйста.
— Если расскажешь, что произошло, — произносит бабушка, а потом хмурится. — Все с самого начала, Маша.
— Да что там рассказывать, блин, — Олеся, поняв, как мне будет тяжело все вспоминать, подключается. Машет рукой перед лицом, а потом фыркает. — Подставили нашу влюбленную дурочку, а Виктор повелся. Поссорились они.
Бабушка хмурится сильнее и кивает. Не мне, а своим мыслям.
— Мне та девица сказала, что ты из-за денег вешаешься на богатых мужиков, — наконец выговаривает она после длительной паузы. — Но у тебя в жизни кроме Олега и того Виктора никого не было. Во втором, я, конечно, разочаровалась... Таким умным выглядел, красиво говорил... В итоге оказался очередным идиотом, который дальше своего носа не видит.
С одной стороны мне нравится, что бабушка понимает меня и поддерживает, а с другой... Меня почему-то задевает то, как его бабуля называет. Да, он на самом деле идиот и я это ему в лицо сказала. Да только неприятно, когда другие так же говорят...
Да, я глупая. Да, я дура. Но я такая, какая я есть.
Люблю его. Несмотря ни на что. А простить не смогу. Никогда.
Но боюсь сломиться, если вдруг он решит вернуться в мои жизнь. Или...
Или наоборот, если его ещё сильнее против меня настроят и он решит мне отомстить.
Нужно исчезнуть. Однозначно.
— И моя бабушка, конечно, не поверила словам той дряни, — вымученно улыбаюсь я. — Это все ложь, бабуль. Но я больше не хочу об этом говорить. Для меня отношения с Виктором... Были всего лишь хорошим уроком. И я не хочу во всем винить его. Нас обоих подставили. Разница лишь в том, что я поверила своему сердцу, а он разуму. То есть доказательствам. Ладно... Хватит.
Бабушка качает головой, гладя мое лицо костяшками пальцев.
