Я решил написать эту короткую повесть, чтобы рассказать, как сложилась моя жизнь в период между 1990 и 1995 годами. Постараюсь быть максимально честным со своими читателями. Сейчас, с высоты своего жизненного опыта, я мог бы сказать, что всё могло сложиться по-другому. Но я не скажу этого. Потому что это была бы ложь.

Это было время, когда я прощался со своими юношескими иллюзиями и мечтами. Взрослел? Вряд ли. Я и сейчас не считаю себя достаточно взрослым. Возраст – это не показатель. Это просто число, которое ничего не показывает. Даже седые волосы на голове не говорят о наличии мудрости.

Жизнь оставляет шрамы на теле и на душе. У кого-то их меньше, у кого-то больше. Но шрамы есть у всех, даже у тех, кто их не замечает. Кто-то ими гордится, а кто-то мечтает о них забыть. Я – помню.

Я с детства любил кататься на велосипеде. В два года я уже прекрасно крутил педали на своём железном коне, распугивая голубей во дворе. Родители даже в шутку говорили, что ездить на велосипеде я начал раньше, чем ходить. Мне нравилось самозабвенно гонять около дома. Подрастая, постепенно расширял географию проложенных велосипедных маршрутов.

В конце июня 1995 года в воскресенье, в свой большой выходной после ночной смены, я решил съездить к своей знакомой девушке Любе из села Великое, что находится в сорока километрах от Ярославля. Мне надо было выяснить всего один вопрос: что будет с нашими отношениями и будут ли вообще какие-либо отношения? Я подумал о том, что пора определиться с выбором. Или продолжить отношения с Любой, или снова искать счастья через газету.

День с утра выдался пасмурный, но тёплый. Велосипед находился в подвале. Я взял ключи от подвала, отпер сарайку и вывез велосипед в подъезд. Быстро занеся ключи домой, я вывез своего железного коня из подъезда и поехал.

У меня был обычный дорожный велосипед с зелёной рамой, купленный с отцом пару лет назад в магазине «Спорт. Туризм». Как ни странно, но все предыдущие велосипеды у меня тоже были зелёного цвета. Скорее всего, это было обычное совпадение. В эпоху дефицита было как-то не до разнообразия. Бери, что дают, и пили домой, пока автобусы ходят.

Я выехал из двора на улицу, проехал пару кварталов, чтобы ноги постепенно привыкли к нагрузке. Потом вырулил на улицу Гагарина, которая вела из города. Самое трудное было проехать перекрёсток с объездной дорогой. А дальше всё просто, по крайней мере, до Кровавого перекрёстка, за которым начинался нефтеперерабатывающий завод слева и ТСБ справа.

Я остановился на перекрёстке, опустив правую ногу на пыльный асфальт. Я стоял почти у самой обочины и ждал, когда светофор переключится на зелёный свет, чтобы дать начало моему маленькому путешествию. Жёлтый сигнал светофора уже загорелся, но красный и не думал гаснуть. Ничто не меняется в этом мире. Потом загорелся зелёный свет, и я продолжил свой путь.

Настроение было прекрасное. Даже серые дождливые тучи не могли его испортить. Ноги весело крутили педали. Что-то скрипело в заднем колесе. Я никуда не спешил. Мимо неторопливо проплывал индустриальный пейзаж, который я видел почти каждый день по пути на работу и с работы. Глазу художника здесь вряд ли было за что зацепиться. Да и моя поэтическая душа не находила в этом ничего привлекательного.

Дорога была не широкая, по одной полосе в каждую сторону. Старый потрескавшийся асфальт уже давно забыл свои лучшие времена. На память пришла прошлогодняя поездка на работу с Сергеем Родионовым на его «Форде», который он пригнал из Германии. Сергей никого не обгонял, а завидев на встречной полосе большой грузовик, старался прижаться к обочине. Я крутил педали, слушая шуршание слегка спущенных шин по дороге и скрип заднего колеса, которое не знало никакой смазки, кроме заводской. Я никогда этим не заморачивался, ограничиваясь только мойкой велосипеда после каждой прогулки.

