— Идем! — решительно сказала я. У нас еще был шанс уйти. Пока был. Я это чувствовала. Главное быстрее убраться с тракта в лес, а там пусть колдун выискивает нас по дорогам. В этот раз мы пойдем лесными тропинками, затерявшимися в густой чаще, что подступила к стенам городка.

— Верея, иди одна, — как-то устало сказал мой спутник.

Я покосилась на старика. Он показался мне слишком бледным и утомленным. И неожиданно я поняла, что он прав. Зачем мне втягивать его в свои проблемы. Колдуну нужна я, а значит, старик будет в безопасности, если я сейчас уйду.

Одна.

Но я еще никогда, ни единого разу не оставалась одна!

— Возвращайся к Гуннару, — тем не менее почти приказала я человеку, который заменил мне отца. Я любила его и желала счастья. Да и сама я уйду быстрее и дальше отсюда. У одной меня был шанс на спасение, а Нечай, как не прискорбно это было сейчас признавать, был тем грузом, который останавливает меня, тянет на опасную губительную глубину.

Попадаться к Асгейру мне очень не хотелось, поскольку я знала — колдун уготовил мне страшную участь. Я сердцем чувствовала это и страх сковывал меня в свои стальные объятия.

— Иди к Гуннару. Он тебя не обидит, а когда все уляжется, я вернусь за тобой! — сказал я и не слушая больше старика, пытавшегося что-то ответить, оттолкнулась от стены и побежала в сторону ворот, моля всех богов, чтобы дали мне успеть уйти из города до того, как меня перехватит колдун.

Я бежала не оглядываясь, глядя лишь вперед. Сердце возобновило свой барабанный бой, болью отдаваясь в груди. Котомка била по спине, став неожиданно слишком тяжелой.

Но вот впереди показались ворота. Они были уже открыты и двое стражников стояли у стены, привалившись и разговаривая о чем-то своем. Они не обратили внимания на меня — уже знали и привыкли к моим огненным волосам, ведь вся стража была из дружины Гуннара. Мне позволили беспрепятственно выйти за ворота, но прежде чем я успела пройти несколько шагов по дороге, как впереди показались всадники.

Их было немного, но они, как и я торопились. Я метнулась в сторону, намереваясь пропустить их мимо. Между нами оставалось незначительное расстояние, как вдруг первый из всадников вскинул вверх руку и резко осадил своего коня. Тот недовольным таким отношением, взвился на дыбы, но его наездник легко удержался в седле, а я поймала себя на том, что не отрываясь смотрю на этого человека.

— Булат! — вздрогнули губы и вот я уже кричала его имя, а мужчина поспешил спешиться и рванул ко мне.

Страх ушел их моего сердца. Его затопило совсем другое чувство. Радость, от понимания того, что ОН вернулся за мной. Я не сомневалась, что Булат приехал сюда именно за мной. Я не знала, не понимала, как и откуда он узнал, что я все еще нахожусь в городе Гуннара, но это было неважно. Не сейчас.

— Булат! — прошептала я.

На лице мужчины, что бежал ко мне, отразились все те эмоции, что испытывала я сама. И я поняла, что не ошибалась в нем. Я любима и теперь мы будем вместе.

Забылся и колдун, что преследовал меня, и Гуннар с подлой княжной. Забылись оборотни, бившиеся на дворе за меня, и старик Нечай, что стоял под каким-то домом в городе. Я забыла обо всем, глядя в светлые глаза мужчины, что приходил ко мне во снах, а теперь бежал наяву.

Как оказывается, зря забыла.

Темная тень упала сверху. Придавила камнем, и кто-то грубый и злой подхватил меня на руки, крепко сжал и в лицо мне глянули полные равнодушия синие глаза, на дне которых плескалось северное море и обещание моей гибели.

— Попалась! — произнес колдун и мы завертелись в диком танце из ветра и песка, словно попали в самый центр огромного смерча. И все пропало. И город, и Булат, и мои мечты о счастье. Все поглотила тьма. И только крик Булата, полный ярости и боли наполнил ее. А затем все пропало.

