Эрик Скотт де Би

Эрик Скотт де Би

Последняя легенда о Гедрине Тенеубийце / The Last Legend of Gedrin Shadowbane

Говорят, что герои легенд могут увидеть подстерегающую их смерть до того, как поднимутся ей навстречу.

И хотя все герои умирают, легендарными их делает то, как они встречают смерть — с плачем или с улыбкой. Каталан Безумный «Одиннадцать павших героев», опубликовано в 1403 году.

Флеймрул, Год Возрождённого Героя

(1463 г. ЛД)

Гедрин Талавар был стар, очень стар.

Прошли годы, — для Гедрина их насчитывалось много больше, чем большинство людей могли даже надеяться прожить, — и он обнаружил в себе сильную тоску по простым удовольствиям, в которых он строго отказывал себе, когда был молодым человеком: в вечерней прогулке верхом за городом, в приятном бокале вина с теплой трубкой табака, или в радости скачущих на его колене детей и звуках их смеха. Другие люди наслаждались этими радостями. Люди, как более незначительные, так и более великие, чем он.

Когда-то он назвал бы такого человека паразитом. Сейчас он назвал бы его благословенным.

Знакомая боль возникла в глубине глаз, благодаря чему Гедрин узнал, что в комнате не один.

— Учитель? — раздался голос позади.

Гедрин продолжал молча сидеть перед окошком своего снятого в аренду кабинета. Он смотрел на руины, что были загнивающим портовым городом Лускан. Он видел горящие в ночи пожары на улицах, которые никто не тушил. Он слышал вопли раненых и умирающих, умоляющих о спасении, которое никогда не придет.

Таким был город, который покинули боги, в мире, который они уже разрушили.

— Учитель? — его оруженосец прошел дальше в комнату и остановился, когда наткнулся на сидящего неподвижно, словно труп, Гедрина. Гедрин медленно повернул голову, и мальчик чуть ли не отпрыгнул назад. — О, простите! Я не…

— Это не имеет значения, Дроуис. — Гедрин махнул сухой кожистой рукой, так много лет назад покрывшейся старческими пятнами. — Я знаю, час настал. Дай мне еще мгновение.

— Как пожелаете, мастер Тенеубийца.

Гедрин посмотрел бледными глазами прямо на ученика. Уже три десятилетия его глаза были полуслепы, имели выцветший, почти белый цвет. Один глаз был слеп полностью. Мальчик вздрогнул.

«Совсем не мальчик», — удивился Гедрин. Темноволосый и стройный, Дроуис был на шестьдесят лет младше Гедрина, и выглядел на тридцать зим. Это заставило Гедрина почувствовать себя старым. И это было правдой, а Гедрин никогда не пытался избежать правды.

Он мягко улыбнулся.

— Не бойся. Око видит, все будет хорошо.

— Конечно, учитель.

Гедрин заморозил Дроуиса взглядом, будто дотянулся и схватил его рукой. Теперь было легко так влиять на человека, а ведь ему пришлось пятьдесят лет учиться этому искусству.

— Око видит все, — сказал Гедрин. — ВСЕ.

Дроуис побледнел и опустил глаза вниз и в сторону. Он пробурчал что-то утвердительное или, возможно, молитву.

— Подождите мгновение, учитель, а потом поспешим. — Дроуис избегал его пристального взгляда. — Быть может, вы выпьете чая или что-нибудь съедите?

— Нет, — ответил он. — Но ты поешь. Ты молодой и должен быть сильным.

— Конечно. — Дроуис явно не собирался есть. Гедрин не удивился бы, если бы его желудок завязался в узел. — Я принесу вам вашу трость.

Гедрин изнуренно улыбнулся. Эта ночь была идеальной, чтобы передать Защитник, если конечно Дроуис накануне не решил продать учителя.

— Значит, это будешь ты, — сказал Гедрин задумчиво и так тихо, что только юстициар или опытный вор могли бы расслышать его. — Я думал о тебе лучше.

Дроуис остановился у двери.

— Вы что-то сказали, учитель?

Гедрин покачал головой.

— Только слоноголового, я думаю. Неси его сюда, потом подготовишь свое оружие. Я сейчас встану и соберусь.

— Да, учитель.

