Тина отплывает к Лехе, дотрагивается до его плеча ладонью. Он галит.

Через час мы, измотанные, расходимся по раздевалкам.

– И как розовый купальник? – Олег явно намекает на нашу с Тиной ночевку.

– Нормально, – я пытаюсь казаться отстраненным, парням не обязательно знать, что у нас начинается, ну, или что я наметил. – А че ей одной в школе сидеть?

– А ты у нас теперь заботишься обо всех, кому некуда поехать? – подкалывает Леха.

– Я вообще-то староста, – надеюсь, у меня выходит казаться безразличным. – Я должен ей помогать. Она новенькая.

– Тогда помоги и Томишу Львовски, он тоже новенький, пришел в девятый. Сын польского министра. – Олег говорит без улыбки, но я знаю, что гад просто хочет подколоть меня.

– У них свой староста, – спокойно натягиваю штаны, не смотря на парней.

– Ну да, – соглашается Леха, тоже пытаясь оставаться серьезным. – И он вряд ли сможет так же обвить свои ноги вокруг тебя, – друг не выдерживает и прыскает.

– Да и купальник розового цвета ему пойдет не так, – поддерживает его Олег.

– Я провел ей экскурсию по городу, – держусь я, не смотря на их ржач.

– Знаешь, – Олег затихает, – может, мне тоже провести ей экскурсию? Я знаю пару интересных мест в городе.

– Точно, – они с Лехой переглядываются. – Помнишь тот отель? Там один холл как музей. А в номерах вообще отпад, – меня передергивает от этого пошлого намека.

– Помню, – Олег кивает, я начинаю беситься, – розовый купальник шикарно смотрелась бы в той джакузи…

Он хочет сказать еще какую-то гадость, но я взрываюсь.

– Забыли! – рычу, – этот купальник мой!

Парни поднимают руки вверх, обозначая сдачу, на их лицах одинаково довольные выражения.

– Мы поняли, – улыбка на роже Олега растягивается до самых ушей, я сжимаю кулак, потому что мне хочется удалить ему пару зубов. – Брат, просто обозначь, что она – твое.

– Хватить лыбиться, – шиплю я, – береги зубы.

– Спокойно, друг, – Леха бьет меня по плечу. – Мы шутим.

А я знаю. Мы постоянно подкалываем друг друга. И они знают, что бросаться на них с кулаками я не стану. Но и перебарщивать с шутками на счет «сводить Тину в отель» теперь тоже не будут.

– Она в эти выхи тоже к тебе? – уже обычным голосом спрашивает Олег, отправляя полотенце в сушилку.

– Думаю да, – хотя я еще не уверен в этом.

– Мы ж хотели зависнуть.

– Всем места хватит.

– Действительно.

Стучусь в женскую раздевалку. Ответа нет, и я заглядываю. Пусто. Значит, пока я слушал бредни пацанов, Тина ушла.

Перед сном звоню дяде Русу, прошу привезти новый телефон утром. Мой охранник не спрашивает для чего, и я точно знаю – еще до завтрака моя просьба будет выполнена.

Подавляю желание проведать Тину и ложусь.

***

– О, смотрите-ка, это наша шустрая новенькая, – поворачиваю голову и вижу Лену.

Рядом с ней две ее подруги, Маша и Света.

Они сразу косо на меня посматривали, но после моей ночевки у Юры, видимо, холодная война переходит в наступательную стадию.

– И на завтрак первая и в спальню к одноклассникам, – Лена смотрит на меня сверху вниз уничижительным взглядом.

– Расстраиваешься, что тебя в эту спальню не зовут? – я мило улыбаюсь, смотря ей в глаза.

Юра уверил меня, что между ними ничего нет, и у меня нет причин не доверять ему.

– А ты все-таки умеешь разговаривать?

Маша накручивает на палец прядь своих длинных, явно выпрямленных утюжком, выкрашенных в темно-русый цвет, волос.

Все девочки, как и я, одеты в школьную форму. Клетчатая юбка Леночки укорочена больше, чем у ее подруг, а сквозь белые кружевные плечи блузки виднеются лямки черного лифа. Какая глупая мода – выставлять напоказ белье. И я высказала бы ей эту мысль с самодовольным видом, не выделяйся розовый лифчик под моей белой рубашкой.

– С такой то поддержкой, – усмехается Света, юбка которой, кстати, всего на пять сантиметров выше колен.

– А может, вы займетесь своими делами? – мне совершенно не хочется ругаться.

