Правильнее будет сказать, не взяли, а взял Силантий Артемьевич в единственном числе. Примерно через версту от реки он попросил князя остановить горе-воинов.

– Один вперёд схожу. Скоро полянка будет, где они расположились. Тут меня подождите…

Князь возражать не стал и унтер среди деревьев растворился.

Почти пол часа Силантия не было, я уже беспокоиться начал. Тут он и воротился.

– Трое всего в лагере было. Остальные в Липово ушли на свадьбу. Вот там им рады будут… – мой охранник показал лицом степень радости жителей Липово незваным гостям. – Этих я связал. Пойдемте забирать. Остальные обратно через три дня, не раньше, будут. Тогда их и возьмем.

До холодов было ещё далеко, поэтому дезертиры жили в шалашиках. Были у них на поляне и землянки, но сейчас они пустовали.

Трое связанных по рукам и ногам заросших диким волосом мужиков лежали в рядок у кострища, оборудованного лесными жителями на поляне. Почему в рядок? А, во всем порядок должен быть, так бывший унтер императорской армии считал.

– Ноги им освободите и к реке ведите, – приказал Силантий солдатикам. – Мне тут ещё кое-что собрать надо.

Как я уже знал – Силантий чужого не возьмет, но и своего не упустит. Ну, а что – в хозяйстве всё пригодится.

Я заглянул в ближний ко мне шалаш.

Лежанка, столик из доски, прибитой к чурке. На нем – трёпаная колода карт и деньги. Причем, разные – и уже не существующей российской империи, и советские нескольких образцов, начиная от самых первых, уже изъятых из оборота, до тех, что нынче в ходу.

Рядом с лежанкой стояла винтовка, которой хозяин шалаша не успел воспользоваться.

На деньги я не позарился, а вот винтовку прихватил.

– Соберите оружие, – отдал я приказ стоящему без дела солдату. Ему же и протянул трёхлинейку, которую держал в руках.

– Не надо, я сам. – хмуро посмотрел на меня Силантий Артемьевич. – Пусть этих к реке ведут.

Ну, сам, так сам…

Как и было приказано Сталиным, мы привели к нему дезертиров.

– Выйдите, я один с ними потолкую.

От таких слов Вождя Поскребышев в очередной раз побледнел, но Иосиф Виссарионович был непреклонен.

Сталин беседовал с привезенными из-за реки долго, почти два часа. Такого разговора с ним мало кто удостаивался.

– Как вернемся в Москву, объявим дезертирам амнистию. У кого крови на руках нет, – уточнил Иосиф Виссарионович.

Поскребышев кивнул. Его дело – маленькое.

О чем говорил Вождь с дезертирами – одному князю известно. Думаете, он им позволил один на один с товарищем Сталиным остаться? Три раза ха-ха. В пятистенке Силантия Артемьевича не одно окошко…

Пусть они высоко над землей расположены, но влезть-то через них внутрь избы можно – лестницы в хозяйстве отставного унтера имеются.

– Возвращаемся, товарищ Сталин? – Поскребышеву не терпелось из Низян убраться.

Возвращаемся… А куда?

Со слов Александра Владимировича я знал, что половина губернского центра сейчас желтым туманом укрыта. Ну, по крайней мере так вчера ещё было. Причем, половина – не для красного словца. Он в своем рассказе об обстановке в городе даже улицы перечислил, которые в желтой мути находились. От такого де до такого дома. Вот память у человека!

Кстати, мой институт, вся его территория – в желтой зоне. Это так её князь обозначил.

Получалось… Плохо получалось.

Тащить Иосифа Виссарионовича обратно в Вятку? А, может этот туман дальше расширяться будет? Или из него какие-то чудища полезут? От особей чего угодно ждать можно.

Князь с Поскребышевым переговорил, а я только рядышком постоял. Мне права голоса не предоставили. Не в смысле голосования за что-то, а вообще.

– Через Нижний или Казань будем в Москву выбираться? – князь даже карту на столе разложил и несколько идеально заточенных карандашиков. Одним из них он сейчас на кружки указал, которыми вышеупомянутые города были обозначены.

