– Нашли? – это скорее был не вопрос, а констатация факта.

– Нашли.

– Как? – прищурился Иосиф Виссарионович.

– По хлебным крошкам, – позволил себе пошутить Александр Владимирович.

Последнее я взял на заметку. Такое поведение князя понимающему человеку много чего говорило.

– Ну-ну… По хлебным крошкам. Вот так, Нинель Иванович… – Сталин повернул ко мне голову. – Быстро они, ничего не скажешь… Старая школа.

Князь в течение всего этого разговора на меня даже ни разу не посмотрел, как будто мы с ним и не знакомы. К чему бы это? Не доволен, что я Самого сюда утащил?

– Поедем, Иосиф Виссарионович? – князь опять в мою сторону даже глаза не перевел, не отрываясь смотрел на Сталина.

– Ночуем здесь, – поломал все планы князя и его сопровождающих Сталин. – Один вопрос утром решать будем.

Утром?

Вопрос?

Что там такое Иосиф Виссарионович решить надумал?

Понятно, что никто меня в известность об этом ставить не собирался…

– Побудь тут где-то рядышком, – соизволил заметить меня князь. – Не теряйся.

Куда я тут потеряюсь? Даже за пределы деревни теперь выйти мне не получится – всё оцеплено солдатами, что из Вятки прибыли. Так мне Силантий Артемьевич шепнул. Он в бане с нами не мылся, занят был. Многочисленной своей семье распоряжения отдавал, а также родственникам, что в Низянах проживали. Накормить-напоить гостей после бани надобно, и – не абы как.

Семья у Силантия немаленькая, однако, рекорда Федора Васильева он не побил. Проживал такой крестьянин в России во время Екатерины II. Кстати, ей был даже представлен. В возрасте семидесяти пяти лет от роду он имел от своих двух жен в совокупности восемьдесят семь детей, из которых на момент представления императрице живы были восемьдесят четыре.

Со своей первой женой Фёдор сыграл свадьбу в восемнадцать лет и прожил с ней следующие сорок. За это время с 1725 по 1765 год его жена рожала двадцать семь раз, в результате чего на свет появилось шестьдесят девять детей – шестнадцать близнецов, семь троен и четыре четверни.

После смерти первой жены Фёдор вновь пошёл под венец с некой Анной из села Мельничное, которая родила ему еще восемнадцать детей – шесть двойняшек и две тройни.

Старательный был мужик Федор Васильев, тут уж ничего не скажешь…

Силантий Артемьевич тоже не плошал, всё у него ещё впереди – какие у моего охранника ещё годы.

Увидев моё почти остолбенение от количества детей, что встречать Силантия выбежали когда мы в Низяны приехали, его супруга только рукой махнула.

– С реки придёт, только через меня на полатях к стенке перелезет, а я уже опять брюхатая…

Ну, не совсем так у них всё и было, однако я сделал вид, что поверил.

– Зачем Сталина сюда утащил? – князь шипел на меня не хуже змеи. Таким я его ещё ни разу не видел.

– А куда надо было? – огрызнулся я. – В желтом тумане спрятать?

– Сообщить надо было куда едете… – сбавил тон Александр Владимирович. – Охрану с собой взять.

– Не до того было, – тоже уже спокойно ответил я. – Трупы японцев в институте видели?

– Кого? Японцев? Каких японцев?! – голос князя чуть-чуть дрогнул.

Во! Каких? А – таких…

– Обыкновенных. Желтеньких, – съязвил я. Нечего на меня шипеть.

– Не видели, Иван. Там до сих пор этот клятый туман держится. Пол Вятки им залило. Что там делается – не знаю.

Князь после моих слов занервничал не хуже Поскребышева. Вот ведь, как их всех пробрало…

Я даже пожалел князюшку – Иосиф Виссарионович приехал-то на подведомственную ему территорию, за всё и про всё Александр Владимирович на ней отвечал. Его первая голова полетит если что.

Тут мне ничего не оставалось, как рассказать князю про японцев. Хотя и сам я знал не ахти как много. Так, чуть-чуть.

– Синоби-но-моно, говоришь… – скорее себе, чем мне, произнес князь. – Откуда?

– Нашел кого спросить… – я почесал затылок.

