– А как мы заставим маркиза сыграть с нами? – поинтересовалась Арлин.

– Вот это уже разговор, – обрадовался Джокер. – Ты относишься к редкому типу женщин, у которых логике изредка удается возобладать над неконтролируемыми эмоциями.

– Кончай издеваться надо мной, – сказала Маша. – Я и без того не в восторге от твоей затеи. Я отступлю от своих принципов только один-единственный раз, и то лишь потому, что не могу представить, как снова буду жить без горячей воды.

– Я куплю тебе собственный гейзер в качестве свадебного подарка, – пообещал Вася. – Даже два, если захочешь. А с маркизом все просто. Он молод, красив и падок на женщин. Улавливаешь идею?

– Улавливаю, – мрачно сказала Маша.

Когда Альберто проснулся, он был один. «Ночная бабочка» исчезла вместе с рассветом. Хотя близкий контакт с местным населением ни на шаг не приблизил маркиза к чеченским террористам, Альберто был доволен. Ночь, проведенная с Лулу, убедила его, что в России все далеко не так плохо, как пишут в газетах. Здесь вполне можно было жить. В окно лились яркие солнечные лучи, море было лазурным, как в августе, и маркиза ожидали новые приключения в непредсказуемой стране коммунистов, мафии и террористов.

Весело насвистывая песенку «Эта женщина меня убивает», маркиз направил свои стопы в ресторан.

Джокер, укрыв глаза за черными стеклами очков, а лицо – за развернутой газетой, в лучших шпионских традициях вел наблюдение за лифтами. Полускрытый за развесистым фикусом, он сидел в кресле холла, обозревая окрестности через дырочку в газете.

Маша занимала кресло в другом конце холла, делая вид, что изучает содержимое своей сумочки, хотя на самом деле она наблюдала за Васей.

Дверь лифта распахнулась, и оттуда донеслось веселое посвистывание маркиза.

Рука Джокера три раза хлопнула по подлокотнику кресла. Не застегнув сумочку, Маша сорвалась с места и ухитрилась прицельно врезаться в Альберто как раз в тот момент, когда он заворачивал за угол.

Последствия столкновения были впечатляющими. Маркиз вскрикнул и перестал насвистывать. Маша, также издав мелодичный вскрик, грациозно упала на пол, ухитрившись сделать это таким образом, чтобы Альберто получил возможность досконально изучить строение ее ножек. Альберто, как и следовало ожидать, ножки оценил.

Из сумочки, удачно выпавшей у Маши из рук, по всему полу раскатились изящные косметические принадлежности и прочие мелочи вроде авторучки с золотым пером, швейцарского перочинного ножика, записной книжки в тисненом кожаном переплете и т. д. и т. п.

– Умоляю вас, простите меня, – галантно произнес маркиз по-английски, наклоняясь к девушке, чтобы помочь ей подняться, и в то же время не сводя восхищенного взгляда с ее округлых бедер.

– Ну что вы, это я должна просить прощения! – не менее галантно отозвалась Маша, жестом, изображающим смущение и скромность, одергивая юбку.

Потом, как водится, они дружно принялись собирать с пола рассыпавшееся содержимое сумочки, их глаза и руки встретились…

Внимательно наблюдающий за происходящим через дырку в газете Джокер с трудом подавил желание вскочить с места и набить морду этому наглому иностранцу, столь откровенно заигрывающему с его девушкой. И Маша тоже хороша! В ее взгляде, устремленном на маркиза, было нечто, чего Джокер доселе не замечал по крайней мере по отношению к себе. Это был взгляд влюбленной женщины.

Когда, покончив с уборкой территории, парочка под ручку направилась в ресторан, Джокер яростно швырнул газету в мусорную корзину.

– Надо же быть таким дураком! – пробормотал он. – Я собственными руками затянул петлю на своей шее! Да и как мне раньше не пришло это в голову! Какого черта Маше мухлевать в карты ради полунищего бывшего зэка, когда она может захомутать настоящего иностранного маркиза! Чем я думал, затевая эту дурацкую аферу?

Заметив заинтересованный взгляд портье, Джокер встал с кресла и вышел на улицу. Настроение у него было убийственным.

