— Три года ты пичкала мужика какой-то гадостью, а он терпел. И в какой-то момент у него терпение лопнуло, да?

Я кивнула. Мне действительно нечего было ответить на этот прямой вопрос. Тем более, что я чувствовала себя немного виноватой в нашей ссоре. Ведь это я накинулась на Кира с обвинениями. Может, если бы я сдержалась тогда, он не захотел бы никуда уйти. И я не оказалась сейчас в этом ужасном месте.

— А скажи-ка мне, а зачем тебе так ребенок понадобился? Что ты вместо того, чтобы жить и радоваться с мужем, решила себе так жизнь испортить?

Вот так постановка вопроса. Об этом я как раз тогда и не думала. Мама сказала, что мы живем неправильно, раз детей не завели, и что часики у меня тикают, и что Кирилл меня бросит, если ребёнка ему не рожу. Да, много чего мне мама тогда говорила, а я всё делала, как она советовала. Ведь ей виднее с высоты прожитых лет.

— Молчишь? Сказать то и нечего, да? — Ягиня внимательно смотрела на меня, будто мысли мои читала.

— Ну, возраст уже у нас был не молодой, — промямлила я, — и в браке мы долго жили, ну и родителям внуков хотелось понянчить. А ещё, чем позднее забеременеть, тем больше риск родить больного ребенка.

— То есть тебе самой дите не так уж и нужно было? — уточнила Ягиня.

Однозначного ответа на этот вопрос у меня не нашлось. Конечно мне хотелось иметь детей. Я мечтала родить Кириллу и сыночка, и лапочку-дочку, но думала, что они сами как-то появятся у нас без особых усилий с нашей стороны, когда придёт время. Но мама убедила меня, что это неправильно. И что у нас с Киром не всё в порядке, раз я не родила ребенка через девять месяцев после свадьбы. У меня даже не хватило духа ей признаться, что всё это время мы предохранялись, так как решили немного пожить для себя.

Всё это я сумбурно выложила Ягине.

— То есть ты решила за вас двоих, что вам срочно нужно дитё, не обсудив этот вопрос с мужем?

— Ну он же был не против. Он сам говорил, что тоже хочет детей, только делать для этого ничего не хотел. Он хотел просто жить, гулять, путешествовать, а дети, типа сами как-то появятся. Но это же неправильно!

— Кто так сказал?

— Моя мама.

— А семью ты тоже с мамой создавала? Или всё-таки с Кириллом со своим?

Я опустила голову. Конечно, Ягиня была права. Семью я создавала с Кириллом, и надо было прислушаться к нему, когда он убеждал меня не зацикливаться на деторождении. Надо было продолжать жить нашей обычной жизнью. И тогда всё было бы по-другому. Но теперь уже ничего не изменить.

Даже если меня каким-то чудом вернут обратно, помириться нам будет очень сложно, особенно если Кириллу будет грозить суд. Я, конечно, не буду писать на него никаких заявлений, но это, наверняка, уже сделали мои родители. Зная их, они так просто это дело не оставят, и я не смогу их переубедить. Так мы с Кириллом ещё больше отдалимся друг от друга.

Неизвестность и безнадега тяготили. Я уже не была уверена, что хочу вернуться домой. И тут оставаться не хотелось. Хотя здесь у меня вся жизнь впереди. И Лель с Полелем где-то там меня ждут с моим суженым, если верить гаданию Божены.

Наверное, я выглядела очень расстроенной, потому что Ягиня вдруг сказала:

— Нет такой беды, которую невозможно было пережить, и твоя — перемелется, развеется, как дым! Не переживай. За темной ночью всегда наступает светлый день! Поздно уже, давай ложиться спать!

Я думала, что после нашего разговора уснуть не смогу. Но не успела моя голова коснуться подушки, как я провалилась в сон. И снилась мне Мурёнка.

— Не печалься, Забава, — говорила она, ласково заглядывая мне в глаза, — ты будешь самой лучшей дояркой в нашем княжестве и придумаешь доильный аппарат. Сам князь будет доверять тебе доить своих коров и возьмёт в свои полюбовницы!

Рядом кудахтали куры и сами подкатывали мне свои яйца. А петух сидел на заборе и радостно кукарекал. Всё это на фоне курятника и хлева, из которых самостоятельно выскакивал навоз с пометом и закидывался в тележку.

