— Три федеральных издания запрашивают интервью.

— А проблема-то в чем, собственно? Ну дай им пресс-релиз.

— Им мало!

— Пусть ждут понедельника.

— Оливия Германовна, — из приемной послышался слабый писк Дианы, — а куда стойку с платьями девать?

— Какую еще…. Марик! Я тебя убью!

— Платье, Лив, нужно выбрать сегодня, нам с тобой еще ноготочки к нему подбирать!

— Оливия Германовна, отдел кадров так и не представил нам финансовый отчет….

— ТИХО! — рявкнула я. — Так, Марик, вон там в углу диван. Садишься, ждешь меня, светишь мордой и молчишь. Костя, всех журналистов отсылай до понедельника, выбери пару-тройку человек, кто будет дежурить в воскресенье. Завтра я тебе набросаю материал на всякий случай. Канцелярия, кадры, хозотдел — все вопросы — до понедельника. Платья заносите сюда! Все? Еще вопросы? Тогда все хором, кроме Марика, покиньте мой кабинет.

После моего рявка в кабинете воцарилась тишина. Латыпов с приподнятыми бровями, едва сдерживая улыбку, первым покинул помещение, за ним, тихо перешептываясь, ушла Диана и бухгалтер. Мальчики, притащившие стойку с платьями, исчезли, будто их и не было.

— Ого, Олив, — ухмыльнулся Марик, развалившись на диване. — Вот так командовать — я бы на твоём месте уже сгорел от нервов.

Я подошла к стойке, устало опустив плечи, и начала осматривать платья.

— Ты правда собираешься остаться здесь и до утра докапываться до каждого сантиметра ткани? — спросила я, проводя пальцами по одному из платьев.

— Конечно, моя дорогая. Ты же знаешь, что я не упущу хоть малейшей возможности побесить тебя, — весело ответил Марик.

Я села за стол, он подошел сзади и положил руки мне на плечи, разминая затекшие мышцы.

— Что думаешь, Марик? — очень тихо задала я вопрос, ответа на который боялась. — Что будешь делать с Олегом?

— Ничего, — пожал плечами мой друг. — Лив, не существует такой пудры, которая бы закрасила такие раны, ты сама это знаешь. Я могу только одно — сделать так, чтобы за этим уродством все увидели человека. И ты мне в этом поможешь.

— Как?

— Сама знаешь!

— Марик… — я покачала головой, — ты совсем крышей поехал?

— Нет, Лив. Если ты хочешь, чтобы вечер прошел как надо — ты сделаешь все, что я тебе скажу. Вы будете не просто директором и замом, вы будете парой: мужчиной и женщиной. Двумя половинками одного целого. Твоя красота оттенит его уродство, его сила — твою женственность.

— У тебя отъезд кукухи?

— Заткнись и слушай, Лив, — сказал Марик твердо, как никогда прежде, сжав мои плечи, чтобы привлечь внимание, — вы будете работать в паре, как ты это умеешь!

— Но мы не пара, Марик, — упрямо возразила я, — и никогда ею не будем!

— Люди увидят то, что мы им покажем, тебе ли этого не знать, Лив? — его голос стал мягче. — Твоя задача — заставить их почувствовать то, чего они не ожидали. Ты сможешь сделать так, чтобы они увидели не чудовище, а сильного, неуязвимого человека. И для этого тебе придется быть рядом с ним… не как его сотрудница, а как та, кто знает его лучше всех.

Ты прекрасно знаешь, как твоя внешность, острый ум и хищная хватка действуют на мужчин, Лив, — продолжал Марик, сжав мои плечи сильнее, словно убеждая меня в своей правоте. — Все завидовали Марку, и даже Перумов, этот чертов деспот, взбесился из-за вас. Он не мог стерпеть того, что ты была не его.

Я сжала губы, не желая слышать этих слов, но Марик продолжил:

— А теперь представь, что ты делаешь то же самое, но с Олегом. Он не Марк. Его зависть других людей не сломает, она сделает его сильнее. Гораздо сильнее. Пусть все завидуют ему. Пусть каждый, кто смотрит на вас, понимает, что этот мужчина… он не просто суровый бизнесмен, а тот, за кем стоит нечто большее. И ты — та, кто делает его сильнее. Лив, я не узнаю тебя. Еще два месяца назад ты бы и сама предложила такой вариант. Что с тобой? Это всего лишь работа, не так ли?

Я отвела взгляд, чувствуя, как внутри что-то переворачивается. Марик прав — раньше я бы не задумываясь пошла на это. Использовала бы каждую возможность для того, чтобы достичь успеха. Но теперь…

— Не знаю, Марик, — наконец ответила я, потирая виски. — Просто… это не кажется таким простым. То, что ты предлагаешь… оно потребует от меня…… многого….

