— Вполне представляю, — откашлялась я. — Негативные есть?

— Есть нейтральные. Но в основном — либо позитивные, либо вопросительные. Павлова, кстати, давая интервью, упомянула Олега Анатольевича. Комментарии разлетелись по всем изданиям.

— Хорошо, — даже более чем я ожидала. Не думала, что Павлова упомянет нас. — Пришли мне обзор на почту…. И Олегу… Анатольевичу тоже.

— Он… он это… рядом?

— Костя, — голос мой похолодел, но губы дрожали от сдерживаемой улыбки, — не переходи границ.

— О, прости, понял….

— И да, он рядом.

— Понял, не дурак…. Отправляю.

— Со ссылками, Костя.

— Конечно, Олив.

— Отлично, жду, — ответила я, стараясь сохранять серьезность, хотя ситуация становилась все забавнее. Закончив разговор, я положила телефон на стол и взглянула на Олега, который все это время внимательно слушал. При взгляде на него сердце опять забилось неровно, как у птицы, попавшей в клетку.

— Можно я… воспользуюсь твоим планшетом? — спросила я. — Мой, как ты понимаешь, не при мне, а обзор глянуть надо. Он, конечно, только предварительный, основной дурдом будет завтра, но я сама хочу глянуть.

Олег молча протянул мне планшет и открыл свою почту. Мои глаза невольно пробежали по письмам, но я тут же заставила себя вернуться к работе. Сообщение от Латыпова пришло через мгновение — он действительно не зря ел свой хлеб, работая с самого утра.

Олег встал у меня за спиной, чуть склонившись над плечом. Он стоял так близко, что я чувствовала его дыхание у себя на шее. Это слегка сбивало концентрацию, но я старалась сосредоточиться на экране.

— Что ж, — подытожила я, — все более чем хорошо. Я думала будет хуже…. Но… внимание сенатора сделало свое дело, шакалы тявкать не рискнули. Завтра будет больше материала, — я чуть повернула голову и посмотрела на израненную щеку, тепло которой ощущала рядом с ухом, — но думаю, ничего отрицательного. Разве что по мне проехаться могут.

Олег слегка улыбнулся, довольный вышедшими информационными лентами, его шрам на щеке едва заметно дрогнул, когда он поднял глаза и встретился со мной взглядом.

— Проехаться по тебе? — его голос был тихим, но в нем чувствовалась скрытая сила. — Пусть попробуют. Они ведь не знают, с кем связались.

Я почувствовала легкий холодок по спине, когда он наклонился еще ближе.

— Перестань, Олег, — я и сама не знала, к чему относились мои слова, к его близости или его заявлениям, — это не те проблемы, которые меня волнуют. Решать, что делать с поганым материалом — моя работа, не твоя, — я непроизвольно дернулась от его осторожного прикосновения к шее.

Но это была не ласка, он чуть-чуть оттянул ворот свитера, и лицо его потемнело.

— Синяки? Откуда, Лив?

Я вздрогнула от его неожиданного вопроса и отпрянула от него, невольно прикрывая плечо рукой. Вопрос прозвучал резко, и в его голосе было больше, чем просто беспокойство — это был гнев, который он едва сдерживал.

— Это Перумов? Да? Вчера?

— Да, — выдохнула я, не смея поднять глаз, боясь, что он обнаружит мою ложь. — Это он, — чтобы окончательно подтвердить свои слова показала запястья, на которых так же остался след, действительно от пальцев Петра. Я под страхом смерти не рассказала бы Олегу, что произошло сегодня ранним утром, как он судорожно сжимал меня, прячась в моих руках от своих кошмаров.

При воспоминании об его объятиях, крепких от кошмара и уязвимых, как у ребенка, у меня внезапно от ужаса свело живот.

— Олег…. — прошептала я, глядя на него и прижимая ладонь к лицу. — Вчера… ночью… мы…. Мы предохранялись?

— Что? — не понял он, замер, лицо исказилось от непонимания и недоумения. Он пристально смотрел на меня, пытаясь осознать, что я только что спросила.

— Что ты сказала? — тихо повторил он, хотя его голос дрожал от напряжения.

Я опустила руку с лица, глядя на него более прямо, но внутри меня поднималась волна страха, что ответ может быть не тем, на который я надеялась.

— Мы… предохранялись? — повторила я, пытаясь выдавить слова.

