Влад ни на секунду не замешкался, крикнув парню рядом, чтобы тот вызывал скорую, он бросился к лежавшим на асфальте людям и сначала не смог увидеть, где Иона. Два мужчины медленно поднимались сами, три женщины лежали без движения и еще одна немного шевелилась. Ионы нигде не было. Но.. О Боже… Она лежала, метрах в десяти от места аварии, скорее, удар пришелся прямо в нее и отбросил так далеко… За пределы возможности выжить.

Влад, упав перед ней на колени, как-то замедленно отметил про себя, что она лежит вполне естественно, кажется, вот встанет сейчас и улыбнется. Но ее глаза… Они были открыты и жизнь из них ушла. Стеклянный блеск – так называется взгляд смерти.

С Владом никогда не происходило ничего подобного. Он несколько раз встречался со смертью, но это было не так глубоко и не так трагично. Сейчас, словно он сам вдруг умер. Эта черная машина, выбив смертельным ударом жизнь из Ионы, разбила путь его жизни, отбросив его самого на обочину. Далеко за пределы, уже проявившегося, нового жизненного пути. Ведь не мог Влад утверждать, что Иона, эта хрупкая красавица, была всем для него. Влюбленность еще не перетекла в Любовь всей его жизни, да и не известно, перетекла ли бы она вообще… Но вот шок от того как легко разбиваются жизни… Этот шок не оставлял Владу сомнений – это не просто случайность. Не может так быть, чтобы ни с того ни с сего, человек вдруг, даже не подозревая об этом, и не думая ни о чем таком, оказывается лежащим мертвым, посреди дня, в городе, который полон жизни. Не может такого быть! Должна быть причина у этого чудовищного события, от которого свидетели оправятся через пару часов. Пострадавшие вылечат ушибы и переломы, пьяница, который, кстати, выжил и спит сейчас, отсидит свои восемь лет и еще будет винить кого-то всю жизнь в несправедливости. Влад точно знал – он не оправится полностью. Оправиться – значит забыть. А забыть – значит – пустить жизнь на самотек, признав, что от тебя ничего не зависит.

Как бы он хотел перейти дорогу чуть раньше, будь проклят этот кофе, задержавший его, но внутренний голос ему говорил – это лишь отсрочило бы неизбежность…

Эта мысль поразила его в самое сердце – что значит неизбежность? Чего не избежать? Конечно, смерти по старости никто не может избежать, но фатум, неотвратимая судьба, злой рок – это что, тоже неизбежность? И кто, или что, какие законы этим правят? Кто запускает сценарии линий событий, когда вот так – все эти линии стекаются в одну точку – прямо на смертельную остановку маршрута №135? Время этих событий должно было быть рассчитано по секундам. Для того, чтобы упорядоченные жизни погибших, раненых людей, их родственников, вдруг одномоментно взорвались хаосом, нужен очень талантливый режиссер. Который способен создать такой болезненный спектакль… Может это водитель автобуса? Или тот, кто создал программу для переключения светофоров? Или тот, кто научил водителя черной машины пить водку? Или это его отец, допускавший, что выпить перед поездкой – не преступление? Или, быть может все они вместе? Но внутренний голос опять был прав. И режиссер, и сценарист – не из мира людей. Люди – чаще всего просто статисты или второстепенные герои. А главные герои – каждый сам для себя.

Влад очнулся у себя дома, под горячим душем, потому что понял, что не может уже долго согреться после того, как проводил закрытую скорую с мертвой девушкой. Машина уехала в морг. Он не знал еще родственников Ионы, потому решил просто спросить у ее подруги время и место похорон, и проводить затем девушку в последний путь.

Пришедших проститься было мало. Все вместились в один микроавтобус. Влад смотрел на тихо плачущую мать Ионы, на строгое и худое лицо отца. В обоих чувствовалась внутренняя красота и какая-то аристократичность, что – ли. Две подруги с мокрыми глазами молчали и лишь бабушка Ионы тихо шептала что-то мужчине лет сорока, кивая головой в сторону родителей. Она была похожа на отца, вернее, он на нее. Высоко посаженная голова, твердый взгляд и уверенное поведение также выдавали присутствие в бабушке голубой крови. Почему Влад так решил – он не знал. Но давно привыкнув к тому, что он умел читать людей, Влад просто доверял таким своим догадкам.