Вскоре после Кровавого перекрёстка начался дождь. Кожаная куртка лишь частично защищала от дождя. Асфальт быстро потемнел от воды. Пыль прибило к земле тяжёлыми каплями. Проезжая мимо ТЭЦ, на которой я работал уже пятый год, я лишь сильнее надвинул на лоб бейсболку. Возвращаться домой я не хотел. Я должен был завершить это дело сегодня.

Температура немного упала. Дождь мне нравился больше, чем жара. Это уж точно. Вскоре я уже выезжал на новую автомагистраль, которая вела в Москву. Я ехал почти по обочине, так как движение было довольно оживлённое. Мне совсем не улыбалась перспектива быть сбитым каким-нибудь дальнобойщиком или пьяным лихачом. Дождь немного усилился. Людям из проезжающих машин я, наверное, казался полным придурком. Возможно, я и был полным придурком, но мне было на это плевать! Впереди был ещё долгий путь. Я смотрел на проплывающие мимо дорожные знаки и прикидывал, сколько мне ещё ехать до Великого.

Что я скажу Любе? Ещё со времён знакомства с Женей Ивановой я старался придумывать какие-то фразы для начала разговора, но потом частенько не мог вымолвить ничего, кроме слова "Привет!" Я жутко стеснялся девчонок ещё со школы, когда одноклассницы то ли в шутку, то ли всерьёз приглашали поваляться вдвоём где-нибудь. Больше всего в этом усердствовали сёстры Долгополовы, особенно Оксана. Не скрою, она мне очень нравилась. Для меня она была первой красавицей в классе, неким эталоном современной девушки. Иногда она даже неплохо ко мне относилась, в отличие от остальных одноклассников. Но я боялся её красоты и никогда не смог бы сделать первый шаг. Ведь тогда у меня была Женя.

Женя всегда принимала меня таким, какой я есть. Она никогда не обращала внимания на моё молчание. Она видела во мне человека. Она считала меня своим другом. А это было очень важно для меня.

Шум дождя вернул меня к действительности. Я почти промок. Вода затекала за воротник куртки и стекала по спине. Бейсболка полностью промокла. С носа капала вода. На часы я не смотрел. По обочине мелькали дорожные знаки. Вокруг шоссе росли деревья. Сама автомагистраль была идеально ровная. Ехать по ней было сплошное удовольствие, если бы не дождь.

В памяти возник образ. Высокая девушка в серой куртке с зонтиком около лестницы почтового отделения под серым октябрьским дождём. Это была Женя. Я не узнал её по фотографии, которую она мне прислала в одном из первых писем. Я прохожу мимо. Она переходит на другую сторону улицы Ленина и уходит. Я иду за ней, не зная ещё, что это она ─ именно та девушка, к которой я приехал. Я знаю её домашний адрес и ищу её дом.

Женя жила в обычной пятиэтажке на втором этаже. Я поднялся на второй этаж и позвонил в дверь её квартиры. Дверь открыла Женя. Она ещё не успела снять куртку.

─ Привет! ─ сказала Женя своим удивительным голосом, который просто пленил меня. ─ Проходи, раздевайся.

─ Привет! – ответил я. ─ Я тебя не узнал.

Сердце моё колотилось в тот момент так сильно, что я с трудом смог перевести дух. Я повесил куртку на вешалку и застыл в прихожей как истукан.

─ Миша, проходи в комнату. Я сейчас.

Я прошёл в комнату, подошёл к письменному столу и сел на стул. Свою сумку, в которой лежал фотоаппарат, я положил на диван. Не знаю, зачем я потащил его с собой. Я хотел сфотографировать Женю у неё дома, но так стеснялся, что не смог об этом попросить. И только спустя три года, почти перед самым расставанием, я сфотографировал Женю у себя дома. Тем же самым фотоаппаратом "ФЭД", который отец купил мне на день рождения в 1986 году.

Я проехал мост через реку Которосль. Цель моего путешествия приближалась. Дорога была как стекло под струями летнего дождя. Велосипед стал частью меня. Кроссовки на ногах будто срослись с педалями. Руки намертво вцепились в руль. А мой зад приклеился к сиденью. Я мог проехать сколь угодно долго. Ещё никогда я не чувствовал в себе столько сил, сколько в тот день.