Просто хочу достучаться. Но чувствую, что я на грани истерики. Мое терпение скоро полетит к чертям собачьим. А я совсем не хочу расставаться с ним вот так вот: наорав друг на друга. Так мы в любом случае не поймём друг друга.
— Маш, все, — рявкает так, что я вздрагиваю. — Сними наконец маску. Она тебе совсем не идёт. Покажи истинное лицо. Я же прекрасно знаю, что ты не такая, какой себя выдаешь. Прекрати этот спектакль, черт тебя побери!
Меня передёргивает от его слов. Но я молча стою, глядя на него, все ещё спокойно. Умом понимаю, что все, его мнение не изменится, но я не хочу так... Не хочу ставить точку таким образом. Между нами доверия нет, а это значит, что отношений теперь тоже. Я это уже поняла. Но мы же можем расстаться нормально? Пусть строит свою жизнь с той, которой верить будет безусловно.
— Ты хоть слышишь, что говоришь? — говорю шепотом, чувствуя, как голос предательски подрагивает. — Виктор, ты совершаешь ошибку. Вспомни, как мы начинали, вспомни...
— Я все прекрасно помню, Маша. Надо было догадаться, что таких совпадений не бывает, — усмехается, отталкиваясь от подоконника. — Что нормальная девушка не прыгнет на шею незнакомому мужчине. Та сцена с бывшим тоже была спектаклем, верно? Цирком, который вы все втроём устроили для меня? Или же Олеся с тем клоуном не при делах? Хм?
Я мотаю головой. На глаза наступают слезы и лицо Виктора я вижу туманно. Держусь изо всех сил.
— Я никогда тебе не врала, Вик, — шепчу. — Это ты соврал мне. Скрыл свой брак. И так хотел примирения... Ведь я тебя простила. А сама стою тут и оправдываюсь за то, чего не делала. Открой глаза. Пожалуйста. Умоляю... Не нужно ставить такую жирную точку. Не нужно вычёркивать нас. Меня... Виктор, я тебя не предавала. Я не спала с тобой ради денег. Я не продажная, какой ты сейчас меня считаешь... Не приносила я эту папку сюда, — голос неосознанно повышается. А потом я вовсе перехожу на крики: — Не звала я того ублюдка сюда! Не встречалась я с ним добровольно! Два раза, да! Но я увидела его случайно! Случайно, Виктор, поверь мне! Он сам сюда приезжал. Ради каких целей... Мне кажется, это уже ясно, — развожу руками.
Амиров выходит из кухни, а я сдвинуться не могу. Но все же делаю над собой усилие, стараясь не наступать на носок, куда впился осколок, иду за ним. Виктор одевается, а я в ужасе смотрю за ним, стоя у двери.
До чего же мы докатились, Господи... Как мы смогли допустить такое, чтобы нашу судьбу чужие люди распределяли?
— Куда ты собираешься уходить, Вик? — вылетает, прежде чем я успеваю подумать. Амиров даже не поворачивается ко мне. Натягивает на себя джинсы, свитер и выходит из спальни, задевая меня плечом. — Виктор!
— Что? — слишком резко разворачивается и смотрит на меня ненавидящим взглядом. И опять губы у него поджаты, в глазах так и читается ярость... — Чего ты от меня хочешь, Маша?! Мне надо остаться одному, подумать! Я, бл*дь, устал!
— Ты мне совсем не веришь? Ни капли? — зачем-то уточняю я и чувствую, как голос окончательно теряется. Он превращается в едва слышный хрип. — И над чем ты будешь думать, Вик? Разве что-то изменит твое мнение обо мне? Ты же все для нас решил... Сделал свой выбор.
— Я ещё ничего не сделал, — цедит он сквозь зубы. — Знаю лишь одно, что все против тебя и ты... Мне от самого себя противно, что я так лоханулся. Облажался... Детей от тебя хотел...
— А теперь, — обрываю его речь. — Больше не хочешь от меня детей?
Горло дерет, а сердце в груди буквально разрывается от боли. Настолько больно мне не было никогда. Даже когда я маму потеряла, не чувствовала себя такой обессиленной, выжатой, а ещё... Брошенной. Мало того, ещё и униженной.
— Хочешь на чистоту, Маш? — Виктор подходит ко мне. Сжимает мой подбородок пальцами, заставляет поднять голову и заглянуть в его глаза. — Я тебе не верю. Ни твоим словам, ни твоей беременности. Вот честно. Так хочу верить, но уже не могу. Сомннваюсь... И да, хочу проветриться и понять, как быть дальше. Потому что я конкретно за*бался. Все вокруг что-то мутят. А я как лох, бл*дь, не понимаю, кому уже верить.
