— Твою мать, Олег…… А сделка? Наша сделка?

— Лив, после приема…… ты…. Тебя нужно было встряхнуть. Вырвать из тебя страх и заменить чем-то еще. Не важно чем: злостью, обидой, пусть яростью. Прости, Лив, — он присел передо мной и заглянул в глаза. — Прости. Да, это было подло с моей стороны. Очень подло. И да, я воспользовался тем, что тебя вышибло из колеи. Но…. но ты справилась со страхом и это самое важное.

Слова Олега обрушились на меня, как удар. Я смотрела на него, чувствуя, как внутри всё сжимается. Он воспользовался моей слабостью, зная, что я потеряла равновесие, зная, что мне было страшно и больно. Я понимала, что его поступок был продуманным шагом, что он стремился защитить меня и одновременно освободить от страха, но осознание того, что он намеренно толкнул меня в этот омут, было невыносимым.

Олег… — выдохнула я, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями. — Ты специально поставил меня в ситуацию, в которой я должна была справиться со своим страхом, чтобы доказать… что? Что я смогу? Что я не сломаюсь?

Он внимательно смотрел на меня, в его глазах читалась искренняя боль и сожаление. Он, похоже, действительно сожалел о своём поступке, но не отступал.

— Да, Лив, — сказал он мягко, но твёрдо. — Мне нужно было, чтобы ты поняла свою силу. Ты должна была увидеть, что, несмотря на всё, что произошло, несмотря на все удары и страх, ты можешь встать и бороться. А тебе нужно было выплеснуть свои страхи, дать волю своим чувствам, опустошить себя полностью, для нового. Я знаю, это было жестоко и подло, но у меня не было другого выбора. Я должен был убедиться, что ты не сдашься, что ты не сломаешься. И ты справилась, Лив, ты доказала, что сильнее, чем кто-либо может себе представить.

Слова Олега резонировали во мне, я чувствовала, как внутри поднимается волна гнева и обиды.

— Ты мог бы просто поговорить со мной, — прошептала я, с трудом сдерживая слёзы.

— И что бы я сказал, Лив? Что такое бывает? Что он козел? Что ты сильная и справишься? Лив, а хоть что-то из этого бы помогло? Да и при наших тогдашних отношениях, Лив, как ты себе представляешь наш разговор? Лив, он был в миллиметре от того, чтобы изнасиловать тебя! И ты как, хотела всю жизнь при виде него испытывать холодный ужас? Кому как не мне знать, что насилие порождает контроль, сбросить который невероятно сложно. А слова, Лив, всего лишь звуки: иногда нужные, но в этом случае — пустые! Напугав тебя, он приобрел над тобой реальную власть, а я убил твой страх перед ним в зародыше, вырвал его из тебя, пока он не набрал силу и не испортил тебе жизнь! Превратил его в злость, обиду, в страсть, в цель.

А еще, — очень тихо признался Олег, — тогда, в воскресенье утром…. Я надеялся, что ты останешься…. Но понял, что уйдешь, едва ты открыла глаза. Это было…. Больно.

— Олег…. Я…. — я не могла рассказать ему всего. Да, наверное, этого и не требовалось.

— Лив, я понимал, насколько тяжело тебе было. Поэтому и отпустил. Ты пережила шок, устала, я добавил тебе неприятностей. Тебе нужно было время, я старался дать его. Но тогда я понимал, что шанс того, что ты уйдешь навсегда — очень велик. Наверное, это был самый рисковый момент во всех наших отношениях. И я…. — он вздохнул, — я уехал… — голос стал едва слышным, — на могилу матери и сестры.

Ох, у меня перехватило дыхание.

— Я редко туда езжу, Лив, — голос звучал глухо. — Очень редко. И никогда эти поездки не бывают легкими…. А потом еще эти фото…. Лив, то что произошло в понедельник не было ни игрой, ни планом, клянусь.

— Что дальше, Олег? — едва слышно спросила я, измученная и ошарашенная.

— Дальше все пошло так, как и было задумано. Не с тобой, Лив, а в бизнесе. К тому же, я был счастлив. Счастлив настолько, что иногда терял голову. Ты была со мной и это…. Это окрыляло. Правда я часто не знал, как мне вести себя с тобой. С одной стороны, наши отношения стали такими прекрасными, теплыми, с другой…. Лив, мне было этого мало. Не смотря на то, что мы делили дом и постель, я хотел большего. Но ты настолько четко установила границы, что у меня не хватало смелости их перешагнуть. Лив…. — он взял меня за холодную руку, поднял с кресла, подвел к сейфу и открыл его.

