– Да не будет он ходить! Нет, не будет.

– А давай на спор! – вдруг решительно заявил Гаврил. – Ну, кто там на очереди пахать?

Сбились, хлопнули по рукам. При всей бригаде Гаврил обещал вспахать на Воронке без Галины участок в тридцать соток у деда Панкрата. Тот заплатит Гаврилу пять рублей за пахоту. Все были довольны спором. С бригады повалили гурьбой к деду Панкрату. Два молодых парня привели Воронка. Гаврил запряг, изладил плуг, постромки, подошёл к Воронку и зашептал что-то на ухо коню, привязал платочек к уздечке слева, поставил коня прямо и скомандовал:

– Прямо, Воронушко… Но! Прямо!

Но! Пошёл! Воронушко потянул плуг на другой конец поля. Выиграл в тот день Гаврил спор и пять рублей получил. А вечером принёс эти пять рублей Марфе Павловне и вручил, как премию, Галине за объездку молодого коня.

Галине было немного обидно, что Воронко без неё пашет огороды, что кончилась такая тяжёлая слава, а главное, дружба. Но, поняв грусть Гали, мать посоветовала навещать после работы Воронка и дружбу не терять. Она уверяла, что Воронко не забыл её и пашет только с её платочком, привязанным на уздечку.

В двухтысячном году я завершил одиннадцать классов сельской школы. Решил поступать в областном центре в институт на экономический. Годы были безденежные и безработные. Родители кое-как зарабатывали на личном подворье: то молоко, то мясо возили в район на сороковочке и продавали с телеги. Деньги почти сразу же уходили на содержание скота. Из трёх братьев я был средним, твёрдо решившим стать экономистом. Родители радовались и переживали: «Как собрать сумму денег для поездки на экзамен, а потом на учёбу, на покупку всего, что потребуется в учебном процессе?» Определили жертву в животноводстве, которая должна покрыть, затянуть дыру расходов на учёбу в институте.

И вот экипированный под джентльмена, с набором трусов, носков и белых рубашек я пересёк первый раз границу деревенского государства. Меня передали городской тётушке. Жить я у неё не стал: далеко ездить, поэтому пришлось искать съёмную квартиру. Мать с деревни названивала, чтобы я ходил и на другие, идущие в это время экзамены, мол, куда-нибудь да сдашь, чтоб деньги были не напрасно потрачены. Я активно выкраивал время между консультациями, носился на все подвернувшиеся экзамены: на лесное дело, на инженера-механика и другие, лишь бы поступить не на коммерческой основе.

Вконец измотанный гонкой, ажиотажем битвы за место, я вернулся в родные пенаты. Долго ждали весточки-приглашения и надеялись на вызов в экономический. И вот долгожданное известие: ПОСТУПИЛ! Смеялись, радовались. Мать напекла пирогов, отец жал, как большому, руку, поздравлял!

А через два дня пришло письмо: НЕ ПОСТУПИЛ. Всё ошарашенно смотрели друг на друга, ничего не понимая. Мать плакала.

А через три дня пришла ещё одна бумага: ПОСТУПИЛ! В семье творился хаос, споры, предположения, куда поступил, а почему тут же отказ.

Решили с матерью ехать в областной центр выяснять. Денег в середине тёплого месяца августа нет. В такое тепло скотину не режут: мясо стухнет. На какие средства ехать? Неизвестно. Решили: на попутных! А путь неблизкий – триста с гаком километров. Спорили, что это не выход, никуда не уедем, но мы уже слыхали, что в других странах так путешествуют.

Мама у меня ещё та авантюристка. Вышли утром на дорогу, благо в двухстах метрах от дома шла трасса. Начали «голосовать», но никто не брал. Часа полтора простояли.

Вдруг на очередной настойчивый взмах руки остановился УАЗик-«буханка». Сразу водителю сообщили, что расплатиться нечем. Водитель сказал, что едет до Тотьмы. Потом всю дорогу поучал, выговаривал нам с мамой, что без денег нас никто не повезёт. У первого поворота на Тотьму остановился, высаживая нас, ещё в напутствие к вышесказанным гадостям за сто километров пути, добавил, что мы не найдём ни одного придурка, который бы бесплатно нас двоих повёз. Расстроенная от надоевших за стокилометровый путь нравоучений и гадостей, мать, закрывая дверь машины, быстро сказала:

– Вы первый!

