– Еще чего! – я произношу это на русском.

– Еще чего, я не хочу говорить на русском, – усмехается Юра, – или еще чего, я не собираюсь больше проводить с тобой время?

Мои мысли спутаны. Закрываю глаза, пытаясь привести их в порядок.

– Второе, – тихо говорю я, – определенно второе.

Я уже не могу кричать. Он выкидывает расческу на кровать, приглаживает ладонью мои волосы и смотрит мне в глаза.

– Забей на нее. Не разговаривай с ней. Не обращай на нее внимания. Постарайся не оставаться с ней наедине.

Успокаиваюсь от его монотонного голоса и глаз, излучающих спокойствие. А от поглаживаний мне вообще хочется лизнуть кончик его носа.

– Если она еще раз…

– Нет, – он не дает мне договорить, – ты не станешь вступать с ней в этот конфликт.

Он, очевидно, ждет от меня какого-то ответа, так как смотрит в мои глаза очень долго.

– Скажи, что не станешь.

Он, случайно, не владеет гипнозом?

– Не стану.

Кажется, владеет.

– Вот и замечательно, – чувство, словно я получила конфетку за хорошее поведение. – А теперь пошли.

Мы подходим к дверям, но я останавливаюсь.

– Юр, знаю, ты купил фен для меня, и рассчитывал, что я поеду к тебе в выходные. Но я не поеду, – я тараторю, чтобы как можно скорее сказать это.

– Хорошо, – просто говорит он и за руку вытягивает меня из комнаты.

***

Ага, щас, не поедет она! Поедет, как миленькая. Я уже все продумал. Я хочу, чтобы она поехала. А это значит что? Именно – она поедет.

В кабинете наши одноклассники с увлечением обсуждают происшествие в столовой. Все взгляды обращены на Орловскую, когда мы заходим в кабинет. Я сажусь с Тиной за парту.

– А ты не попутал? – спрашивает возмущенно Кирилл, заходя за нами.

Очевидно, я занял его место. Но, ничего не поделать – теперь оно мое.

– Кир, давай ты на моем пока посидишь? – я говорю переговорным тоном, но мы оба понимаем, что это не вопрос и не предложение, и оба знаем, что спорить он со мной не будет.

Кир просто садится на другой ряд, туда, где за партой сидит Ленка, сидеть с которой должен был я.

Замечаю, что Ленка сидит на парте перед Машкой, уже с идеальной прической, гордо расправив плечи.

А Тина, рядом со мной, явно чувствует себя не в своей тарелке. Еще бы, наши одноклассники абсолютно не стесняются отпускать комментарии. Ярик с Серегой рассматривают новенькую, и переговариваются, и хищные улыбки на их лицах мне совсем не нравятся.

– Эй, народ, – я решаю остановить обсуждение, от которого лучше никому не станет, – заканчивайте обсуждение! Все же помнят, что случается, когда информация о конфликтах доходит до школьного совета?

После того, как два ученика устроили разборку, и попали оба в больницу, родительский совет решил, что в подобных случаях наказаны будут все ученики. После одного такого наказания, продлившегося четыре месяца, мы, на собрании старост, решили отслеживать и предупреждать конфликты.

– Советую всем забыть о том, что случилось. Если узнаю, что кто-то еще не забыл, буду лично стирать память.

– Интересно, как? – усмехается Ярослав.

– Вот именно тебе сегодня покажу, – смотрю на него не моргая, – не уходи никуда на перемене.

Парень закатывает глаза, мотая головой. Усмешка на его лице остается. Но это ненадолго. И Ярик не может не знать этого. Мне придется убрать ухмылку с его лица, чтобы остальным и в голову не пришло опротестовывать мое право на главенство.

Они сами избрали меня старостой, и я согласился. Еще в пятом классе. Так что следить за порядком – одна из основных моих обязанностей.

У меня серьезная группа поддержки, в лице Олега, Михи и Леши, на которых я всегда могу положиться. Наше золотое правило – мы всегда горой друг за друга – разбор полетов уже после.

Тина сидит молчаливая. Инцидент в столовой напугал ее, как бы она не храбрилась.

После урока мы с парнями выгоняем всех из кабинета. Они остаются стоять на шухере у закрытой двери.

