Здесь необходимо отметить, что во время всего этого внеземного переживания, Влад оперировал своим земным сознанием, не придавая этому значения. Он даже не мог представить, что мог быть кем-то ещё. Каким-то иным образом мыслить, как-то по – иному воспринимать окружающее.

Однако, после слов «Допуск получен», в его разуме стали происходить очень странные процессы. Сначала он начал воспринимать мир вокруг очень детализировано. Стоило задержать взгляд, например, на своих руках, как тут же внимание уносило его внутрь клеточной структуры и далее вело по закоулкам атомарных соединений. Его возвращала назад какая-то невидимая сила и он понимал, что ему необходимо начать самому удерживать внимание без таких «улетов». После недолгой тренировки Влад смог это сделать, но тут случился новый «фокус». Он вдруг понял, что стоит ему только подумать о чем – либо, как он тут же оказывался рядом с этим предметом или внутри этого события. Влад перемещался со скоростью мысли.

За секунды он успел побывать в своем прошлом, у кровати, когда мама пела ему колыбельные, затем на берегу моря у сломанного песочного замка, из-за которого тогда сильно расстроился, затем на Луне у кратера Коперник, потом снова на берегу моря и далее – в моменте взрыва сверхновой в созвездии Волопаса. Он в деталях видел и песок на пляже и мельчайшие световые частицы, бомбардирующие вселенную при взрыве звезды, и даже мамины морщинки, хотя ей всего-то тогда было 25 лет. У него возникло ощущение, что он видит все это одновременно и тут снова голос внутри сказал – «Прекрати перемещаться!». – «Вот уже нормально сказал» – подумал Влад и сразу стал более собранным.

Он по – прежнему находился внутри центральной кабинки «своей» карусели. Только сейчас он заметил, что у него в груди горит синим цветом словно бы фонарь, от которого во все стороны расходятся длинные лучи. Эти лучи в процессе своего полета могли обретать другие цвета, например, розоватый, зеленый, фиолетовый, но синего все-равно было больше.

Достигая других кабин, эти лучи проникали внутрь них, но что происходило внутри этих кабин и за ними, Влад сейчас не видел. Он подумал – «А что, если…» И тут же, влекомый той же невидимой силой, устремился в потоке одного из лучей, летящего в одну из кабинок. Оказавшись внутри, Влад почувствовал себя нехорошо. Внутри заныло сердце, одеревенели ноги, которые он почувствовал совсем ненужными, и Влад буквально вывалился из сна обратно в свою квартиру на улице Мощеной, дом 3. За окном шел дождь…

Весь день Влад провел в чувстве нагнетенной, несвойственной ему тревоги. На работе он уже взял отпуск с последующим увольнением и потому решил быть дома.

Позвав Доржо, Влад спросил, как увиденное во сне может пригодиться ему в жизни, на что тот ответил:

– Тебе необходимо восстановиться, для того, чтобы продолжить следование по намеченному маршруту.

– А у меня есть маршрут?

– Да, твой маршрут проложен Учителем, в соответствии с твоим запросом.

– А так происходит у всех людей?

– У всех, просто у всех разные запросы, опыт и задачи.

– Ясно, друг мой, почему мне так плохо сейчас? И физически и морально?

– Ты готовишься к неожиданным действиям, а твое сознание получает необходимые корректировки. Вместе с твоим телом.

– Поясни подробнее.

– Небеса отвечают на правильно поставленный вопрос всегда наилучшим способом. Наилучший способ для тебя – это полная жизненная реализация. Но Небеса не разделяют Путь Души на категории. Для Небес все жизни Души – одно целое. И тебе необходимо завершить начатое твоей Душой давно. Одним словом, тебе предстоит испытание.

– Ого, как много всего и сразу. Правильно ли я тебя понял, ты говоришь об инкарнациях Души??

– Правильно. Сейчас ты готов задать много вопросов, но почти все они отпадут после испытания. Оставшиеся вопросы задашь после него, нужно расходовать силы и время рационально.

– Хорошо, постараюсь быть готовым.

Влад уже понял, что ни времени, ни характера испытания ему не назовут, потому что это тоже были бы лишние вопросы.