Резко отпустив меня, отходит и морщится так, будто ему противно смотреть на меня.
— Ты прав... Все вокруг что-то мутят. И ты настолько слеп, что не видишь очевидных вещей. Два дня, Виктор... Именно столько времени у тебя будет, чтобы вывести всех на чистую воду. Через два дня, если даже ты поймёшь, насколько сильно накосячил... — делаю паузу, а потом усмехаюсь, качнув головой. — Меня ты не найдешь. В любом случае «Нас» больше нет. И... Не было. Никогда. Будь иначе, мы выстояли бы... А точнее, я-то выстояла. Поверила тебе, дала второй шанс после той огромной лжи. А сейчас стою я перед тобой такая... Идиотка. И пытаюсь в чем-то оправдаться. Что-то тебе, слепому, доказать. Зачем, спрашивается? Уходи. Да, тебе нужно подумать, но это уже ничего не изменит. Точку ты поставил собственноручно. Вычеркнул нас, уничтожил. Ещё и о какой-то моей маске говоришь... Тьфу... Ты просто мое разочарование. А насчёт беременности...
Замолкаю, увидев, как он снова морщится, а потом просто разворачивается и выходит, захлопнув за собой дверь.
Глава 46
Давясь эмоциями, я иду в спальню, чувствуя адскую боль на ноге, которую игнорирую. Достаю спортивную сумку, распахиваю дверцы шкафа и начинаю собирать свою одежду. Складываю все аккуратно, будто тяну время. Сама не знаю, зачем так поступаю. Жду, что он вернётся? Нет, не жду. Потому что уверена: сегодня он точно сюда не придет. Да и говорить нам стало не о чем.
Закончив с вещами, иду в ванную. Раздевшись, включаю воду и встаю под ее струи. Не хочется ничего. Ни плакать, ни орать, ни с кем-либо разговаривать. На удивление даже слез нет — они застряли где-то в горле. Есть лишь осознание того, что все закончилось. Что больше в моей жизни Виктора нет и быть не может. Конец.
На ноге осколка нет, но порезалась глубоко, вот и кровь не останавливается. И больно очень. Спустя минут двадцать выхожу из ванной и одеваюсь в одежду, которую специально положила на кровать. А потом впихиваю в сумку вещи, которые перед душем сняла с себя, забраю ее и иду в коридор. Некоторое время стою у двери и просто думаю. О чем попало. То вспоминаю все хорошее, что мы тут пережили. То сегодняшние слова Виктора, которые глубоко ранили мне сердце.
Сделав над собой усилие, я заставляю себя взяться за ум. Обуваюсь, натягиваю куртку и выхожу из квартиры, вызвав такси. Еду прямиком к Олесе. Она, благо, никаких вопросов не задаёт. Впускает меня в дом, а потом указывает на спальню, предназначенную для гостей. Сняв с себя куртку и оставив сумку в прихожей, иду туда. Молча ложусь на кровать и подруга сразу укрывает меня одеялом. Не трогает. Но я чувствую, что она стоит у двери и разглядывает меня. А у меня в голове абсолютная каша, внутри же настоящий ураган.
Вот так вот... Вот что творит с людьми недосказанность и недоверие. Вот что бывает, когда люди не прислушиваются к своему сердцу. Им гораздо важнее мнение со стороны и доказательства. Доказательства в кавычках, конечно же.
Просыпаюсь, естественно, с тяжёлой головой, хоть и почти не плакала. То ли смирилась с ситуацией, то ли ещё что... Но я помню, как тяжело переживала разрыв с бывшим. Пусть тогда не было так больно, как сейчас, однако я ревела часами, или целыми ночами.
Однако сейчас я испытываю совсем другие ощущения. Не знаю, как снова поднимусь на ноги, как возьму себя в руки и продолжу свою жизнь, но в одном уверена полностью: я справлюсь. То ли малыш под сердцем придает мне сил, то ли я просто стала сильнее и увереннее в себе.
Я ложилась в одежде, однако ночью встала и сняла с себя джинсы и кофту. Открыв глаза, оглядываюсь по сторонам. Лениво встаю и вижу на спинке дивана ночную сорочку. Олеся оставила, скорее всего. Натягиваю ее на себя и, остановившись напротив зеркала, смотрю на свое отражение. Лицо бледное, губы тоже. Я прямо на мертвеца смахиваю. Под глазами темные круги. Сглатываю, чувствуя ломоту во всем теле. А в груди просто ноет...
