Обе женщины стояли в тишине. В этот момент, когда Фэй наконец могла полюбоваться королевой, она ощутила, что её присутствие не только не нарушает, но и обогащает атмосферу этого исключительного вечера. Их взаимодействие стало новым штрихом в картине, которую они все создавали вместе.

Величественный императорский замок на ночь преобразился в феерию света и блеска. Зал, украшенный в честь нового поколения главных хранителей, был воплощением изысканности и роскоши. Грандиозные хрустальные люстры, свисающие с высоких потолков, рассеивали мягкий, приглушённый свет, который играл на поверхностях из мрамора и золота, придавая пространству почти неземной вид. Дорогие ткани, драпирующие стены, переливались в свете, напоминая о драгоценных самоцветах, освещавших зал тысячами звёзд.

Золотые и серебряные орнаменты на ковре создавали эффект плавного движения, идущего к центру зала, где располагалась сцена, окружённая великолепными колоннами, увенчанными цветами и сияющими гирляндами. В воздухе витал аромат свежих цветов, вплетённых в многочисленные венки и букетики, которые были разложены по всему залу.

Гости, пришедшие на этот бал, были одеты в самые элегантные наряды, подходящие к этому особому случаю. Играли звуки оркестра, исполнявшего вальсы и медленные мелодии, которые наполняли пространство гармонией и романтикой. Мягкие переливы скрипок и лёгкий ритм фортепиано словно пронизывали воздух, создавая атмосферу невидимой связи между всеми присутствующими.

Принц Тристан, являвшийся центром внимания, выделялся среди гостей своим изысканным мундиром. Он был одет в светлый мундир, расшитый золотыми нитями. Каждая деталь, от пуговиц до вышивки, была выполнена с безупречным вкусом, демонстрируя его высокое положение. На его пальце сверкал перстень с огромным алмазом, который притягивал взгляд своей глубиной и сиянием. Каждому главному хранителю выдали атрибуты в виде украшений. Тристан, находясь в центре зала, вёл беседы и принимал комплименты, его манеры и величие были подобны неприступной горе.

Фэй, в розовом платье, искрилась своей грацией. Её наряд был тонко сплетён из лёгких тканей, которые струились и колыхались при каждом её движении. Браслет, украшенный жемчугом и алмазами, сверкал на её запястье, подчеркивая её юную красоту и игривый характер. Каждый её шаг был полон лёгкости и изящества, а её улыбка, искрящаяся, как утренний свет, привлекала восхищённые взгляды.

Анахита, стоявшая в стороне, в синем платье, словно была погружена в свою тайну. Платье её было выполнено из ткани глубокого морского оттенка, в котором таились переливы темно-синего и почти черного. Оно струилось, как вода в ночном океане, и было украшено тонкими серебряными нитями, создающими эффект звёздного света. На её шее висел кулон, который мерцал как символ её загадочной сущности. Кулон, окружённый тонкой серебряной цепочкой, добавлял нотку загадки и утончённости её образу.

Каждый элемент бала, от лёгкого света до великолепных нарядов, создавал атмосферу торжества. Гости медленно передвигались по залу, наслаждаясь великолепием этого вечера, разговаривая и улыбаясь, но под поверхностью смеха и веселья пряталась тонкая, почти неуловимая напряжённость, как если бы всё происходящее было лишь началом чего-то значительного.

Когда музыка стихла, и оркестр начал играть медленную, глубокую мелодию, принц Тристан заметил Анахиту, стоящую у одного из окон. Его взгляд был проникновенным, и он почувствовал, что между ними существует невидимая связь. Тристан решительно подошёл к ней, его алмазный перстень блеснул в свете, и он, склонив голову, предложил ей танец.

Анахита посмотрела на него с лёгким удивлением. Её голос, тихий и ровный, прозвучал как мягкий шёпот:

— Я не танцую сегодня.

Её отказ был вежливым, но в его тоне была чёткая нотка решимости. Тристан не настаивал. Вместо этого он продолжил беседу, его слова были пронизаны лёгким юмором и искренним интересом. Чтобы не портить друг другу вечер, они не стали заводить разговор о своих взаимоотношениях. Они старались говорить о чем угодно, но только не друг о друге. Анахита, заметив, что принц не требует от неё немедленного согласия, немного расслабилась. Их разговор постепенно стал лёгким и непринуждённым, открывая новые грани их взаимодействия. Тристан был мастером общения, и с каждым его словом Анахита начинала чувствовать, что её первоначальный отказ не был окончательным.