Когда Аскольд приехал на двор своего будущего зятя, он уже находился в самом паршивом настроении. Начать хотя бы с того, что его, князя, не встретили на подъезде к городу, а стража, так вообще едва согласилась впустить, ссылаясь на то, что уже закат, а на закате въезд в город закрывали. Аскольд кричал и требовал, чтобы его обозу был дан доступ в город и грозил всеми карами, которые только мог придумать и в конце концов добился своего. Обоз пропустили и ворота за ними тот час же закрылись, отрезав город от остального мира.

Добираясь в сумерках до дома вождя, усталый и злой, князь готов был выплеснуть свою ненависть на любом, кто бы имел несчастье встать на его пути, но как на зло, или на счастье, на улицах было на удивление безлюдно. Безлюдно до такой степени, что на заборах не сидело даже самой облезлой кошки, и ни одной псины не выскочило под ноги лошадям, чтобы привычно облаять чужаков. Нет. Город словно спал и лишь свет в окнах говорил о том, что жители бодрствуют.

Аскольд первым спешился, когда они проехали на двор. Стражники тоже немало поупрямились, прежде чем согласились впустить его, ссылаясь на то, что их вождь, Гуннар чем-то очень занят и не желает никого видеть. Но когда Аскольд объяснил, кто он таков и зачем приехал, ворота все же отперли и обоз, треща и скрипя, проехал на пустынный двор, где князя снова никто не встретил и не проводил к северянину.

Первой мыслью, которая посетила голову Аскольда, когда он все же решил напрячь свой мозг и понять, что за причина заставила все вокруг в этом городке прийти в такое уныние и печаль, была о дочери. Он внезапно испугался, что это непременно что-то случилось с Лебедь.

— Заболела! — и князь побежал к дверям, ведущим в дом, но при этом не забыл отметить тот факт, что дом, который Гуннар начал строить для своей будущей жены, так и остался на начальной стадии. Словно им никто не занимался, а ведь прошло много времени и хотя бы первый, основной этаж должен был быть возведен!

В дверях он столкнулся с хмурым дружинником, который спешил во двор. Обернувшись на воина, Аскольд внезапно понял, что это вовсе и не мужчина, а женщина, но сейчас подобная проблема волновала его меньше всего.

Пробежав сени, он ворвался в большой зал — дом Гуннара был отстроен по северному обычаю, но с теплыми сенями, как было принято на родине князя — и то что он увидел, вывело на некоторое время его из равновесия.

За длинным столом, который в обычное время использовали как обеденный, сидел сам Гуннар и несколько человек из его дружины. А рядом с ним находился тот, кого Аскольд меньше всего хотел бы сейчас видеть рядом с собой. Булат, а рядом с ним какие-то два странных мужчины, у одного из которых был очень хищный вид, а второй опасно поблескивал огромными золотого цвета глазами, уставившись на князя немигающим взглядом.

Разговор при появлении Аскольда прекратился и головы всех присутствующих повернулись к вновь прибывшему.

— Князь! — только и сказал Гуннар. Но он не выглядел удивленным, а значит, Булат уже рассказал о том, что встретил его на тракте.

— Что с моей дочерью? Что с Лебедушкой! — почти выкрикнул князь и шагнул вперед, к столу.

— А при чем здесь княжна? — удивился Гуннар, и у Аскольда отлегло от сердца, когда он понял, что вся эта таинственность не из-за его дочери. Здесь было что-то совсем другое, но не менее интересное.

Едва поняв, что с Лебедь все в порядке, Аскольд присоединился к тем, кто сидел за столом, подвинув одного из дружинников северянина, за что получил недоуменный взгляд последнего.

— Я хочу знать, что здесь происходи, — требовательно заявил он, — Я твой сосед, Гуннар, и если появилась какая-то опасность нашим землям, я должен знать об этом…

Гуннар спокойно посмотрел на человека, который едва не стал его тестем и порадовался тому, что не успел породнится. Смерил его взглядом, от которого Аскольду внезапно захотелось снова присесть на лавку и только силой воли он устоял.

— А что ты так на меня смотришь? — спросил князь шипящим от негодования голосом.

— Да вот, думаю, не пора ли вам пойти проведать свою дочь, — ответил Гуннар спокойно, — Вы же ради нее сюда приехали. Так княжна в своих покоях вместе с няней… — северянин улыбнулся, — Вещи собирает. Домой хотел ее отправить завтра, да вот удача — вы приехали.