Маркиз удивлялся сам себе. Через его руки прошло столько женщин, начиная от актрис и моделей и заканчивая богатыми аристократками, что он потерял веру в то, что какая-либо представительница прекрасного пола сможет заставить его ощутить новые, неведомые доселе чувства. И в то же время эта русская аборигенка, говорящая на ломаном английском, несомненно, красивая, но не так чтобы слишком, казалась ему давней знакомой, близким существом, в чертах которого он отыскивал самого себя.

С Машей происходило то же самое. Куда-то испарилась ее застарелая и уже ставшая хронической ненависть к мужчинам. Испанский маркиз внушал ей чувство покоя и безопасности, почему-то ассоциирующееся у Маши со счастливым детством, хотя на самом деле ее детство трудно было назвать счастливым.

Закончив завтрак, Альберто и Арлин, взявшись за руки, отправились гулять по городу. Они были настолько поглощены друг другом, что даже не заметили пожираемого ревностью Джокера, преследующего их чуть ли не по пятам.

Костолом тоже занимался преследованием, правда, на сей раз служащей аэровокзала. Нелетная погода кончилась, полосу расчистили, и наконец он ступил на московскую, вернее, на подмосковную землю Домодедовского аэропорта.

Хотя наиболее логичным для Маши было бы затеряться в Москве, интуиция подсказывала Гарику, что это не так, а интуиции Костолом доверял. Арлин слишком долго морозилась в Сибири, чтобы месить сапогами грязный столичный снежок. Нет, она должна была направиться дальше – на юг.

Но получить информацию в московских аэропортах было гораздо труднее, чем в Красноярске или Ханты-Мансийске. Гарик решил идти напролом.

Купив букет розовых гладиолусов, он подошел к одетой в униформу женщине лет сорока, которая, по его расчетам, недавно закончила смену и которую он видел в офисе администрации. Выбрал он эту женщину также по интуиции. Специфический блеск ее глаз и преувеличенная яркость макияжа свидетельствовали о том, что в течение чересчур долгого времени дама была лишена прелестей мужского общества.

Костолом не ошибся.

Фаина Александровна Блявкина отреагировала на него, как молодой волкодав на течную суку. Костолом, втайне надеявшийся получить интересующую его информацию в обмен на сотню-другую баксов, затосковал, когда Фаина Александровна, пригласив его в расположенную недалеко от аэропорта свою холостяцкую квартиру, мощным толчком опрокинула его на кровать и, взгромоздившись сверху, обнажила костлявую грудь.

– Простите меня! Я немного волнуюсь. Все это так неожиданно, – пробормотал Костолом. – Я надеялся, что мы для начала хотя бы познакомимся, поговорим.

– Страсти не нужны слова. Страсть объясняется делами, – вдохновенно продекламировала Фаина Александровна, через голову стягивая юбку.

Костолом закрыл глаза. С ним случилось то, что хотя бы раз в жизни случается с каждым мужчиной.

– Боюсь, я не готов делом доказать свою страсть, – покрываясь потом от ужаса и стыда, произнес он, прикидывая, что, пожалуй, было бы лучше дать взятку главному кассиру.

– Не беспокойся, мой пупсик, – проворковала Фаина Александровна. – Я же работаю в аэропорту. У меня есть для тебя пара таблеток виагры.

– Что такое виагра? – опасливо поинтересовался Гарик.

– Сейчас узнаешь, – сладким голосом произнесла Фаина Александровна, запихивая ему в рот две небольшие белые таблетки.

– Почему тебя так интересуют чеченские террористы? – спросила Маша у Альберто.

Девушка и маркиз, свернув с набережной, направились к Ботаническому саду.

– Мужчин вообще интересует война, – сказал маркиз. – Раньше я видел войну и террористов только в кино и по телевидению, а здесь, в России, в сотне километров отсюда идет война, похищают людей. Это будоражит воображение.

– Какая война? – удивилась Арлин. – Ты имеешь в виду войну в Заливе?

– Войну в Заливе? – в свою очередь, удивился Альберто. – Это ж было в Ираке и давным-давно закончилось. Разве ты не слышала о войне в Чечне? Ты что, с луны свалилась?