Вскоре гости начали заметно интересоваться парой и атмосфера в зале изменилась. Ожидание нарастало, и взгляды начали сосредоточиваться на них. В этой невидимой игре общественного давления Анахита почувствовала, как внутренний конфликт между её желаниями и ожиданиями окружающих становится всё более явным.

Тристан, заметив это, предложил ей ещё раз. С лёгким вздохом, полным смирения, Анахита согласилась. В момент, когда их руки коснулись, в воздухе повисло напряжение, и все взгляды были прикованы к ним.

Танец начался. Музыка наполняла пространство мягким и чувственным ритмом, и каждый шаг Анахиты и Тристана был плавным и точным. Они двигались вместе, но между ними существовала особая недосказанность. Их движения были согласованы, но каждый шаг был полон личного пространства, словно они оба пытались разгадать друг друга, не раскрывая своих самых сокровенных мыслей.

Анахита и Тристан были погружены в этот момент, и их танец стал представлением тонкой игры чувств и эмоций. Взгляды их пересекались, и в каждом взгляде читалась история невысказанных слов и неосуществлённых мечт. Каждый поворот и каждый шаг были полны скрытого смысла, каждый жест был пронизан глубокими внутренними переживаниями.

Когда музыка подошла к концу, и последний аккорд замер в воздухе, Тристан и Анахита вновь встретились взглядами. В этом взгляде была заключена вся недосказанность их танца. Они оба знали, что этот вечер, этот момент был не только физическим соприкосновением, но и чем-то гораздо более глубоким. Тихий аплодисмент раздался со стороны гостей, но всё это казалось второстепенным по сравнению с тем, что произошло между ними.

Таким образом, вечер в императорском замке завершился на ноте волшебства и загадки. Словно каждый гость уходил с этого бала не только с впечатлениями от зрелища, но и с ощущением, что именно в этом зале, под светом хрустальных люстр, было открыто что-то большее, чем просто праздник.

Часть VI. Высшие хранители. I. Свадебный переполох

Анахита проснулась на рассвете, когда первые лучи Остелора робко проникали сквозь тяжёлые бархатные занавеси, что укрывали окна её комнаты в императорском замке. Вчерашний бал, полный торжественности и блеска, оставил по себе лишь тягостное ощущение пустоты. Она долго не могла заснуть, мысленно возвращаясь к встречам и взглядам, к звукам музыки и невысказанным словам, что остались скрытыми за масками учтивости.

Теперь же, в этом тихом утре, когда коридоры замка были ещё погружены в дремоту, Анахита ощущала себя одинокой среди каменных стен. Её лёгкие шаги едва касались мраморного пола, а шлейф платья, ещё хранящий аромат розовой воды, нежно шуршал, напоминая ей о ночи, когда она едва сдерживала свои чувства, наблюдая за Тристаном и Аннабель. Всё казалось настолько эфемерным и далеким, как сон, который хочется забыть, но не получается.

Блуждая по коридору, она неожиданно остановилась перед одной из дверей. Сердце дрогнуло, когда она узнала покои Тристана. Рука сама потянулась к ручке, и она медленно вошла внутрь. Здесь всё было на удивление спокойно: мягкий свет золотил изгибы мебели, а свежий воздух, проникший через полуоткрытое окно, наполнял комнату прохладой.

Около камина, на столике, лежал небольшой конверт. Он сразу привлёк внимание Анахиты. Дрожащими пальцами она раскрыла его и вытащила сложенный листок бумаги. Почерк Аннабель был изящным, каждый завиток букв казался тщательно продуманным, как и её улыбка на вчерашнем балу. В каждой строчке звучала любовь, в каждом слове — нежность и преданность.

"Мой дорогой Тристан, ты — свет моей жизни, и я не могу дождаться дня, когда смогу назвать тебя своим мужем…", — так начиналось письмо, и Анахита не смогла дочитать до конца.