В кабинете только я и Ярослав. Подхожу к нему. Он хочет что-то сказать, но я не собираюсь ничего слушать. Просто прижимаю его морду к столу. Парень вскрикивает.

– Мы же договорились, – угрожающе рычу, – не развивать конфликтов. Что не ясно тебе?

Врезаюсь кулаком под его ребра. Бью лишь в полсилы. У меня нет цели увечить его.

– Да понял я, – парень молодец, не орет, даже кашлять старается тихо.

– Очень на это надеюсь.

– Что, теперь всех бить будешь из-за девахи? – выдыхает он.

– Посмотрю, кто не поймет, – снова врезаюсь в него кулаком, раз он не понял меня.

– Хватит! Пусти, – хрипит он, – я понял-понял.

– В следующий раз предупреждать не буду.

Выпускаю его, и парень трет спину.

– Можно было обойтись без рукоприкладства, – говорит он.

– Можно было обойтись без комментариев, – парирую я, и для закрепления результата добавляю, – думаю, до тебя дошло, что это всего лишь тренировочные удары?

Парень кивает.

Выхожу из кабинета.

– Нормально? – интересуется Олег.

– Конечно, – спокойно говорю я, – мы поговорили, он меня понял.

Ищу глазами Тину и не вижу ее. Не спрашиваю у парней, где новенькая. Мы не одни, и я не хочу, чтобы кто-то услышал этот вопрос.

В курилке девчонки тоже нет.

И в столовой, куда я заглядываю после перекура, она тоже не обнаружена.

Успокаиваюсь, когда вместе со звонком моя новая знакомая заходит в класс и усаживается рядом со мной за парту.

– Ты где потерялась? – интересуюсь я.

– Бегала в комнату.

– Что там?

– А ты что за мной следишь?

Кукольное лицо резко разворачивается в мою сторону, и я вижу в пяти сантиметрах от себя водянистые зеленые глаза, суженные в возмущении. Черт! Даже дыхание замерло… Я хочу потрепать ее по щеке. Ну не дурак ли? Девчонка то разозлилась.

– Я лишь предостерегаю тебя.

Говорю тихо, чтобы не привлечь внимание исторички, которая уже вещает о революционных настроениях начала века.

– Себя предостереги, – злобно фыркает Тина, морща маленький нос, становясь похожа на котенка перед прыжком на цель, – это все из-за тебя! Хотел и с новенькой замутить и без проверенного варианта не остаться?

– У меня нет с ней ничего! – шепчу я.

– Что тогда она так взбесилась?

– Наплюй на нее. Просто пока постарайся не ходить одна, во всяком случае, в безлюдных местах.

– Не собираюсь я прятаться, – шипит Тина и…

Пинает меня по ноге! Вот блин! Больно! Попала туфлей по щиколотке, и от неожиданного нападения мое колено уперлось с громким стуком в столешницу парты.

– Че, охренела? – выкатываю глаза, в возмущении.

– Романов, может это ты ох… обнаглел? – осекает меня историчка. – Ты уж извини, что в нашей стране произошла революция, и я рассказываю тебе об этом! Может быть ты уже все сам знаешь?

– Конечно, я уже сам все знаю, Марина Викторовна!

Я даже не собираюсь извиняться, хотя стоило бы. К тому же я действительно знаю все, о чем она тут вещает.

– Может быть, ты нам расскажешь?

– Может и расскажу.

– Тогда, будь так любезен, выйди к доске, и сделай нас всех немного умнее.

Историчка усаживается за свой стол, приглашая меня к доске жестом. Учителям вообще можно быть такими язвительными? Или это она так к молодежи подстраивается?

Делать нечего, иду к доске. Рассказываю. Не помню, на каком месте остановилась учительница, поэтому начинаю с самого начала. Не обращаю внимания на выкрики одноклассников о том, что это они уже только что прослушали. Смотрю на Тину. Девчонка сидит с важным видом, идеально выпрямив спину, сложив ручки на парте, как примерная ученица, растянув губы в широкой улыбке. В глазах выражение невинности, словно она не причастна к тому, что мне приходится читать тут лекцию. Не свожу с нее глаз. Она не отводит взгляд от меня. Кажется, я интересен ей так же, как и она мне. Тут маленькая ручка с длинными розовыми ногтями, поднимается вверх.

– Да, Кристина? – реагирует историчка.