Когда парень ушел, Гедрин повернулся к окну и вздохнул.

В старом мире, до того, как Магическая Чума переписала законы магии, паладины могли почувствовать, где притаилось зло, как бы хорошо оно не скрывалось. Сейчас такая сила была по большей части утеряна смертными. Но Гедрин был пережитком того времени и хорошо помнил, как читать в сердцах людей, даже если магия молчит об этом. Дроуис попахивал тьмой — с подобной тьмой Гедрин сражался все его девяносто и пять безрадостных зим.

Нет… нет, это не правда.

Была радость в его долгой жизни, раздумывал Гедрин: вечера, когда он лежал в объятиях смуглых рук своей жены Сивгении, выискивая ее имя среди звезд, а потом, спустя годы, этой радостью был их ребенок. В теплые ночи, такие, как эта, когда Селунэ поднималась полной и яркой, он мог слышать призрачный смех на ветру и уголком глаз видеть ее красивую улыбку.

Глаза Гедрина может и отказали ему десятилетия назад, но его слух как всегда оставался острым. Он слышал шепот Дроуиса внизу, когда оруженосец тихо говорил с посыльным.

Гедрин знал, что все было улажено, и это давало ему уверенность и покой.

Он знал так мало покоя за почти восемьдесят лет, что он носил меч Триединого Бога в сражениях и после поединков и войн. Он похоронил большинство своих последователей и друзей, видел гибель каждого из своих детей и убил свою жену. Когда жрица Шар настроила Сивгению против Гедрина и Ока, Защитник пролил ее кровь. Это был его долг, хотя Гедрин так никогда и не простил себя. Конец был действительно желанен.

Но когда он придет, Гедрин закончит так, что…

— Мастер Тенеубийца, вам нехорошо?

Светло-коричневая полоска бородки обрамляла нервное лицо Дроуиса, а его темные глаза наблюдали за почтенным учителем. Это года труда и крови сделали Гедрина почтенным. Он не ждал, что кто-нибудь будет благоговеть перед его памятью, но тем не менее…

— Спокойствие, сын мой, — хладнокровно сказал старик. — Я готов.

— Благодарение Триединому Богу, — Дровезм утер пот со лба. — На секунду мне показалось, что мы не сможем выполнить наш долг этой ночью. Я беспокоился…

— Я знаю, что ты беспокоился об этом. — Гедрин невозмутимо коснулся прислужника, хотя его лицо выражало всю тяжесть ситуации. — Я только стар — не покалечен.

— В самом деле, учитель, — поклонился Дроуис. — Простите меня, если я предположил иное.

Игнорируя боль, которая появилась как только парень подошел, Гедрин покачал головой.

— Это не требует прощения, — сказал он тихо.

Дроуис протянул ему его трость с набалдашником из слоновой кости, формой похожим на слоновью голову. Десятилетия использования разгладили кость до гладкого состояния. Это напоминало ему кожу Сивгении. С этой тростью старый паладин был в состоянии стоять. Раз Дроуис видел его надежно стоящим на ногах, парень оставил Гедрина одного у окна, чтобы надеть свое оружие и подготовиться к ночи.

Он слышал, как Дроуис шуршал в прихожей, надевая броню и пояс с клинком. Гедрин еще раз посмотрел в задымленное ночное небо. Он удивился бы, если бы Селунэ приняла Сивгению в свои объятия, особенно после того, как она изменила им обоим с темной сестрой Селунэ, Шар. Он удивился бы, если бы за завесой его ждали его жена или дети и жизнь в жалкой еретической вечности из неверия и лжи.

По крайней мере, у него остался один ребенок. Даже если его дорогая Левия была не его собственная плоть и кровь, и слишком молода, чтобы быть даже его внучкой, она была любима им как дочь, и эта любовь поддерживала его много лет. Без нее он умер бы давным-давно.

Какое наследство он оставил ей? Подобающий ли это конец для жизни, полной борьбы с тенями?

Кто возьмет Защитник после этой ночи? Или все это канет во тьму, как часто бывает в этом мире?

Эти вопросы досаждали Гедрину, и первое время после того, как он был вынужден убить Сивгению, он чувствовал холодные гвозди сомнений, раскалывающие его голову. Он думал, что не в этом дело, что причина будет забыта, но сейчас…