– А может, ты найдешь кого-нибудь другого для ночевки? – Лена наклоняется ко мне, достает жвачку изо рта и собирается приклеить ее на мои волосы.

Я резко отклоняюсь.

– Действительно, шустрая, – шипит она, катает шарик из резинки и кидает его в мой чай.

Из моего носа еще не пошел огонь? Нет? Повезло, потому что я готова откусить ей руку.

– Ты даже не знаешь, насколько! – мои руки трясутся от злости.

Поднимаюсь, хватаю стакан с чаем и выливаю его ей на грудь.

Ни о чем не думаю в этот момент. Я должна показать, что нельзя просто подойти и оскорблять меня.

Визг Леночки оглушает. Маша и Света отпрыгивают в разные стороны, чтобы брызги чая не задели их. Смотрю на Лену, замечая краем глаза, как головы всех завтракающих поворачиваются в нашем направлении.

– Вот идиотка! – визжит Леночка, это ей еще повезло, что чай теплый. – Ты мне форму испортила!

– А ты мне чай, – кричу я, все еще держа стакан трясущимися руками.

– Сука! – Лена кидается на меня, я не успеваю отступить, и ее руки вцепляются в мои волосы.

Пытаюсь отцепить ее от своих волос одной рукой, второй царапая обидчицу, не видя куда. Становится жарко.

Нас разнимают. Я вижу перед собой Юру. Леночку держит Олег. Остальные не вмешиваются. Слышу улюлюканье, доносящееся откуда-то издалека, фырканье, вздохи.

– Мразь! – орет Леночка. – Я тебя еще выцеплю! Лучше одна по школе не ходи!

– Заткнулась! – Юра не кричит, но Леночка замолкает, как и все вокруг, его голос тверд, как и руки, которыми он держит меня. – Олег, уведи ее.

Лена беспрекословно, мирно уходит из столовой, ведомая Олегом.

– Че пялитесь? – Юра теперь говорит громко, осматривая зал. – В тарелки свои все уперлись!

Головы медленно, некоторые нехотя, разворачиваются. Почему все такие послушные?

Замечаю, что рядом стоят Леша с Машей. Леша что-то говорит ей. Одноклассница пытается обнять его, но он отталкивает ее. Они что, вместе? Света уходит к раздаче.

– Пошли, – Юра легонько подталкивает меня к выходу из столовой.

– Я еще не поела! – Кричу, еще не отошедшая от этой сцены, не могу успокоить мелкую дрожь, пробивающую все тело.

– Не ори, – он довольно груб, но спокоен. – Скоро урок начнется. Сегодня все голодные будут. Не ты одна, – уголок его губы немного подается вверх, но я рада тому, что это не полноценная усмешка, я не выдержала бы ее сейчас.

Он выводит меня из столовой. Мы проходим по холлу, где на диванчике сидят Леночка с Олегом. Она что-то шипит мне вслед, когда мы проходим мимо них, но затихает, когда Юра оглядывается на нее.

– Ты в порядке? – спрашивает Юра, закрывая за нами дверь моей комнаты.

– Да я вообще просто ела! – ору я, махая руками, иного выхода моим эмоциям пока не находится.

– Да не ори ты! – его грубость действует, как успокоительное, и я начинаю рассказывать, как все случилось, лишь иногда покрикивая.

– Тетя Маша будет молчать, как и все остальные. Если кто-то спросит, отвечай, что ничего не было, – сухо произносит Юра, когда я заканчиваю рассказ.

– Что? – выходит визг.

– Потом объясню. А пока расчеши волосы и пошли. У нас десять минут осталось.

– Ты сказал, что у вас нет ничего!

– Я сказал правду. Я поговорю с ней еще раз.

– Все из-за этой долбанной ночевки! – психую, мне приходится расцеплять култышку, чтобы расчесать волосы. – Вот надо было мне к тебе тащиться! – я так взбудоражена, что непроизвольно перехожу на английский, мне тяжело в таком состоянии следить за речью. – Сидела бы в школе и все!

Расческа застревает в волосах, и я психую еще больше, дергаю ее, чувствуя боль в голове, и швыряю причиняющий боль предмет в стену.

Юра, абсолютно спокойный, поднимает ее и подходит ко мне.

– Успокойся, – я ошарашена, он произносит это слово на чистейшем английском, расцепляет пальцами мои спутанные волосы, и проводит по ним расческой. Уже не так больно. – Мы круто провели время, и будем и дальше проводить его так же. А теперь перейдем на русский.