Взлетное поле в Вятке сейчас в зоне желтого тумана. Да и вообще идею с самолетом Поскребышев по одному ему известной причине сразу отмел. Почему? Умно это? Глупо? Не мне судить, для этого надо обладать всей полнотой информации.

Частенько от некоторых людей можно услышать про кого-то, что вот де он какой глупый – придумал такое-то… А иное просто было невозможно выполнить, имелись определенные обстоятельства, которые судящему об этом другом совсем не известны.

В Нижний… В Казань…

Тут тоже имелись трудности. На карте, что сейчас на столе была разложена, как раз на самых удобных путях движения в сторону данных городов рукою князя желтые кляксы были нанесены. Понять, что они обозначали, не составляло большого труда.

Корабли особей от Вятки по уездам растащили? Растащили. Думаете, они там целенькие стоят, не взорвались как тот, что был на Козьем болоте размещен? Гадать не надо – имелись уже у Александра Владимировича сведения о том, что и они в груды обломков превратились и от них во все стороны желтая гадость прет.

Развозили корабли по дорогам, а не по лесам и болотам. Вот сейчас все эти пути транспортного сообщения и оказались перерезаны. Не пройти по ним и не проехать.

Карандаш князя причудливые кривые в сей момент на бумаге и выписывал вместо того, чтобы прочертить кратчайший путь до соседних с Вяткой губернских центров.

– Тут не получится…

– Здесь крюк давать надо…

– По этому пути очень длинно выходит…

Отметались один за другим возможные маршруты нашего движения, а их не так много и было.

– Может, всё же самолетом? – Александр Владимирович посмотрел на Поскребышева.

Тот отрицательно покачал головой.

– Хорошо, давайте так попробуем…

Решено было выдвигаться в сторону Нижнего Новгорода.

– Значит, через Горький. – Поскребышев постучал пальцем по карте.

Князь недоуменно поднял на него глаза. Он же местный, это я знаю из своей прошлой жизни, что Нижний Новгород в Горький переименуют.

– Принято решение изменить название города в ознаменование сорокалетней литературной деятельности пролетарского писателя, – пояснил свои слова секретарь товарища Сталина. – Ещё не опубликовано…

Опять это раньше, чем в моей прежней жизни случится. Вообще, тут хронология событий всё время вперёд забегает. Так с германской войной было, да и другое что-то раньше происходит. Ладно, только бы это. Много такого случается, чего в истории у меня дома не было. Те же особи… Или, были они, а только информацию об их вторжении аккуратненько так замазали? Нет, такое масштабное событие не спрячешь…

– Перед тем, как отсюда выезжать, разведать бы маршрут нужно, – влез я с предложением. Меня никто не спрашивал, сам я проявил инициативу. – Вдруг границы этого тумана расширились или ещё что за прошедшие сутки нового произошло.

Америку я не открыл, с военно-химическим делом я хорошо ещё в императорской армии познакомился. С противогазовой службой мы много совместно работали, в каждом полку представители Главного артиллерийского управления имелись.

– Кроме разведки маршрута, надо бы ещё личный состав противогазами обеспечить…

День-два много не изменят, поэтому товарищем Сталиным было принято решение пока остаться в Низянах. Ну, а кому ещё последнюю точку в решении любого вопроса ставить? Вождь решения принимает, а остальным их исполнять положено. Быстро и со всем старанием.

Надо сказать, что решил Иосиф Виссарионович, это не единолично, а после того, как меня и князя выслушал. Поскребышев тоже не молчал, им сказанное было Самим опять же учтено.

– Воробей торопился, да мал уродился… – Сталин пыхнул трубкой. – Разведайте, товарищ Нинель, что там и как. Про туман этот.

Мы и поехали разведывать.

За рулем был опять же Викеня, я и Александр Владимирович – на диванчике позади водителя расположились. Силантия Артемьевича и Поскребышева оставили на хозяйстве – так оно лучше будет.