— Вот что тебя волнует, да? — по лицу пробежала судорога. — Не психуй, Лив, со мной ты матерью не станешь. А справки… я тебе на почту брошу! — Олег произнёс это с такой холодной уверенностью, что на секунду я почувствовала облегчение.

А потом непонимание.

— Я сделал вазэктомию пятнадцать лет назад, — холодно пояснил он, глядя на меня с кривой усмешкой. — Не дам своей крови ни шанса.

Олег произнёс это с такой безэмоциональной уверенностью, что я буквально застыла, не в силах осмыслить услышанное. Вазэктомия. Его слова эхом отдавались в моей голове, холодные, как сталь.

— Ты… сделал вазэктомию? — выдавила я, глядя на него. — Пятнадцать лет назад?

— Не думала, правда?

Мы подошли к самой черте. Настолько близко, что еще немного и свалимся в нее оба.

— Олег, я хочу домой, — выдохнула я, поднимаясь.

— Да, — выдохнул он, чуть ослабляя свое давление. — Я увезу тебя.

— Нет, — мне было слишком много Олега за это время, я задыхалась рядом с ним. — Я вызову такси. Завтра сложный день…. Мне нужно отдохнуть….

— В том числе и от меня, — закончил он недосказанную фразу.

Олег смотрел на меня, и в его глазах было трудноразличимое выражение — смесь ярости, обиды и, возможно, понимания. Он отступил на шаг, словно дав мне пространство, но его напряженная фигура выдавала внутреннюю борьбу.

— И еще, Олег, — устало попросила я, — мне нужен выходной. Не завтра…. Завтра будет слишком много вопросов…. Послезавтра. Ты можешь разрешить мне уйти?

— Это твое законное право, — ледяным тоном ответил он, скрещивая руки на груди. — Согласно трудовому кодексу.

— Хорошо. Я напишу заявление, — кивнула я, сжимая зубы. — На один день. В среду буду на работе.

— Пиши, — ответил Олег, всё так же холодно, его голос был как сталь. — Отпущу тебя на один день.

Я чувствовала, как внутри всё сжимается от его тона, от этой ледяной стены, которую он снова возводил между нами. Возможно, это и к лучшему — каждый из нас знал, что близость между нами была не только притяжением, но и постоянной борьбой.

— Спасибо, — тихо сказала я, не зная, что ещё добавить.

Олег не ответил, лишь кивнул, и я поняла, что этот разговор окончен. Я быстро собрала свои вещи и, чувствуя, как тяжело дышать рядом с ним, вышла на улицу, где меня уже ждало такси.

21

Когда я пришла на работу в понедельник утром, чувствовала себя всё ещё разбитой, но, по крайней мере, была выспавшейся. Ночь прошла беспокойно — один кошмар сменялся другим, но родные стены и привычные запахи помогли мне вернуть частичку спокойствия. На своей территории, в своей зоне контроля, мне было легче собраться с мыслями.

В офисе стояла привычная тишина раннего утра. Ещё не все сотрудники пришли, и это давало мне время привести мысли в порядок. Включив компьютер, я быстро пробежалась по новостным лентам, проверяя, не всплыли ли новые материалы после выходных.

Едва я села в кабинет ураганом ворвался Марик.

— Тыквочка, и что это все значит?

— Что, — подняла я голову от ноутбука, — Костя уже пресс-релиз выпустил?

— О чем, Тыквочка? Ой, — Марик с размаху сел в кресло передо мной, — Да? Лив, да? Ну да?

— Ну да, — вздохнула я.

— Ооой, неееет.

— Не добавляй геморроя, Марик, — попросила я, потирая переносицу.

— И как оно, Ливи?

Мой выразительный взгляд заставил его замолчать. Но не на долго.

— И ты сказала этому очкастому засранцу раньше, чем мне, Ливи? Как ты могла?

— Я ему не говорила, — вздохнула я. — Ему Олег сообщил.

— Да ладно, шутишь?

— Если бы. Латыпов позвонил на мой телефон, а Олег взял трубку вместо меня.

— Ого, — выдохнул Марик, замолкая ровно на тот момент, когда раскрасневшаяся Диана принесла ему кофе, а мне — черный, крепкий чай, о котором я, к слову, не просила, и вышла. — Я думал у вас потрахушки обыкновенные. А тут все серьезно….

— Господи, Марик, угомонись, — я помассировала виски. — С чем вообще приперся-то? Просто так, сплетни пособирать?