На кладбище не было вообще никого, кроме сотрудников похоронного агентства и охранников. Все произошло как-то быстро. Даже стыдливо быстро. Словно всем было не до конца понятно, что происходит, почему молодость и красоту, любовь и будущее семьи неожиданно положили в гроб. Скорее, никто по-настоящему не мог, и не хотел открывать в себе бездну боли, потому и стыдно… Потому и быстро. Почти без слез и вообще, без ничего. Влад остался. Все уехали. Звали его с собой, но он сказал, что еще постоит тут.

На кладбище было очень тихо. Влад стоял и смотрел на фото Ионы. Смотрел на то, как весна постепенно вступала в свои права. Природе без разницы, горе у людей или радость. Она – как Солнце, которое светит всем одинаково, так же одинаково одевает в свои наряды деревья как на кладбище, так и в лесу. И только люди раскрашивают места, где они бывают, в цвета радости или горя, будней или выходных, мира или войны. Стоял так Влад долго. Он умел не думать. Просто смотреть. Умел просто слушать, не оценивая и не осуждая. Умел даже, как он успел выяснить, влюбляться и терять. Неожиданно даже для себя, Влад вдруг крикнул, то ли куда-то в Небеса, то ли внутрь себя:

– Для чего мне это??!! Ты даже не предупредил меня! Почему Ты не дал мне явных знаков!

– Слушай, – раздалось среди мысленной пустоты у него в голове.

– Слушай, – ее жизнь, как и ее смерть не были напрасны. Ни для кого. Ни для тебя, ни для нее тем более. Ни для ее близких и ближних. Она – могла стать кем-то еще для тебя. Но стала тем, кем стала. И посмотри, кем стал ты, благодаря ей и ее, такому скорому уходу из этого мира.

– И кем же я стал? – мысленно спросил Влад, не сразу осознав, что говорит с кем-то внутри себя.

– Тем, кто ищет ответы, – прозвучал ответ чуть громче, чем раньше.

– А раньше? Кем я был раньше? Давай, отвечу сам, наверное, тем, кто ищет вопросы? – иронию было не скрыть, да Влад особо и не хотел.

– Раньше ты был человеком, идущим по ровной тропе.

– Ты что, шаман? Ты говоришь, как старик Дон Хуан. Стоп. А кто ты? – только сейчас Влад осознал, что голос внутри него был вполне реальный и наделенный силой.

Впору было начать опасаться, потому Влад направился на выход с кладбища.

– «Мало ли» – думал он – «Никто ведь не доказал, что невозможно притянуть мертвеца с кладбища к себе в жизнь».

Голос больше не проявлялся и Влад решил:

– «Показалось».

Не показалось. Голос снова вернулся уже в автобусе, кстати, маршрута №135. Он сказал:

– Мистики здесь нет. Хотя у тебя есть некоторые способности, перешедшие к тебе по линии твоего отца. Мистика может быть лишь в том, что люди не замечают того, на что привыкли не обращать внимания. Ты – человек. Тебе свойственно многое. Просто ты не знаешь, как это делать.

Влад оглядывался по сторонам. Голос внутри был настолько реальным, что Влад стал искать его источник в автобусе. Он зачем – то подошел к месту водителя, заглянул водителю в лицо, тот улыбнулся своими карими глазами, криво бросил:

– Оплата?

– Да, – ответил Влад.

Снова вернувшись на место, Влад стал ждать новой порции слов от невидимого собеседника. Он знал, что есть такое нервное расстройство, или даже психическая болезнь – голоса в голове, но никогда не предполагал, что это может произойти с ним. И вот снова:

– Поверь, голоса в голове бывают не только от болезни психики. Хотя само понятие болезнь психики – попытка объяснить, и затем попытка вылечить то, что таковым не является. Расстройство – да. Но не болезнь. Болезнь человека в том, что он берется лечить вещи, которые нужно просто направить в нужное русло. И тем губит прекрасный инструмент тела. Ломает скрипку, вместо, того, чтобы настроить струны. Голоса в голове могут исходить еще от тех, кто вторгается в нее. Вероломно и нагло захватывая сознание. Тогда тоже необходима помощь. Но, к сожалению, сейчас на Земле почти не осталось тех, кто действительно может помочь при одержании демонами. А экзорцизм еще никого не спас.