– Синоби, – повторил Александр Владимирович. – Удивительно, Нинель, удивительно.

Ну вот, опять – то Иван, то – Нинель.

– Вернемся – разберемся, – почти срифмовал князь. – Лишь бы туман сошел. Всё, спать пошли. Скоро уже вторые петухи будут…

Не скоро, а уже должны были петь.

Я машинально посмотрел на часы. Опаздывают что-то петухи – перемена погоды намечается. Вчера пасмурно было, значит – с утра разгуляется, вёдро будет. Ну, это – не хуже.

Кстати, и красный закат сухую погоду обещал. Но – всякое бывает. Прогнозы погоды давать – дело неблагодарное.

Утро выдалось солнечным, пусть и с ветерком.

– Доставить сюда дезертиров, – распорядился Сталин.

Так вот какой вопрос хотел он порешать! С дезертирами местными разобраться.

Я тоже с солдатами напросился. Почему? Сам не знаю.

– Пошли за лодками. – бывший старший унтер махнул рукой в сторону леса, что рос рядом с деревней на высоком берегу Вятки.

– За лодками? – в моем представлении лодки должны у реки находиться, а он на лес показывает.

– За лодками, за лодками, – повторил Силантий Артемьевич.

Оказалось, что лодки в Низянах под деревьями прятали на высоком сухом берегу, а когда на них куда-то плыть надо было – сверху на воду спускали. Что им в сырости гнить, хорошую лодку сделать – много трудов приложить надо. Ветки деревьев долбленки и от дождя защищали, да и от чужого недоброго глаза. На реке разный народец бывает, когда и не больно хороший.

Сам я лодки-долбленки жителей Низян с высокого берега к воде не спускал. Силантий Артемьевич припахал для этого солдатиков, приехавших с князем из Вятки.

Не солдатики, а горе одно. Сплошь – молодежь, низкорослые, худые какие-то. Откуда им другими стать – подростковые и юные годы их на войны пришлись, с питанием в это время не очень богато было. Да и сейчас – плоховато, особенно в городах.

Я и князь Александр Владимирович на берегу небольшого затончика неторопливо перекурить успели, пока служивые лодками занимались, спускали их вниз. Спускать-то ладно, а вот если поднимать их им надо бы было? Справились бы? Кто знает…

Вода в затоне – черная-пречерная, стоит – не колыхнётся. Только иногда рыбина плеснется и всё.

– Как переправимся – молчок. Идем за мной тише тихого… – проинструктировал бывший старший унтер солдат. – Чтобы никто ничем не стучал, не брякал.

Вот так в Низянах и живут. Соседствуют с дезертирами, можно сказать. Знают, где те прячутся, но властям об этом не сообщают. Никто в уездный военкомат не бежит докладывать, хотя – положено. Милицию деревенские тоже не извещают – не много ей от них доверия.

Если придраться – укрывают дезертиров и виноваты в этом по самое горлышко.

Когда переплывали на лодках через реку, Силантий только глаза большие делал и сердито гримасничал. Так бы и выматерился, но – нельзя, на реке далеко слышно. Солдатики даже нормально грести были не обучены – шлёпали по воде вразнобой, хорошо – вёсла не упускали.

Ещё и спорили между собой – кому первому из лодки выпрыгивать и её на песочек вытаскивать. Никому, видите ли, не желалось ножки мочить…

– Не, с такими навоюешь… – поделился со мной своими невеселыми мыслями старый солдат.

– Других бойцов у меня для тебя нет, – только и смог сказать ему князь. Сам он тоже был весьма невысокого мнения о своем воинстве.

Со слов Силантия Артемьевича, дезертиров было двенадцать душ, но не обязательно все они сейчас в своем лагере находятся.

– Часть может на тракт уйти.

Зачем, объяснять нам не надо было.

– Несколько охотятся часто – на одних грибах-ягодах долго не протянешь…

Опять же от Силантия мы знали, что дезертиры вооружены.

– Может и пострелять придется, – предупредил он всех перед выходом.

На общее счастье стрелять не пришлось. Дезертиров мы взяли ещё спящими. Устав полевой службы Русской императорской армии и Устав караульной службы РККА живущими в лесу не соблюдался ни в малейшей степени.