Яга и Ягуша кружили надо мной на мётлах и пели:

— Ой ли, люлиньки-люли!

Забаву замуж выдали!

Забаву замуж выдали!

Ой ли, люленьки-люли!

За красавца-молодца!

За красавца-молодца!

Она родит ему мальца!

Она родит ему мальца!

На исходе сентября!

На исходе сентября!

Ля-Ля-Ля-Ля-Ля-Ля-Ля!*

А я стояла и глупо улыбалась. Тут ко мне подошёл Колоша, криво улыбнулся и полез обниматься.

— Ну, здравствуй, моя любимая женушка, — проговорил он.

Я в ужасе закричала, пытаясь вырваться.

— Нет! Нет! Не может быть!

— Может! Может! — закричали внезапно появившиеся из ниоткуда старцы во главе с Белимиром. — Это муж твой! Покорись ему! В этом предназначение женщины!

— Нет! — я ударила Колошу между ног и побежала в сторону леса.

— Беги-беги! Всё равно от нас не скроешься! — неслось сзади. Преследователи почти настигли меня. Кто-то из них схватил меня за плечо и стал трясти. Я снова громко закричала:

— Нет! Не хочу!

— Проснись, Забава! Проснись!

Я с трудом открыла глаза и увидела над собой озабоченное лицо Ягини.

— Ты так страшно кричала во сне, — проговорила она.

— Мне приснилось, что меня выдали замуж за Колошу, — сказала я со слезами на глазах. — Это ведь не может быть вещим сном?

— Сегодня обычная ночь, не ночь Вещих снов, — успокоила меня Ягиня. — А чтоб наверняка не сбылось, на вот, попей водички и скажи: «Сон, сон, иди вон!»

______________________________________________

* — слова автора

Позор сухопутным пиратам (Кирилл)

Разбойников было много. Я начал было считать, да сбился на пятнадцатом человеке, так как они всё поднимались и поднимались из травы, и улыбались мерзкими улыбочками, поглядывая на меня. Одеты они были в широкие шаровары и линялые рубахи и вооружены кривыми саблями.

— Ну что, боярин, лошадку сам отдашь? Или предпочитаешь в честном бою погибнуть? — спросил меня один из них, одетый лучше всех и в чудной шляпе на голове, видимо самый главный.

Белокрыл обиженно засопел, но промолчал. А пират стоял прямо передо мной и продолжал нагло разглядывать нас с конём своим единственным правым глазом, его левый глаз был прикрыт черной повязкой, с такими ещё пиратов рисуют обычно.

— Смотря что ты считаешь честным боем, пиратский капитан! — вырвалось у меня непроизвольно. Мой соперник напрягся.

— Он знает, кто мы такие, — пробежал шёпоток по толпе. Разбойники улыбаться перестали, теперь они просто внимательно меня разглядывали. А я вдруг осмелел.

— И как же такие славные морские волки снизошли до того, чтобы нападать на путников на суше? — с издевкой спросил я. — Что в море кораблей больше не осталось?

Толпа взволновалась, но без команды капитана, ни один из разбойников не сделал и шагу. А тот продолжал молчать.

— Чего молчишь, гроза морей? — обратился я к нему. — Где корабль потерял? А?

Лицо капитана скривилось, как от зубной боли, и он уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, может быть, даже чтобы отдать приказ меня убить. Но я его опередил.

— И как вы только терпите такой позор? Капитан без корабля — то же самое, что богатырь без коня! — крикнул я в толпу. — А капитан, потерявший свой корабль, это не капитан! Это… Это…

Пока я усиленно пытался подобрать подходящее слово, в толпе послышались первые несмелые выкрики:

— А ведь боярин-то дело говорит! Верно, братцы! Какой капитан без корабля?

Видно, в команде у капитана недовольных было достаточно. Но держало море, а сейчас на суше многих стали посещать мысли о несостоятельности командира. Пять пиратов, здоровых бугаёв с огромными кулаками, отделились от толпы и встали вокруг него ко мне спиной, ближний круг, так сказать.

— А ну молчать! — гаркнул, наконец, капитан и повернулся к своим. — Вы кого слушать вздумали, крысы? Когда мы корабли топили, да богатством разживались, все были довольны…

Но договорить ему не дали. Один из разбойников выступил вперёд и крикнул.