Царь тоже не прошёл мимо способностей Волковой. Он привлёк её для работы в тайной канцелярии. Николай Павлович сильно опасался всяческих декабристских заговоров и апоплексических ударов табакеркой, потому быстренько заграбастал Татьяну себе на службу. Волкова активно шпионила за высокопоставленными сановниками на пользу императора, а тот одаривал ведьму внушительными суммами и покровительством.

Николай Павлович не погнушался бы запихнуть Татьяну в зеркала соседних государств, но там, к величайшему сожалению монарха, имелись свои маги, и просочиться на чужую территорию у Татьяны пока не получалась. Но кузены работали над этим. Волкова видела, что её близость к императорской чете вызывает зависть у Софьи, но не обращала на это никакого внимания.

***

А зря, Софья затаила обиду. Она бы с удовольствием подставила соперницу, чтобы ту с позором выгнали из дворца, как воровку. Софья мечтала вернуть любовь и внимание императрицы, но ведь не ценой жизни Волковой. А тут еще и смерть лекаря. Что предпримет теперь император?

Сев на кровати, Софья высморкалась в тонкий белоснежный батистовый платочек, на котором самолично вышила изящные узоры, вытерла заплаканные глаза и приняла решение. Она никому ничего не расскажет.

– В свете луны, в тени ночи… – напевала Ольга. Этим летним утром она должна выйти в свой первый рабочий день. Стройная девушка, в домашнем коротеньком халатике, который с трудом умещал её полную грудь и выставлял напоказ стройные ножки, торопливо прошла из маленькой спаленки в ещё меньшую кухню хрущевки.

Она сварила кофе, нарезала бутербродов и села завтракать. Мокрые кучерявые светлые волосы, чуть ниже плеч, лезли ей в чашку. Она откидывала их назад и дула на горячий напиток.

Это её первая работа после института. И да, этот институт ей был даром не нужен. Оля с детства мечтала стать учителем истории. Бывало, она увлеченно рассказывала подружкам о наскальной живописи, где красуются мамонты, слоны, антилопы, или описывала походы фараона Рамсеса, или рассказывала об Александре Македонском. Но мама выбор дочери не одобрила. По её мнению этот тяжелый труд и нищенская зарплата не подходили для Ольги. Отчим в воспитание падчерицы не вмешивался, а отец исчез с горизонта Оли ещё в детстве. Она всё-таки взбунтовалась и подала документы в педагогический институт. Бунт потерпел поражение в зародыше – Оля не прошла по баллам.

Мама, поджав губы, согласилась оплатить учёбу, но при условие, что это будет экономический факультет. Так Оля очутилась в Питерском аграрном университете. Мама, проспонсировав дочь, радовалась перспективной профессии:

– Вон, у тёть Зины Ленка на бухгалтера устроилась и довольна. Всего год отработала, а зарплата уже такая, что матери теплицу новую купила. – ставила мама в пример дочку соседки. – А ты в учителя хотела. Хорошо, что не пошла.

Мама давно мечтала о новой теплице, старенькая то совсем развалилась. Бабушка после смерти оставила маме дом в области, куда та и переехала вместе отчимом, а Оле в наследство досталась небольшая двушка в старой пятиэтажке. Собственную трёшку в центре мать сдавала, на что и жила. Отчим работал водителем в городе. Денег, конечно, было маловато, но они как-то справлялись.

Оля с мамой не спорила. Спорить с ней – всё равно, что убеждать солнце развернуться и катиться в другую сторону. В этом году дочь, наконец-то исполнила мамину мечту и принесла в клювике диплом аграрного университета. В сельском хозяйстве Ольга представляла себя разве что владелицей дачи со стриженым газоном и зоной барбекю. Пока таких перспектив не наблюдалось, Оля устроилась менеджером в страховую компанию «Одиссея». Собеседования пройдены, и сегодня она выходит на работу.

– Шепчет ветер страшные сказки… – пела Оля, домывая кофейную чашку. Она убрала масло в холодильник, вытерла тряпкой со старенького бабушкиного стола крошки и прошла в спальню собираться на работу.