Состояние Влада не улучшилось нисколько ни к вечеру, ни наутро. Проспав до 10 часов, Влад вяло поднялся, так же вяло позавтракал и собрался пройтись. Перед выходом он присел на стуле в коридоре, чтобы протереть ботинки. Потянулся рукой к полу и… погрузил кисть руки в какую-то грязную жижу. Опешив, он вскочил со стула, посмотрел на руку, на пол и снова на руку. На полу было пятно грязи и кисть руки была тоже грязной. Он осмотрел ботинки, пытаясь понять, что произошло, откуда взялось столько глины у него в коридоре. В голове мелькнула мысль: – Сядь. Внимательно посмотри на пол.

Влад сел. Продышался. Успокоился. Медленно перевел взгляд на пол и немного потянулся к нему…

СТАДИЙ КВИНТ. «И долговечнейший, и тот, кому рано умирать,

теряют ровно столько же. Ибо настоящее –

единственное, чего они могут лишиться, раз это

и только это имеют. А чего не имеешь, то

нельзя потерять».

Марк Аврелий Антонин «Наедине с собой».

Жирная грязь хищно и ненасытно чавкала под ногами, превращая их в глиняные болванки. Вся местная природа, ничтожные людишки, земля и даже небо здесь – были против Рима. Но Стадий шёл. И вместе с ним шёл весь его Легион. Его Легион всегда достигал цели. Достигнет и сейчас. Даже ценой гибели.

Право сильного ставит сигиллум* (*печать или тавро) на лоб любого, кто слабее, а опыт Стадия не раз убеждал его, что сильнее Рима только Юпитер со своими молниями. В этих несчастных землях дождь шёл без гроз. Верный знак – Бог отвергает этот презренный народец, осмелившийся оскалить свои гнилые зубы. Юпитер отдает этот народец Риму, и вместе с ним – души его слабых богов.

Стадий Квинт шел на своих ногах вместе с войском. «Ноги – всегда приведут домой. Повозка – для раненых. Верхом движется только дозор и наемники» – неписанные правила Легиона.

Стадий отдал команду горнисту на привал. Изогнутый горн мощно взревел приказом, ему вторили по очереди горны младших центурий. Легион вставал на ночной отдых. Пока сооружался обычный «ночной бастион» – так Стадий называл ежедневные укрепления, которые состояли из рва, земляного вала и множества палаток, расставленных улицами, разведчики приносили донесения с трех основных направлений. Далее Стадий провел короткий смотр ночной разведки и двести конников эксплораторов отправились в свой ночной поход.

Стадий был легионером до мозга костей. Он ел, как легионер – быстро и мало. Как легионер спал – мало, крепко, но чутко. Как легионер двигался в бою – стремительно и смертельно для противника. Но принимал решения Стадий, как полководец. Талантливый полководец. Единственное, что часто подводило его, особенно в последнее время – крайняя презрительность к людям.

Доходило уже до того, что он и в своих легионерах начинал видеть недоумков, среди которых «один из ста способен понимать приказы». Конечно это было не так, конечно легионеры были восприимчивее, иначе бы не смогли так долго побеждать. Дело было в самом Стадии. Он начал уставать от войны. Он слишком долго был воином. Стадий столько раз видел смерть, что его сознание деформировалось и он перестал понимать жизнь.

И ладно бы он просто исполнял приказы и слепо убивал. Но он, именно он принимал решения, как лучше, быстрее и больше убить врагов. Рим давно поставил убийства на поток, и Стадий был отличной машиной для поддержания этого кровавого ритма.

Сказать, что Влад был поражен тем, что видит и чувствует – значит ничего не сказать.

Оказавшись внутри сознания этого римлянина, он, как ни пытался, не смог управлять ни одним мускулом тела этого вояки. Единственное, что мог Влад, это наблюдать за его миром, его действиями и его мыслями. Видел и получал остальную вербальную информацию, в том числе тактильную, он органами чувств Стадия, а мысли проплывали у него в голове как-то медленно, гораздо медленнее, чем его собственные. Так он их и различал – по скорости и еще по специфичности. Испытание было то ещё. Постепенно освоившись, Влад стал еще и чувствовать то, что чувствует Стадий.