Водитель не понял. Загремел на весь салон вопросом:

– Что ты сказала?!

Мать, открыв снова дверь в УАЗик, взглянув на водителя, смело спросила:

– Мы вам при посадке сообщили, что неплатёжеспособные? Вы знали, но нас довезли, а теперь таких бескорыстных, сочувствующих людей обзываете разными титулами.

Значит, вы и есть тот, первый, кем себя называли – придурок и лох. Сидящие в салоне рабочие грохнули хохотать, стукнула, закрывшись, дверь. Машина, постояв, злобно фыркнув, укатила в город.

Мы, выждав минуту, облегчённо вздохнули, стряхивая с души оскорбления, тихонько пересмеиваясь, побежали на второй выезд из тихого северного городка. Отмахав четыре километра пешком, уехали на первой машине, с прекрасной, доброй женщиной из редакции.

Через день, счастливые, что поступил на желаемый факультет, добирались обратно домой, на три часа застряли под Кадниковым до осенней ночи, пришлось ночевать в сельхозтехникуме. Комендант позвала наших земляков-студентов, те обеспечили по разрешению коменданта чаем и койко-местами. Вот тебе и первый автостоп!

Съездили ведь всё же!

2019 год

Работая в школе вахтёром, часто видела в холле или в коридорах школы учащихся, не ушедших на урок. Меня это страшно огорчало, заставляло задуматься, сопоставить со своим далёким детством и ставить вопрос: почему этот ребёнок не идёт на урок? То ли где-то не понял, упустил и теперь ему не интересно, либо с учителем война, душевный протест. Золотые дни учёбы улетают безвозвратно, а впереди экзамены…

Вижу: знакомый паренёк опять сидит в холле на диванчике, но идёт урок. Делает он это не первый раз. Постоянно без разрешения выходит на улицу то с товарищами, то один. Похоже, ходит курить.

Жалко, парень красивый, рослый, глаза умные, но вот где-то не дотянул или упустил в учении и, видимо, решил, что всё потеряно, не догнать. Только мы, теперь взрослые, знаем, что никогда не поздно оттолкнуть всё мешающее, отвлекающее и поставить себе цель добраться до высот и попробовать ухватить лучшую долю, подняться, выучиться для благополучной семейной жизни, для будущего своих детей, хотя бы ремесло стоящее ухватить, и то дело. Решила с ним поговорить.

Я: Что сидим? Ну, куришь, втянулся, так по-быстрому курнул – и на уроки. Учёбы не надо? А как дальше планируешь свою судьбу? Чем семью будущую будешь кормить?

Он: В слесарне буду работать.

Я: Кем?

Он: А я уже работал, мне нравится.

Я: Что ты там делал?

Он: Ну, разное: помогал мастерам.

Я: Дали зарплату? Много? А если бы ты был мастером? Сколько бы получил? Но для этого надо учиться.

Он: Я уже в девятом и дальше не буду учиться. Пойду работать.

Льется диалог с девятиклассником о пользе учения и о вреде курения. Вижу, заинтересованно со мной говорит.

Я: У кого, думаешь, зарплата выше? У простого работника или с квалификацией? То есть с дипломом по профессии?

Он: Конечно, с аттестатом?

Я: А почему? (Молчит парнишка, думает).

Я: Наверно, потому, что мастеру зарплата выше? Как руководителю. Мастер может по своей профессии ещё учиться и переаттестовываться, поднимать уровень наработанной грамотности. Понял что-нибудь из нашей беседы?

Он: Понял, что надо идти на экзамен. А он скоро у нас, через три дня. Я не хотел идти, не напишу ведь.

И тут я ему рассказала о своём старшем сыне, как трудно тот учился в сельской школе, как потом поступил в СПТУ. Как я убеждала учиться, а позже, на третьем курсе, просила сына не бросать, а доучиться и получить диплом сварщика. Рассказала, что жизнь нам диктует свои условия и может пригодиться нелюбимая профессия, чтобы прокормить, обеспечить свою семью.

Рассказала про нынешнее положение сыновней семьи, что поднимает, учит трёх детей, содержит свой дом и огород, построил баню, строит гараж, повысил водительское образование, получив категорию «Е». Ездит на лесовозе с прицепом.