Небольшой икеевский туалетный столик, крашеный в белый цвет, стоял возле окна рядом с такой же современной кроватью. С другой стороны приткнулся большой платяной шкаф во всю стену. Этот шкаф покорил Ольгу в магазине с первого взгляда: глубокий, с тремя отделениями и выдвижными ящиками. Хотя вещей у неё за всю жизнь накопилось немного, но шкаф всегда улучшал Ольге настроение.

Она вытащила из его недр на кровать темно-коричневую расклешенную юбку чуть ниже колен, новую кремовую блузку с рукавом до локтя, немного подумала и, со вздохом, достала колготки. Денек намечается жаркий, солнце вовсю бьётся в окно, но колготки, хочешь-не хочешь нужны. Положено. Её специально об этом предупредили в отделе кадров.

Переодевшись, Оля села на маленький пуфик перед туалетным столиком и принялась краситься. Она достала из выдвижного ящичка бледную помаду, тени, тушь и карандаш. Пока Ольга ковырялась в косметике, с зеркалом происходило нечто странное. То оно мутнело, то покрывалось рябью, то шло какими-то маслянистыми пятнами, будто в лужу накапало масло из-под машины и пошло радужными разводами. Стоило Ольге поднять взгляд, как зеркало принимало прежнее нерушимое состояние.

Ольга открыла коробочку теней и взяла маленькую кисточку для век. Тут зазвонил телефон. Он валялся на кровати позади Ольги.

– Ну кто уже с утра грузит? – пробурчала Оля. Она откинулась назад за телефоном – Алло!

Пока Ольга выясняла отношения с гаджетом, отражение зажило свей жизнью. Вместо того, чтобы также, как Ольга откинуться за телефоном, оно приблизилось к зеркалу, распласталось по его поверхности, расплющив нос, щёки, губы, и уперев руки с той стороны, пыталось заглянуть в комнату. Девушка двойник из зазеркалья повращала глазами, недовольно скривила рот и в раздражении плюхнулась на пуфик.

Пока зеркало сходило с ума, телефон пытался втюхать деньги:

– Чтобы получить ваш миллион рублей вам нужно… – вещала сладкоречивая сотрудница банка «Деньги легко». Ольга в раздражении отключила звонок:

– Душнилы, с самого утра достают.

В то время как она переругивалась, девушка в зеркале, похожая на Олю как сестра близнец, сощурилась, поджала губы и пакостливо улыбнулась. Ольга в раздражении бросила телефон на кровать и села ровно. Она снова взяла кисточку и принялась краситься. Сказать по правде, внешность Ольги не нуждалась в дополнительной косметике: яркие большие зеленые глаза, густые ресницы, алые губки бантиком, вот только россыпь веснушек на точёном носике доставляла Оле неудобства. Однако ж Ольга каждое утро старательно наводила стрелки, подкрашивала веки, накладывала румяна.

Каждый раз, когда девушка отрывала взгляд от зеркала и переводила его на тушь или помаду, отражение начинало куролесить: оно кривлялось, строило рожи, пыталось заглянуть Ольге за плечо. Ничего этого Оля не видела.

Докрасив ресницы, она быстренько собрала волосы в высокий хвост и отправилась на работу.

Денёк обещал быть жарким. Солнце, несущее в Питере летом круглосуточную вахту, давно забралось высоко на небо и заставляло Ольгу щуриться. Следовало бы надеть темные очки, только вот лета в их городе столь мало, что Оля не хотела лишаться удовольствия разглядывать сочную зелёную листву клёнов, любоваться пёстрыми бархатцами, смотреть в щёлочку глаз на ярко-голубое небо.

Она шла на остановку в приподнятом настроении. Зайдя в полный автобус, она заняла стоячее место возле окна. Сквозь толпу к ней подошла кондукторша:

– Оплачиваем. – грубо толкнула она Олю.

Пока Оля доставала деньги толстая тётка недовольно её разглядывала. Оторвав билет, она презрительно произнесла:

– Нет, вы видели! Совсем молодежь обнаглела. – тётка развернулась и, толкнув Олю внушительным задом, стала протискиваться дальше и обилечивать следующих пассажиров.

Оля не поняла, чем вызвала такую реакцию. Она недоуменно подняла бровь и отвернулась к окну.

– Конечно, насмотрятся своих интернетов, потом творят невесть что! – поддержала кондукторшу бабка с сиденья перед Ольгой. – Давно пора их интернеты запретить.