Он сел напротив, внимательно посмотрел мне в глаза, но уже без насмешек.

— Лив, — начал он мягче, — я понимаю, что ты что-то чувствуешь к нему, иначе наш с тобой излюбленный прием не вызвал бы затруднений. Это уже не просто работа, верно?

— Не знаю. Его тьма — она очень опасна. Но что еще опаснее — она затягивает меня, подчиняет себе.

— Лив, — начал он серьезно, — ты всегда была сильной. Ты знаешь, как справляться с мужчинами, как удерживать контроль. Но с Олегом… Ты боишься, что потеряешь этот контроль, не так ли?

Я медленно кивнула.

— Он не просто мужчина, Марик. Он словно живет в собственной тьме, и она всегда рядом. Он заставляет меня чувствовать… чувствовать так, как я не хочу. Это пугает.

— Лив, — Марик посмотрел на меня долгим, внимательным взглядом, — ты должна понять одно: иногда тьма не значит зло. Иногда это просто боль, которую человек скрывает. Ты сама сказала, что он заставляет тебя чувствовать то, чего ты не хочешь. Или боишься?

— Я не верю ему, Марик. Он искусный манипулятор и играет с людьми, как сытый кот с мышью. Олег опасен. Он видит насквозь, и… он может сломать. И я уже не знаю, кто из нас ведущий в этой игре, а кто ведомый.

— Или ты просто переносишь образ одного на другого?

— Ох, Марик, — застонала я, — хватит этого психоанализа. Я устала, давай займемся делом. У меня завтра и без того хреновый день. Ты же знаешь….

— Он будет там, да?

— Они оба там будут, — кивнула я.

— Тогда порви их, Лив. Порви на британский флаг! И Марка, и этого старого ублюдка! И остальных до кучи, кто списал тебя со счетов. И все ж, Лив, готовься, без нашего с тобой любимого приема, нам не обойтись.

Не смотря на собственный невроз спала я ночью очень крепко, хоть и уснула поздно — до позднего вечера мы с Мариком занимались моей внешностью, потому что в субботу на это времени бы не осталось. Благо заглянувший в кабинет Володя, на причитания моего друга, что у меня будут круги под глазами, сообщил, что на девятом этаже здания есть комнаты отдыха для высшего руководства, где мы, в итоге, ночь и провели. Легкое вино, полный массаж тела, вкусный ужин, доставленный заботливыми девочками из нашей кафешки и ненавязчивая музыка сделали свое дело: только моя голова коснулась подушки — я провалилась в глубокий сон.

И проспала ровно до того момента, как под ухом запиликал, точнее завопил от отчаяния телефон.

— Да, — сонно ответила в трубку.

— Оливия, где же вы? — голос Латыпова напоминал голос мамонта, которому наступили на лапу. — Они заперлись в кабинете и меня не пускают!

Кто заперся, где заперся? Я покрутила головой, отгоняя остатки сна…. Глянула на время.

— Марик! Сука!

Часы показывали пятнадцать минут одиннадцатого — мой дружок отключил у меня будильник. На ходу приводя себя в порядок, надевая вчерашнюю одежду, благо ее кто-то успел немного погладить, натягивая туфельки я со всей скорости рванула вниз.

Латыпов ждал меня в приемной, вид у него был как к расстроенной панды. В приемной и моем кабинете кто-то ходил, пересмеивался, хихикал. Невозмутимая Диана сновала туда-сюда с чашками чая и кофе.

— Они там заперлись час назад и все…. — Костя беспомощно посмотрел на меня. Диана, на мой молчаливый взгляд пожала плечами.

Я решительно и громко постучала в двери.

— Марик, если ты сейчас же не откроешь двери, я велю их взломать! — крикнула для усиления эффекта.

За дверями послышались шаги, звук открывающегося замка и в тонкий проем высунулась знакомая голова.

— Тыквочка моя, что тебе здесь надо? У нас серьезный мужской разговор!

— Что? Ты спятил, время одиннадцать, а ты….

— А я? Что я? Я делаю свою работу. Ты нам тут зачем? И этот… Костик! Костик, слышишь, я тебе глаз на жопу натяну за то, что ты поднял мою красавицу! Все, иди уже, тыквочка моя. Раз уж этот пандообразный тебя разбудил, в кабинете мои девочки ждут. Платьишко подогнать по фигуре, личико нарисовать, волосики приклеить. Только ради бога, сегодня уже не пей. Давай, давай, — он отогнал меня от дверей, — шевели жопкой. Когда нужно будет галстук подобрать и часы — я тебя позову.