— Что ты делаешь? — тихо спросила я, глядя на несколько коробочек, что стояли внутри. Только две из них я знала — там лежали драгоценности, которые я надевала на официальные мероприятия.

— Посмотри сама.

Я медленно потянулась к одной из незнакомых коробочек, сердце бешено колотилось, а руки слегка дрожали. Взяв её, я приоткрыла крышку и увидела изящный браслет — тонкий, с несколькими маленькими подвесками. Протянула руку и открыла еще одну — шпильки и заколка с сапфирами.

— Лив, не Марик купил тогда драгоценности для тебя, а я. И заплатил я за них не со счета компании, а с личного счета. Как и за все, что здесь лежит. А Марик прикрывал мою задницу. Надо отдать должное, прикрывал самоотверженно. Но как я мог подарить их тебе, если ты не давала мне ни малейшего шанса переступить черту твоей независимости. Черт, даже деньги Володи ты перебросила на счет Центра! Лив! Мать твою, ты до сих пор сама платишь ипотеку! Моя жена сама за себя платит! Это вообще, что такое?

Слова Олега звучали одновременно возмущённо и беспомощно. Он смотрел на меня с каким-то отчаянием, словно не мог понять, почему я так упрямо держусь за свою независимость. Черт! Я ведь уже и сама поняла, что здорово перегнула палку. Хотелось горько засмеяться, а еще больше — заплакать.

— Там, на концерте, Лив, я впервые понял, что возможно дорог тебе сильнее, чем ты это показывала. Твоя ревность…. Она стала подарком для меня. Никто, никогда не ревновал меня, Лив. Это было…. Ошеломляющее ощущение. Только так и не могу понять с чего?

Слушая его слова, я чувствовала, как во мне поднимается горькая волна. Он говорил о моей ревности как о чём-то важном, как о доказательстве наших чувств, но для меня это был один из самых болезненных моментов. Я действительно ревновала его, потому что боялась потерять, боялась, что он найдет ту, которая станет выгодным вложением или союзом. А сейчас он, этот сильный, уверенный мужчина, говорил об этом, словно о чем-то чудесном.

— Чертова Клара, — вырвалось у меня. — Олег…. На премии, она сказала, что рассталась со своим шефом. Они 10 лет были вместе, но он был женат на женщине… на выгодной женщине, понимаешь? И у меня за спиной была ровно такая же история. Марк едва выносил Марину, но она принесла ему компанию. А там, на концерте…. Эти дочери и сестры…. Потенциальные выгодные партии. Это наш мир, Олег, и я знаю его правила не хуже тебя.

— Так ты из-за этого бросила меня и уехала к себе? — фыркнул он.

— А что я должна была сделать? — ядовито уточнила я. — Выесть тебе мозг чайной ложечкой? Устроить разборку? Сказать: женись на мне?

— От последнего предложения я бы не отказался, — рассмеялся он. — Я так опьянел тогда, рысенок, что едва не пропустил важную встречу, — он обнял меня сзади и прижался щекой к волосам. Я даже не сопротивлялась, хоть и чувствовала злость. Но его руки, сильные, смелые, ласковые — лишали меня воли к сопротивлению.

— Да, ты уходил…. — вспомнила я, неосознанно подставляя его губам шею. — Я тогда испугалась….

— Почему, родная?

— Я подумала…. — ох, как страшно это сказать, — я заметила…. Что Марка тоже нет в зале!

Его руки на мгновение замерли, а затем он ещё крепче прижал меня к себе.

— Моя умная, хитрая, наблюдательная рысь. А ведь ты совершенно права, любимая.

— Что? — я стремительно обернулась к нему. — Ты….

— Я поймал момент, когда мальчишка вышел, и нашел его. Нам нужно было переговорить без свидетелей.

Я хотела повернуться к нему лицом, но Олег не позволил, продолжая целовать шею и рассказывать.

— Ты совершенно точно поняла, что Перумов теряет позиции. Наш мир не прощает слабостей, а то, что ему надавали по сопатке, да еще и на приеме — жестко выставило его дураком. Лив, радость моя, мужики — сплетники почище женщин. Его видели с моими следами и правильно все поняли. Врагов у этой падали было не мало, все ждали, пока он споткнется. В том числе и Покровский, — Олег чуть прикусил мне ухо, и внутри меня начал тлеть огонек. — Знаешь, рысенок, как ни погано это признавать — этот щенок действительно любил тебя. И любит до сих пор.